Слово Пацана: Подонки [18+]

С тяжёлым выдохом, девушка открыла глаза, уже зная, где окажется, хотя все это время, она действительно ожидала очнуться в своей комнате, в своей кровати, пока мать на кухне готовит завтрак. Теперь для нее не было удивительным проснуться в сыром и темном подвале, странно было только то, что проснулась она одна, не было ни Бабочки, ни Кащея, ни кого-либо ещё. Только она, одна, наедине с тишиной и красной мигающей лампой на потолке, что сопровождалась характерным для нее звуком. Стол, что стоял напротив, лишь немного освещался, так что она могла увидеть окровавленные тряпки, те самые, которыми вчера Бабочка вытирал нож после каждого ранения, что наносил на ее тело. Слезы снова оказались в уголках глаз, откуда они только берутся, когда девушка только плачет и не пьет воду, потому что ей ее не дают. Уже долгое время к ней никто не приходил, не приносил еду. Видимо, это и стало пыткой для нее за то, что Адидас опоздал. Опоздал? Слезы активнее потекли с глаз. Неужели он действительно бросил ее тут, не пришел на встречу? Ведь если бы он пришел, то Кащей бы сообщил об этом, он бы отдал девочку Вове, но этого не произошло, хоть Алина и понятия не могла иметь, сколько прошло времени.
Звон в ушах снова вернулся, ещё одна стена доверия и надежды, что она выстраивала, защищаясь от всех издевательств от Бабочки, разрушалась.. Есть ли смысл строить новую? Если ещё смысл ждать брата? Сердце безжалостно разрывалось изнутри из-за предательства, которое она снова ощутила. Это самое предательство словно горячей водой разливалось внутри нее, иголочками выкалывало виски, заставляя сжиматься всем телом, несмотря на физическую боль, что никак не оставляла ее. Сморщившись, она уткнулась в свои руки, начиная звонко рыдать, настолько звонко, насколько позволяло больное горло. Болело оно уже не так сильно, но было будто растерзанное от частого кашля. Сжимая руки в кулаки, она чувствовала корочку, что образовалась после того, как она проткнула ладони ногтями. Если до этого она не хотела верить, что оказалась в такой ситуации, то сейчас в ней больше не было ничего живого, никакой надежды или веры. Медленно и верно она сходила с ума, находясь столько времени в одном помещении, где было жарко и больно. Она уже не была уверена в том, что хочет выжить, если ей придется жить в таких условиях. Алина была отдалена от реальной жизни, что кипела там, за стенами грязного подвала.

Марат лег на кровать, понимая, что весь его мир разрушен. У него не было даже времени, чтобы понять все то, что произошло, чтобы переварить ситуацию с Айгуль, когда в этот момент его сестра уже оказалась в руках Хади Такташ. Его окружала тьма, ненависть и непонимание. Он видел то, как последние силы выплакивала его мать, как молчал отец, как каждый день он звонил в милицию, чтобы услышать хоть какие-то новости о Алине или Вове. После многочисленных ссор родители перестали общаться как друг с другом, так и постепенно переставали с Маратом, который в какой-то момент просто остался один. Он смог спасти Айгуль, которая сейчас лежит в реанимации, но не может помочь сестре, которую мучают в жестокой группировке.
Слезы отказывались идти, хотя очень хотелось поплакать, чтобы стало легче. Ещё месяц назад парень не ожидал, что его жизнь перевернется с ног на голову. Марат совершенно перестал общаться с Пальто, который даже не знает о всем ужасе, что творится сейчас в жизни парня, но он даже и не знал, как рассказать бывшему другу это все, потому что он себе-то объяснить не мог. Это было слишком больно, что хотелось просто залезть в петлю, но он понимал, что ему нужно жить, по крайней мере, пока он не узнает что с сестрой и пока Айгуль не встанет на ноги. Конечно, он злился на всех тех, кто выпустил слух о его возлюбленной, он злился на Турбо и его подругу, что полезли не туда, он слился на Адидаса, что запретил ему общаться с Айгуль, а сейчас даже не расспрашивает, как она, зная, что на счету у девочки покушение на свою собственную жизнь. Вова вообще не разговаривал ни с ним, ни с кем-либо ещё. Всю боль он держал в себе, молча и тихо, как и Марат, ведь это у них было семейное. Возможно и Алина сейчас переживает все внутри себя, как бы с ума не сошла, хоть парень и знать не мог, что там с ней сейчас происходит, но был уверен, что все куда хуже, чем он может себе представить.

