4 часть
Арифметика
Пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы переодеться в плотное креповое платье, наскоро убрать волосы в пучок и умыться. Сандра интуитивно понимала, что разговор будет жестким, и потому не хотела выглядеть жалкой или несобранной. Но эта крохотная пауза успела утихомирить бурю в груди: ужас от того, как воспринял Деон ее приказ, смешивался с чувством вины перед едва не убитым лордом Тилоушем. Как только тот придет в себя, наверняка предстоит неловко извиняться за этот инцидент с ее рабом.
«С чего этот кретин вообще решил, что я отдала приказ на смертельную расправу?!» – без конца вертелось в гудящем затылке Сандры, пока она летела по коридору к кабинету.
И ответ на этот вопрос точно витал где-то очень близко. Потому как удивление Деона, когда она остановила его, было искренним. Как будто у пса вырвали из пасти честно заслуженную лакомую косточку. Нет, это не глупая попытка побесить хозяйку. Он и впрямь услышал в ее приказе что-то, ведомое ему одному.
Резко дернув дверь, Сандра вихрем понеслась к окну и расправила шторы, впустив яркий солнечный луч – темноту она не переносила так же, как и кровь. Лишь после этого оглянулась в поисках раба и застыла, увидев его развалившимся на ее стуле, да еще и нагло положившим ноги на стол. В руках он вертел перо, которое использовалось для подписи официальных документов, уже запачкавшее большой палец чернилами.
– Мне казалось, вчера мы пришли к пониманию, – прошипела Сандра, от волнения прикусив щеку. – Вон из-за моего стола, Деон. Это приказ.
Он лениво задрал бровь и лишь снисходительно скривил узкие губы. Смерил ее оценивающим, долгим взглядом с головы до пят и разочарованно протянул:
– В халате вы мне нравились больше... госпожа.
Не реагируя на его очевидную попытку вывести ее из себя, Сандра не мигая ждала выполнения своей воли. Помедлив еще пару секунд, Деон все-таки нехотя поднялся и отошел к стеллажу с книгами. По-прежнему не выпуская из руки перо, он провел его кончиком по ближайшей полке, смахнув пыль с полированного дерева.
– Никакого порядка. Вместо того чтобы играть в стерву, лучше бы занялась муштрой прислуги, пташка. Тебе не идут надутые щеки.
– Хватит наглеть, – процедила Сандра сквозь зубы, глядя, как он прошелся пальцем по корешкам ее книг. – Всего один вопрос, и я требую честного ответа. Почему ты вдруг решил, что я приказала убить Тилоуша? Его надо было просто спустить с лестницы, и все! А не превращать в отбивную!
– Так потрудись в следующий раз уточнить, – откровенно скучающе вздохнул Деон, явно не мучаясь угрызениями совести по поводу устроенного побоища. – Потому что оскорбление аристократа вполне подпадает под закон Права. И когда ты говоришь «накажи его так, чтобы забыл сюда дорогу», я понимаю это предельно прямо. Трупы не ходят.
У Сандры между лопаток сбежала ледяная змейка, дрожью уползшая к коленям. Этот ненормальный говорил о смерти так буднично, как если бы его попросили заварить чай. И пульсирующая в висках кровь привела к правильной мысли, которую не получилось осознать сразу.
Восемнадцать кличек значилось в приложении к контракту. А столько ли черточек у Дьявола на спине?
От внезапного прозрения Сандра обхватила себя за плечи в слепой попытке защититься и глухо приказала:
– Раздевайся.
– Вот так сразу, без прелюдии? – сипло усмехнулся Деон, глядя на графиню презрительно-едким взглядом без тени улыбки на лице. – Не то чтобы ты меня удивила сейчас, но давай я хотя бы принесу вина для разогрева!
– Откуда столько пошлости? – поморщилась Сандра, передернувшись от подобных намеков. – Только не говори, что старый барон продавал тебя богатеньким клушам, как кобеля на случку.
Она хотела просто его уязвить. И точно не ожидала, что Деон безразлично пожмет плечами:
– Только когда я и сам был не прочь, а клуша могла похвастать хорошей фигурой. Разве ты сама меня не за этим купила? Я еще на аукционе понял, что у одинокой молодой графини зудит между...