— Есть что-нибудь? - спросила женщина, пряча заплаканные глаза за рукавами кофты, всхлипывая. Диляра, мать Марата, Вовы и Алины места себе не находила с тех пор, как весь этот ужас коснулся ее семьи. Она перестала готовить, общаться с последним ребенком, что у нее остался, а также и с мужем, который тоже не горел желанием разговаривать, разбираясь во всей этой ситуации. Глаза Кирилла, отца ребят, тоже были красными. Мужчина был невероятно зол на Вову, но очень хотел, чтобы тот вернулся наконец домой. Он ведь сможет не позволить сыну сесть, лишь бы он просто пришел вместе с Алиной.
— Тишина. И по поводу Алины, и по поводу Вовы, - вздохнув, сказал отец семейства, не смотря на свою жену. Он уже знал, что увидит, когда поднимет глаза. Ему было больно следить за тем, как его возлюбленная медленно потухает, теряясь в догадках, что же происходит с ее детьми.
Кирилл пытался поговорить с Маратом, но тот утверждал, что и сам переживает, потому что ничего не знает, и мужчина верил ему, потому что видел, как мечется его оставшийся сын.
— Надо будет спросить у Марата, что там с Айгуль, - напомнила мать, - мы совершенно не интересуемся, что с ним происходит, а я не хочу потерять ещё одного ребенка, - с тугим комом в горле произнесла она. Говорить ей было сложно, потому что слезы на постоянной основе были в уголках ее глаз, но Кирилл ничего не мог сделать, потому что и сам находится в поисках помощи, хоть какой-то, и он понимал, что жена не может ее дать. Им обоим оставалось просто ждать новостей от милиции, которым, казалось, все равно было и смотреть в пустоту изо дня в день, надеясь снова увидеть своих детей.

Турбо, положив тарелку на тумбочку, около Вовы, вздохнул. Он понимал, что нужно что-то сказать, но не мог подобрать слов. Уже несколько дней Адидас не шевелился, только лежал на диване в гостиной парня и смотрел в потолок, в ожидании хоть каких-то новостей от Кащея, какого-то второго шанса, чтобы забрать сестру. Найти у них мужчину не получалось, никто не знал, куда переехали Хади Такташ месяц назад, никого из них не было видно, а те, кто есть, уже давно не в группировке.
Немного постояв, Валера отправился в свою комнату, плотно закрывая дверь и прижимаясь к ней спиной. Парень был потерян, он не понимал, что ощущать, о чем думать. Слезы, которых так давно не было на глазах брюнета, снова появились. Скатываясь вниз, по двери, он сел на пол, прикрывая лицо руками. Дыхание сбилось, а зубы сжались от отчаяния, от безысходности, в которой находился Турбо все это время. Ему оставалось лишь вспоминать каждый день, который он жил четыре года назад, ведь именно тогда он погиб, тогда, когда Алина покинула Казань. Лишь только представляя, как кто-то касается ее, он сжимал кулаки и целость до боли, он готов был своими же руками расквасить мозги всем им, каждому из Хади Такташ. Каждый раз, оказываясь в тишине, он слышал крики, которые не давали ему уснуть, он слышал крики, которые могла издавать Алина, когда ей делают больно, а ее сто процентов мучили, ведь это Хади Такташ, а они популярны в своей жестокости, в своей бесчеловечности.
Что-то в душе парня выворачивало наизнанку, кололо и сжимало, отчего он буквально впадал в истерику, давая волю голосу и следам, всем телом падая на холодный пол. Руки с лица поднялись на волосы, сжимая и оттягивая. Он не понимал, куда ему деваться от такой сильной боли, что пронзила его тело, безжалостно ломая кости и сжимая все органы, скручивая и сворачивая его сердце. Валера даже и представить не мог, что такая боль существует, ведь сейчас он понимал, что физическая куда терпимее, чем душевная.

Адидас слышал, что творилось с Турбо в соседней комнате, но лицо его стало камнем, он не мог ни показывать эмоции, ни чувствовать их, хотя его душу также сворачивало в комок. Из-за него сестра находится на грани жизни и смерти, если, конечно, еще жива. Из-за него мать сходит с ума, в чем он уверен. Из-за него Марат теряет себя, разрываясь за Айгуль и Алину. Из-за него непонятно что происходит с отцом, который поистине разочарован в своем ребенке, которым ранее гордился. Из-за него Турбо бьётся в истерике за ту, которую любит, а парень прекрасно видел, какие чувства у него к Але, как сильно он ждал ее все это время. Он разрушил несколько жизни необдуманным поступком.

(flashback)
‘— Говорила же я тебе, думать надо, прежде чем делать, Вов, - прошептала Алина, на глазах которой была влага. Каждый раз, когда брат попадал в передряги, она безумно сильно переживала, ведь порой за то, что он делает, убить мало.
— Да все в порядке, - улыбаясь, сказал Адидас, укладываясь на диван, когда попросила сестра. Она постоянно зализывала его раны, ухаживала за ним. Возможно именно это и сблизило их, ведь сестринское внимание, это единственное женское, которое он получал. Конечно, он испытывал немного стыда за то, что Алина видит этот кошмар, но каждый раз, когда он получал травмы, он приходил к сестре, чтобы та помогла скрывать от мамы и подлечить.
— В последний раз я этим занимаюсь, потом сам справляйся, я вообще не коснусь твоих ран, - говоря это, она уже понимала, что лжет. Если Аля увидит своего брата в таком состоянии, она снова придет на помощь и будет делать это из раза в раз, потому что безумно любит своего брата.
— Хорошо, - Вова довольно улыбнулся, зная, что это не так. Нет, он ни в коем случае не пользовался своей сестрой, он любил ее. Адидас и правда души не чаял в этом ребенке, ведь именно он ее воспитывал, он учил ее понятиям, жизни, он создал ее такой, какой она является сейчас. Единственное, что он ещё не успел сделать, но было в планах, это научить ее самообороне, что действительно было нужно в такое сложное время. Каждый раз, когда он поднимал эту тему, девочка крутила около виска и говорила, что она леди, что ей это не нужно, и она найдет человека, который будет ее защищать, а пока у нее есть Вова, - спасибо тебе, Алин.
— Заткнись, я же обрабатываю, - шикнула она, касаясь ватой его разбитой губы. На это Адидас улыбнулся, а она цыкнула, отстраняясь и выпрямляясь, смотря на него, словно мать на сына, - ну ты дурак совсем?
— Ладно, просто хотел сказать, что люблю тебя, - сказал он, делая каменное лицо, чтобы сестра могла спокойно заняться делом.
— Не могу сказать тебе то же самое, - заявила Алина, снова возвращаясь в губе старшего, - я слишком зла на тебя, так что лучше молчи.
Смотря на сестру, он видел в ней нечто родной, что, казалось бы, всегда будет рядом. Она была той, за кого он готов был драться до потери сознания, до пули в лоб, главное отстоять ее безопасность.
— Слушай, - начал он, а Алина встала, истерично вздыхая.
— Да что ж такое-то?
— Погоди, я хочу предложить тебе кое-что. Думаю, ты прекрасно впишешься в мою дружбу с Валерой и Вахитом, не хочешь сегодня с нами пойти на прогулку?
Алина хотела уже начать беситься, что брат снова ее не слушает, но, услышав про Валеру, ее лицо смягчилось.
— Да, давай, - голос из грубого превратился в более нежный, а улыбка украсила ее симпатичное личико.'

Где-то внутри себя Адидас улыбнулся, окунаясь в теплые воспоминания, ведь сейчас он не мог ничего сделать, ему оставалось только как книгу перечитывать то, что было, вспоминать каждый момент, проживший в ещё полной семье, вспоминать мать, отца, Марата. В его голове ныла скрипка, а сердце терзало неприятными ощущениями, от неизвестности, что ждёт его дальше. Глаза его пустели с каждым днём, также, как и нутро.
Турбо за стеной уже успел успокоиться, по крайней мере, Вова не слышал его болезненных слез.
Хотелось извиниться перед каждым, кому парень сделал больно, хотелось просто отмотать время назад и не позволить всему этому коснуться его родных и близких, но, к сожалению, этому не бывать.

Веревка, словно змея, обхватывала шею девушки. Она медленно двигалась в такт какой-то неизвестной музыки, которую сама создала в своей голове, напевая и нежно улыбаясь. Тело ее находилось словно в облаке, в вате, в хрустящем снегу. Не было ни боли, ни переживаний, не было ничего, кроме приятных прикосновений с воздушным одеялом, что накрывало ее. Руками она прошлась по своей шее, касаясь губ, на которых не осталось живого места. Шею стягивало, перекрывая дыхательные пути, но больно не было, даже наоборот, становилось так приятно, что бабочки в животе вспорхнули. Слезы текли по ее щекам, но она вовсе не отвечала за то, что делает ее тело, за то, что оно ощущает.
— Тихо, тихо.., - услышала она голос откуда-то издалека. Этот кто-то касался ее тела, перехватывая верёвку, что была связана на ее шее, а также на руках, потому что, пока она находилась в некой эйфории, она сплела не только песню, - не нужно так делать, Алин, не надо себя убивать.
Голос Кащея эхом прошёлся от одного уха, к другому, но девушка лишь рассмеялась, пытаясь лишь сильнее стянуть верёвку на своей шее, в противовес действиям мужчины.