Договорить ему Сандра не позволила. Этого хамства она уже не вынесла, злость разъедала все мысли, а от возмущения не получалось произнести ни слова. В два шага преодолев разделявшее их расстояние, она замахнулась для смачной оплеухи.
Деон остановил ее руку буквально в дюйме от своей щеки. Реакция его была безупречной, взгляд пылал откровенным бешенством. Он с силой сжал тонкое запястье графини, и она попыталась было вырваться, но только тихонько заскулила от боли. Грубые, шершавые мужские пальцы оказались тверже железа.
– Вот это ты точно зря, пташка, – практически прорычал Деон и вдруг заломил обе руки ей за спину. Резко развернул ее и без жалости впечатал грудью в стеллаж, выбив воздух из легких.
Секундный шок мгновенно сменился паникой: слишком ярко было воспоминание о едва выжившем после подобного захвата Тилоуше.
– Пусти! – заверещала Сандра, брыкаясь в стальной хватке и чувствуя, как быстро немели запястья.
Ужас колкой волной окатил ее до самых пяток. Сведенные плечи окутала давящая боль, горло стянуло. По щеке скатилась злая слеза от полного бессилия и беспомощности перед тренированным мощным телом Деона. К бедрам под плотным подолом платья придвинулось нечто горячее и твердое, а нежную кожу у самого уха опалило жаркое дыхание с тонкой нотой шалфея.
– Заруби себе на своем хорошеньком носике, милая, – с яростной хрипотцой прошипел Деон, словно вскинувшаяся кобра. – Все, кто причиняет мне боль, заканчивают очень плохо. Ты явно не захочешь быть в этом списке.
Сандра дернулась, намереваясь отстраниться от источаемой им опасности хоть немного, но вместо этого еще ближе подалась ягодицами к его паху и нервно сглотнула. Из этой комнаты, резко ставшей душной, улетучились все приличия, а из ее головы – адекватные мысли. Пульс ощущался в кончиках пальцев. По шее сбежала стайка мурашек и осела в животе, став неожиданно сладким покалыванием, что испугало даже сильнее разбуженного монстра за ее спиной.
Потому что страшно абсолютно потерять контроль. Страшно приятно.
И будто уловив эту волну, Деон перехватил ее запястья в правую руку, а левую, все еще державшую перо, поднял выше. Мягким кончиком пера коснулся жемчужной серьги графини, и она вздрогнула. Закусила губу, чтобы отвлечься и не думать о том, что на уме у чокнутого Дьявола... Не позволить так сильно и часто вздыматься груди, неприятно вдавленной в полку, когда перо щекотно проскользнуло от мочки уха вдоль шеи и остановилось у выпирающей косточки ключицы – будто в раздумье, стоило ли идти еще дальше. Ниже, в ямку декольте.
– Отпусти немедленно, – севшим голосом пролепетала Сандра, окаменев от собственной неправильной реакции, от того, как давил окутавший сзади жар.
– Это просьба или приказ?
Хриплый вопрос – выдох в шею обдал огнем и оцарапал щетиной кожу. Забыв про боль и неудобство, Сандра зажмурилась, пытаясь прийти в себя, но предательская дрожь все равно прошла от плеч по рукам, что не мог не ощутить Деон.
– Приказ, – упрямо выдавила Сандра, и его хватка тут же ослабла.
– Всегда уточняй, пташка. Потому что твое тело говорит иное, хоть ты у нас и аристократическая невинность, – усмехнулся Деон, отстранившись и позволив задыхающейся от злости графине развернуться к нему лицом.
– Не обольщайся. Ты просто застал меня врасплох, – наигранно небрежно фыркнула Сандра, разминая ноющие запястья. И чтобы только стереть довольную победную ухмылочку раба, вскинула голову и добавила: – И нет, ты не первый мужчина, который пытался меня коснуться. Но будешь первым, кого за это кастрируют.
Деон закатил глаза, однако она успела заметить в них азартный блеск – похоже, ее признание, что она не невинная девица, лишь раззадорило, а не охладило его пыл. Набравшись смелости, Сандра уперлась пальцами в его грудь и оттолкнула от себя как можно более презрительно. Раб даже не шелохнулся, но после отступил сам, освободив ей дорогу к столу.