— Парниш, стой, помнишь меня? - перед Турбо стоял мужчина, что был на последнем автобусе в тот день, когда потерялась Алина, - я нашел для вас одного человека, который знает нынешнее расположение Хади Такташ.
Эта новость стала отрезвительным ударом для Валеры, который в голове уже хоронил, как себя, так и Алину.
— Он очень хочет видеть Адидаса, мы можем как-то с ним связаться? - мужчина смотрел на парня, который все ещё не мог прийти из-за его слов.
— Да, конечно, - спустя недолгое молчание произнес Турбо, указывая на дверь своего подъезда, в который уже хотел зайти с продуктами, - мы все там, проходите, - второпях, он открыл дверь и поднялся на нужный этаж, открывая дверь, - парни, все на кухню, тут новости! - крикнул он, указывая параллельно, куда разуться и проходить гостям.
Те послушно сняли обувь и прошли в нужную комнату, усаживаясь за стол. Турбо не успел даже положить продукты по местам, как вся кухня заполнилась взволнованными лицами, ищущими себе место в достаточно тесном для такого количества парней месте.
— Адидас ты? - спросил парень лет семнадцать, кивая в сторону Вовы, - всем можно слушать?
— Да, - парень тут же взбодрился, усаживаясь напротив незнакомца.
Марат остался в дверях, тяжело дыша. Он пытался угомонить свое сердцебиение, ведь парень сразу понял, о ком будет идти речь, раз искали эти люди только Вову.
— Я сбежал из Хади Такташ, меня ищут, могу я попросить вас о помощи, взамен на информацию, которую смогу передать? - спросил зашуганный ребенок, осматривая каждого из присутствующих.
— Без вопросов, безопасность тебе гарантирована, если информация весомая, - достаточно строгим тоном произнес Адидас, напрягаясь из-за такого долгого молчания младшего. Он как можно скорее хотел узнать, что с Алиной и где она, - ближе к сути.
Вздохнув, участник Хади Такташ, облизал пересохшие губы. То, что он собирался сказать, самому давалось очень трудным.
— Алина, девочка ваша, находится в руках Кащея, думаю, это вам известно. Начну с того, что люди Кащея намерено подрезали вас на дороге, но сам главарь об этом не знал и не знает до сих пор. Все это было для того, чтобы либо вернуть вам девочку мертвой, либо полумертвой, как, думаю, и выйдет.., - он помолчал, наблюдая за каждым, кто находился на кухне. После последних слов младшего, каждый из них поменялся в лице до неузнаваемости. Сглотнул, мальчик продолжил, только немного тише, будто боясь, что его кто-то услышит, - с ней сейчас все очень плохо. Когда Кащей поехал на встречу с вами, один из наших ребят изрезал ее ноги, я сам видел, когда помогал вытирать кровь под ней..
Слушая это, Турбо весь сжался. Его накрыла дикая злость, такая злость, которую до этого он ещё не испытывал, так как не знал наверняка, насколько там все плохо.
Адидас не отрывал глаз от незнакомца, съедая каждое его слово, а Марат и вовсе покинул кухню, захлопывая дверь с громким треском. Он не мог слушать то, что говорил парень, так как каждая из картинок моментально возникала в его голове, отчего становилось только хуже.
— Она в тяжёлом психическом состоянии. Когда мы с Кащеем снова посетили ее, она пыталась задушить себя веревкой, а когда мы ее останавливали, она смеялась.. Мне так жутко ещё никогда не было, как в этот день, - на глазах мальчика появились еле заметные слезы. Он снова сглотнул огромный ком в горле, - тогда я и задумался о побеге.. Последней каплей стало то, что Алина начала пытаться нанести себе увечья, почти постоянно, причем всем, что могла взять в руки. Тогда я взял инициативу в свои руки и связал ее, но это не помогло, она до крови царапала себя своими ногтями. Перед тем, как уйти, я срезал ей ногти, чтобы она не могла себя убить никак и привязал в батарее. Просто остаётся надеяться, что парни проследят, как бы она себя не убила..
Агрессия выходила за края, а Турбо больше не мог ее сдерживать. Он подошёл ближе, опираясь руками в стол и нависая над незнакомым мальчишкой.
— Ты можешь сказать, где эти подонки ее держат? - спросил Валера, понимая, что руки его трясутся от желания снести даже этому парню лицо, так что он действительно хотел закончить этот тяжёлый разговор.
— Да, - с готовностью ответил парень, - я укажу вам, только, пожалуйста, сохраните мне жизнь.

Через полузакрытые глаза она наблюдала за тем, как Бабочка что-то черкал в своем блокноте, весело напевая. Парень развязал ее перед тем, как начать заниматься своими делами. Он хотел дать ей волю в решении самоуничтожения. Для него все то, что происходило с Алиной казалось лишь интересным телешоу, он не понимал весь ужас ситуации, в которой находится девушка, так что не предавал значения тому, что она действительно может себя убить.
Ноги Али были ватными, но она нашла в себе силы подняться на колени, продолжая наблюдать за тем, чем занят Бабочка. Опираясь на такие же слабые руки, она поднялась, чуть пошатнувшись. Тело ныло, ноги будто атрофировались, не давая девушке передвигаться. Ее накрыло облегчение, когда она почувствовала ноги, когда она снова почувствовала себя живой, умеющей передвигаться, а сейчас вся комната была в ее распоряжении. Она осмотрелась, чтобы найти то, что поможет ей избавиться от мучений. Сделав небольшой шажок, она тихонько простонала, чувствуя, что вот-вот упадет, так что остановилась, позволив своим ногам привыкнуть. Поняв, что она начинает ощущать весь свой вес, она сделала ещё шаг, который дался ей более легко. Голова трещала, но сейчас Алина по-настоящему была счастлива, потому что наконец не скована,
Звук карандаша по бумаге заполонил весь подвал, давая мозгу приятные ощущения какого-то внутреннего расслабления, будто все то, что внутри нее было перевернуто, наконец вставало на свои места. Сознание приходило в норму, а тело просыпалось после долгого месячного сна.
Совершенно тихонько, будто кошка, она начала передвигаться по помещению, подходя все ближе к столу. Рысью она прошмыгнула мимо двери, что была открыта. Сейчас у неё был шанс выйти, но она не знала, что ждёт впереди, поэтому побоялась. Вряд ли Бабочка был тут один. Посмотрев на парня, она оскалилась. Медленно подходя ближе, она выглянула иза его спины, наблюдая за тем, что он делает. Все это время он вырисовывал какие-то странные картинки, кусая яблоко. Хитрый взгляд девушки смог заметить нож, что лежал около парня. Им он ещё недавно заточил карандаш, который сейчас держал в руках. Этим же ножом он наносил серьезные увечья телу Алины. Рассматривая его, она размышляла над тем, какая последовательность действий у нее должна быть, чтобы суметь сделать это все моментально, не давая парню и возможность все изменить. Руки, что до этого дрожали, резко замерли, как и все ещё тело. Сердце в мгновение утихло, давая ей сделать задуманное.
Схватив оружие, она обхватила волосы парня, через секунду же проведя его же ножом по мягкой шее, выпуская огромное количество крови. Она смотрела в она точку, слушая, как Бабочка захлёбывается в крови и ощущая, как он пытается вырваться из сильной хватки Али, но она не позволяла ему даже двинуться, беря небольшую амплитуду и ударяя его головой об стол один раз, а после второй, третий.. Далее она откинула его тело, которое вместе со стулом упало в сторону. Безумным взглядом она сопровождала его, сжимая в руке нож-бабочку. Дыхание чуть участилось, сопровождаясь дрожанием тела. Медленно она опустилась на колени, нависая над окровавленным телом, лицо которого было разбито и изуродовано. Девушка слышала только собственное дыхание, уходя глубоко в себя и теряя картинку впереди.

— Зима, на тебе угнать какую-нибудь машину, любую, она нам понадобится, чтобы вывезти Алину, - скомандовал оживший Вова, указывая Вахиту на дверь. Тот, покорно кивнув, вышел из комнаты тут же, стараясь делать все быстро, - Турбо, на тебе Наташа. Она должна быть в больнице, тебе нужно найти ее и предупредить, что сегодня ночью в больницу прибудет Алина, пусть она передаст информацию домой. Я понятия не имею, в каком она состоянии, но пусть будет готова переправить ее в психиатрическую лечебницу, если увечья на ее теле будут критичными. А также попроси ее остаться сегодня на ночь, скажи, что я отплачу ей за эту помощь. Просто думаю, не одна Алина сегодня окажется в больнице..
Турбо стоял, положив руки в карманы. Его голова была занята лишь тем, как он будет убивать каждого, кого поймает рядом с девушкой.
—Марат, - лишь недолго удержав взгляд на убитом морально друге, он перешёл к брату, потрепав его по макушке, - ты никуда не едешь, с тебя предупредить родителей, что сегодня их дети вернутся домой. Передай, что с ними свяжется Наташа и скажет, что с Алиной. А насчёт меня.. я приму наказание, которое заслуживаю и перестану прятаться от милиции.
Парень кивнул, встревоженно поглядывая на Адидаса. Он понимал, что даже если начнет уговаривать брата взять его с собой, тот не позволит.
— Я вместе с Лампой соберу ребят, что поедут со мной, а вы, - Вова повернулся к водителю, который вызвался помочь, чем сможет, - можете дать нам автобус и, желательно, стать нашим рулём?
На это мужчина с готовностью кивнул. Он понимал, что, по сути, нельзя в это ввязываться, но весь этот месяц он также переживал за девушку, которую не смог спасти вовремя, потому что опаздывал по расписанию. Он чувствовал вину за это и долг перед ней.