– Итак, я все еще жду, – придав лицу выражение ледяного спокойствия и не обращая внимания на сухость во рту, Сандра грациозно уселась на стул.
– Чего? Продолжения? – усмехнулся Деон, встав напротив стола и откинув на него перо. – Только если по исключительному приказу. Такое себе удовольствие поиметь фригидную стерву.
Кажется, к его хамству у графини уже выработался иммунитет. Или постоянно злиться не осталось сил, да и не было в ее довольно спокойной натуре столько яда. Устало вздохнув, Сандра проигнорировала выпад и заправила за ухо выбившуюся из пучка волнистую прядку.
– Жду, когда ты снимешь рубаху. Никакой... похабщины у меня не было и в мыслях.
– Ой ли?
– Уж поверь, если мне нужен будет любовник, я выберу кого-то поблагороднее, чем жалкий раб, стремящийся провести ночь под задницей у лошади, – холодно улыбнулась Сандра на его хитрый прищур. – Покажи мне свою спину. Сейчас же.
Деон поморщился, в раздражении мотнул головой. В серой радужке буквально застряли все грязные шуточки, которые он мог бы отпустить. Но под немигающим, неприступно-холодным взглядом арктических голубых глаз графини он все-таки стянул рубашку и бросил ее прямо на пол. Неспешно повернулся, предоставляя возможность как следует разглядеть татуировки. И все же она успела задержать внимание на белесых длинных отметинах на его прессе и груди, от которой тянулась к поясу брюк дорожка жестких волос.
Что ж, при его послужном списке было бы странно не иметь шрамов от поверженных соперников.
Пожалев, что не взяла очки, Сандра сощурилась, считая черные полоски. Одинаковые, явно руки' одного мастера, ровные рядочки на развитых мускулистых плечах и поджарых боках. Поймав себя на том, что дважды сбилась со счета, неизбежно отвлекаясь на словно заточенную под этой смуглой кожей животную силу, она прочистила горло и сосредоточилась.
– Двадцать пять, – благоговейным шепотом констатировала Сандра, закончив с непростой арифметикой чужих жизней. – Одевайся, Деон. И потрудись объяснить, откуда тут лишние семь полосок.
– У меня нет ничего лишнего, – неожиданно резко отсек он, нагнувшись за рубашкой. – На торгах я говорил, что означают эти полоски.
Она мысленно костерила себя за несдержанность, но все же не смогла не следить за его пальцами, неспешно застегивающими пуговицы. Эти сильные бойцовские плечи буквально молили о прикосновениях – проверить, насколько тверды мышцы, какая гладкая кожа...
Да, у нее слишком давно не было мужчины. И томящее, тягучее ощущение внизу живота тому прямое подтверждение.
– Ты забыл, что я видела твой контракт? – подняла бровь Сандра. – Восемнадцать убитых на арене. Я умею считать. Итак, кто эти семеро? Нелегальные убийства или по Праву?
– А ты, кажется, забыла закон о рабстве, пташка. Меняя хозяина, раб обязан молчать о делах предыдущего. Ему нельзя приказать предать прошлого владельца. Так что прости, милая, но в красках рассказывать тебе, кого я убивал вне арены, мне запрещено законом.
Вот тут Сандре возразить было нечего, и торжествующий огонек в глазах Деона это подтверждал. Неосмотрительность действительно могла ему стоить очень дорого, даже несмотря на то, что барон мертв. Признав поражение, графиня откинулась на стуле и обиженно надулась, лихорадочно выискивая лазейку в патовой партии.
Что ж, одно она могла сказать точно – Деон не бросался громкими фразами, когда обещал убить ее, если она не выполнит свою часть сделки.
– Хорошо, можешь молчать о том, кого приказывал убивать барон Глашер. Но запомни: что бы тебе ни казалось, я приказов на убийство не отдам никогда, – жестко отрезала Сандра, нисколько не сомневаясь в правдивости заявления. – Да, я могу попросить ударить кого-то, если доведут до крайности. Но убивать, калечить...
– А если твоя жизнь будет в опасности? – прервал ее речь Деон, подавшись вперед и уперев кулаки в стол.