Оказавшись перед толпой парнишек, которые ранее видели в нем авторитет, а сейчас видят предателя, Адидас прочистил горло. Несомненно, он был виноват, ведь стал старшим, но не смог адекватно удержать Универсамовцев.
— Мне даже не стоит упоминать, как ужасно я поступил, ввязав вас в проблемы с милицией и бросив при этом, - начал он, наблюдая за сердитыми взглядами парней, - но отчитаться я должен. Дело в том, что чуть больше месяца назад я узнал, что Хади Такташ точат на меня зуб, а все из-за Кащея, что после того, как мы его изгнали, присоединился к ним. Казалось бы, где тут оправдание, правда? Но я совсем не ожидал того, что Кащей отберёт у меня самое дорогое, мою сестру. Он в крысу украл ее по дороге домой и по сей день держит в заложниках. Человек донес мне, что ей изрезали тело, лишили сна, воды и еды, давая ей это изредка и по чуть-чуть. Сестра моя с катушек слетела и несколько раз пыталась себя убить, у нее серьезная психическая травма, и сестру мою нужно спасать, - твердо сказал он, сглотнув, - я не хочу отправлять вас на верную гибель, чтобы по моей вине умерло ещё больше людей, нет, если нужно, я и один пойду на Хади Такташ, потому что организация это беспредельно сильна, но все же руки нам нужны. И если вы все ещё ставите меня во что-то, если вы готовы пойти на эту группировку, чтобы помочь мне спасти Алину, то я буду благодарен вам. Я не могу давать обещание, что каждый из вас вернётся живым, потому что не уверен, что это так, даже не так.. я знаю, что это не так.
Парни молчали. Они таили обиду на старшего, но все же то, что он сказал, звучало не просто, как оправдание, а как причина, которую несложно было понять.
— Те, кто не готовы пойти, прошу вас выйти с корта и идти домой, к своим семьям, - закончил Адидас, наблюдая за движением в толпе.
После слов прошла минута, две, но никто так и не шелохнулся, смотря на главаря уже более лёгкими и понимающими глазами. Каждый из них не был уверен в том, что готов, но они не могли бросить этого человека, которые ещё недавно отстоял Ералаша и Айгуль. Каждый из парней знал, что если они будут в опасности, Адидас их не кинет, он поможет, а значит они должны отплатить ему тем же и помочь спасти самое дорогое, что у него есть.

Девушка тихонько сидела перед бездыханным телом, в луже крови. Непонятно, сколько она так просидела, не двигаясь и почти не дыша. Ее штаны пропитались кровью жертвы, что уже застыла, неприятно прилипая к телу и постепенно отлипая, становясь твердой, словно камень. Кусая губы в мясо, она не отрывала раскрасневших от напряжения глаз. Она не успела заметить, когда бульканье в шее Бабочки прекратилось и кровь перестала вытекать. Внутри нее была полная пустота, она думала, что после того, как убьет обидчика, ей станет легче, но вместо этого, она просто потухла, в этот раз полностью. Руки девушки лежали перед ней, изрезанные и искалеченные, местами было видно синяки, а все это украшал нож, который все также оставался в ее руках.
Кащей, оказавшийся в дверях, замер, наблюдая ужасную картину. Склонив голову, Алина сидела над окровавленным телом, которое уже начинало неприятно пахнуть железом и грязью, смешиваясь с запахом, который на постоянной основе находился в пределах подвала. Девушка сидела к нему спиной, так что он не мог видеть эмоцию на ее лице, но он примерно понимал, что там увидит.
Медленно и аккуратно мужчина шагнул в помещение, а Алина мгновенно среагировала, подавая голос. Тело ее все ещё оставалось неподвижным.
— Он делал мне больно, - прохрепела она, догадываясь, кто за ее спиной. Голос ее был твердый и безэмоциональный, а тело больше не дрожало, - а я сделала все быстро.
По правде говоря, Кащей был просто благодарен за то, что она не убила себя.
— Он не страдал, - продолжила она, поднимая наконец глаза на мужчину, что присел рядом с телом, сбоку от Али, - я сделала все быстро, - повторила она, переводя стеклянные глаза на тело. Ее лицо не выражало никаких эмоций, и только сейчас Кащей понял, что сделал с ребенком. Он и до этого понимал, что поступает не так, как должен, но исхода не знал, а сейчас он видел финал Алины Суворовой и понимал, что ждёт его, если он выведет девочку брату в таком состоянии, а также он знал, как враждебно будут настроены Хади Такташ на него самого и на Алю, так что мужчина встал, глубоко выдыхая и хватаясь за голову. Казалось бы, он наделал дел ещё хуже, чем Адидас в свое время, убив Жёлтого.
Снова взглянув на лицо ребенка, он увидел, что там все потеряно, что ее уже тут нет, а вместо нее сидит абсолютно пустое тело. Он не понимал, что сейчас ему с этим делать, так что, выйдя, мужчина наткнулся на кого-то из ребят, хватая его за плечо. Сам он находился, словно в тумане.
— Слышишь? Нужно.. там в подвале тело убрать, - начал он, закусывая щеку изнутри, думая над тем, какой ещё приказ отдать. Мужчина понимал, что в таком состоянии выдавать девчонку ему нельзя, но больше держать здесь он ее не мог, - а ещё собери несколько парней, доведите ее до полумертвого состояния, чтобы она без сознания была, желательно, долго, но не навсегда, - он помолчал, смотря на испуганное лицо парня, - желательно долго, но обязательно не навсегда! - уточнил он, поднимая голос, - нельзя, чтобы они видели, в каком душевном состоянии она находится, пусть просто будет искалеченной, а я свяжусь с Адидасом, чтобы он ее забрал, - тихо добавил мужчина
Алина слышала почти все, что Кащей говорил кому-то за дверью. Болезненно промычав, она обхватила голову руками, сгинаясь пополам. Плач, что она издавала, совершенно не сопровождался слезами, потому что слез у нее больше не было. Упав всем телом в кровь, что ещё не успела полностью застыть на холодном полу, она закричала, понимая, что теряется. Девушка пыталась отыскать себя, заставить себя что-то делать, но сейчас она могла лишь полностью понимать, но ни тело, ни душа не слышали, что она кричала там, изнутри, умоляя себя же остановиться. Что-то ужасное овладело ею, отправляя здоровый рассудок на второй план, но подсознание все слышало, все понимало и скулило. Оно очень хотело жить, там где-то все ещё была Алина.

— Поехал! - крикнул Адидас, хлопнув ладонью по полному автобусу детей, которых они избрали для данной вылазки. Ребята постарались собрать только тех, кто сможет драться, одарив каждого какой-нибудь битой или палкой, чтобы не влетать с голыми руками.
Турбо и Зиму он отправил в машину, которую последний успел добыть. Усаживаясь на водительское сиденье, он устремил взгляд на Валеру.
— Что бы не случилось, как только появляется возможность, ты хватаешь Алину и везёшь ее в больницу на этой машине, дальше мы сами будем разбираться, - предупредил парень, наблюдая за Турбо через зеркало.
— Ничего подобного, - сразу запротестовал парень, - я буду калечить всех, кого только увижу там.
— Нет, ты нужен ей, - заявил Адидас, встречаясь с болезненным, после таких слов, взглядом друга, - так что на тебе будет отвезти ее к Наташе. Головой за нее отвечаешь, Турбо, - добавил он, чуть повысив голос на последнем предложении, - к тому же, тебе полезно будет попробовать сдержаться в такой ситуации, с агрессией у тебя явные проблемы.
Валера замолчал. В груди поселилась тоска, только сейчас парень понял, что наконец увидит ее, а ещё и в таком состоянии. Вряд ли там он сможет сдержать всю ту боль, которую получил за последний месяц, вряд ли сможет сдерживаться за пострадавшую Алину. И все же если это нужно, чтобы обеспечить девушке безопасность, он должен был сделать все, чтобы сдержаться.
— Переживай только за Алю, - подал голос Зима, когда в его голове наконец сложился пазл. В отличие от Турбо, он ощущал к девушке только братские чувства, в то время как Валера был влюблен, - а я за тебя доведу там всех до могилы.