Она невольно вздрогнула и задержала дыхание – от запаха мыла с шалфеем снова зачесался нос, а желание спрятаться от этого хищника сковало конечности.
– Моей жизни ничего не угрожало все мои двадцать два года. Вряд ли что-то изменится сейчас, если, конечно, ты не имеешь в виду самого себя.
Взгляды схлестнулись, как звонкие клинки гладиаторов посреди поединка. Расплавленная серебряная амальгама и чистый голубой озерный лед, и никто не собирался отводить взгляд первым. Кулаки Деона так сильно вжались в столешницу, что раздался жалобный скрип дерева.
– Если уж я решу тебя убить, то тебе вряд ли что-то поможет. – Криво ухмыльнувшись, он выпрямился и с совершенно неискренним смирением спросил: – Это все, о чем ты хотела поговорить?
Сандра на мгновение задумалась, потерла саднящие запястья. На самом деле вопросов к нему была уйма, но какой задать первым? Наверное, тот, который больше всего свербел на языке.
– Двадцать пять человеческих жизней. – Она даже поежилась, представив эту гору тел. – Как ты вообще спишь? Неужели тебя не мучает...
– Почему что-то должно мучить меня? – с нажимом на последнее слово хмыкнул Деон, не поведя и бровью. – Если речь про тех, кто выходит на арену, то они знают, против кого встают и на какой поединок соглашаются. На арене три вида боя: до первой крови, что характерно при использовании огнестрельного оружия. До нокаута – это для рукопашной. И до смерти. Сама понимаешь, где самые высокие ставки и где больше зрителей. Тот, кто становится моим соперником, дает мне Право себя убить. И кстати, на смертельный бой рабы выходят только с письменного согласия, такой приказ хозяин не может отдать – это равно приказу перерезать себе вены. Принуждать раба к самоубийству запрещает почти каждый контракт.
– Но не твой, – уточнила Сандра. – Почему твой контракт настолько грубый? Как ты вообще подписал это? Тебя вынудили?
– Никто меня не вынуждал. Я обязан барону всем, и бумага просто закрепляла тот факт, что он был вправе мной распоряжаться, потому что я так захотел.
Окончательно запутавшись, графиня напряженно закусила губу. Она ждала какой-то слезливой истории, что-то про несчастное детство или умирающих родителей, но чтобы раб сам захотел отдать свободу... В точности как Нэнни. Неужели его связывали с покойным Глашером подобные отношения? Одно она могла сказать точно: судя по пусть и грубой, но очень грамотно поставленной речи, ее раб обучен не только колкостям. А бывший хозяин явно не стремился держать его в положенных ему рамках и разрешал слишком многое.
– Ну хорошо, – кивнула Сандра, решив, что подробностей ей точно не дождаться. – А эти семеро, убитые вне арены? Что скажешь про них, кто тебе дал Право?
– Повторюсь: почему это должно заботить меня, если я выполняю приказы господина? – безразлично покачал головой Деон. – Даже в глазах закона я не несу никакой ответственности, потому что являюсь... ножом в чужих руках. Никто не отправляет на виселицу оружие вместо преступника. Оружие не мучается совестью и ржавеет, если им не пользоваться. – Он устало почесал шею и протянул: – Теперь все? Твое любопытство удовлетворено, я могу идти?
– Иди. И растопи как следует печь в котельной, пока мы все тут не простудились.
Деон направился к выходу, и Сандра приготовилась вздохнуть с облегчением – в его присутствии дышать свободно совсем не получалось. Уж точно не после таких странных объяснений, только породивших новое недоумение. Но у самой двери раб вдруг притормозил, обернулся и окинул ее таким многообещающим взглядом, что снова бешено заколотилось сердце.
– Всего один момент, пташка, – как бы мимоходом решил уточнить он, не скрывая интереса к ее скромному декольте. – Если ты будешь смотреть на меня, как голодная кошка на горячий обед, боюсь, у меня просто не останется выхода, кроме как тебя накормить.
Сандра открыла рот от возмущения, краска залила лицо до самой шеи. А паршивец уже спешно выскочил за дверь, не оставив возможности парировать удар.
Опытный боец никогда не дает шанса отыграться. Но всегда есть надежда на новый раунд.