Пустая оболочка лежала перед парнями, что пришли выполнить приказ Кащея, пока тот пошел искать способы дистанционно связаться с Адидасом, дабы тот поскорее забрал это тело из здания Хади Такташ.
— Ахренеть, да тут уже без нас все сделали, - сказал один из ребят, потрепав себя по лысому затылку, - и что нам делать?
Стеклянные глаза Алины не двигались, а на лице не было совершенно никаких эмоций. Она неподвижно лежала на спине, смотря куда-то в потолок, а уголки ее губ создавали что-то типа небольшой улыбки. Ящик, такое прозвище было у одного из парней, взял в руки фонарик, направляя его на глаз девушки, но у нее не возникло рефлекса закрыть, веки даже не дернулись, давая понять, что перед ними безжизненная изнутри девочка.
— Кто с ней так? - спросил Глеб, что даже не подходил к ней, а находился на расстоянии.
— Кажется, Гриша, его тело я час назад отсюда вытащил. Видимо, она убила его, - подал голос Егор, что продолжал чесать свой затылок.
— Неудивительно, я знал, что этот конченный не протянет так долго со своими взглядами на жизнь, - сказал Ящик, не сводя глаза с Алины.
— Так, а с ней-то нам по сути что сделать нужно? Она и без наших стараний уже мертва, - Егор склонился над телом, щёлкнув пальцами около виска, ожидая хоть какой-то реакции, но ничего не последовало.
— Сделать визуальное представление избитости, - сказал Ящик, посмотрев на друга, также склоняясь над ее телом, - Кащей не хочет, чтобы Адидас увидел ее неживое изнутри тело, ему нужно, чтобы она просто была искалечена и без сознания.
— Как будто это его как-то спасет, - хмыкнул Глеб, - рано или поздно она проснется и будет вот в таком вот состоянии валяться, тогда-то ее брат вернётся и прошибет Кащею мозги, как Жёлтому.
— Ладно, нужно начать, - Ящик поднялся на ноги, беря в руки нож, - кто будет резать?
— Я на конченного похож? - спросил Егор, отходя от девочки, - нет, я за это дело не возьмусь, согласен только попинать чуть-чуть, оставить синяки и все. Ей итак пиздец, мне жаль ее до ужаса, посмотри на ее лицо, она никакая.
— Давай мне, - сказал Глеб, вставая с батареи, обходя лужу крови и приближаясь к телу девушки. Он впервые смог сейчас посмотреть на ее лицо, - ахуеть, натуре жуть, - он вздохнул, беря в руки нож, - ну, буду успокаивать себя мыслями, что после этого она наконец окажется в безопасности, может даже в себя придет.
— Режь, - сказал Егор, отходя ещё дальше и отворачиваясь. Ему было сложно на это смотреть, несмотря на то, что он находился в такой жестокой организации. Суть была в том, что с таким он не сталкивался ещё, да и никто из присутствующих точно. Они впервые видели действительно душевно мертвого человека, а сейчас Глеб словно труп резал, который просто ещё дышит и имеет высокую температуру.
От того, что она была достаточно теплой, ее тело легко поддавалось на действия парня. Нанеся порез на плечо девушки, он порвал кофту, которая тут же пропиталась кровью в месте ранения. Ребята ожидали, что сейчас последует хоть какая-то реакция, но ничего не было. Опускаясь с плеча на запястья, Глеб оставил небольшие следы от ножа, переходя в груди и животу, где также, разрывая кофту, он помечал тело.
— Бля, я точно не усну сегодня, - сказал парень, на секунду отворачиваясь и приходя в себя. От понимания всего кошмара, что происходит, его начинало мутить.
— У вас тоже возникло желание попросить прощения? - спросил Егор, все также находясь на расстоянии.
— Ещё какое, - тихо произнес Ящик, дожидаясь, когда друг закончит с ножом. А как только тот перешёл к бедрам, он ударил с ноги по ее животу, отчего та издала выдох, наконец прикрывая глаза.
— Вот же ужас, - сказал Глеб, отходя от нее.
Закрыв глаза рукой, Ящик не останавливался, он хотел поскорее выполнить приказ и оставить бедное тело в покое. Честно говоря, у всех троих было такое желание, просто закончить и передать ее наконец Адидасу.
Горячая кровь выпустилась изо рта девушки, медленно стекая по губам, склеивая из друг с другом.
— Все, хорош уже, - сказал Глеб, отводя Ящика от тела, - думаю, этого достаточно, тут уже можно сказать, что она просто без сознания из-за увечий, - добавив небольшой порез на щеку, заметив, что лицо у нее уж слишком чистое, все трое отошли от тела, оценивая на вид, - давайте уйдем отсюда наконец, - предложил Глеб.
Голова девушки медленно склонилась в бок, говоря о том, что сознание покинуло ее.