Недосягаемый

Трой

Когда наши с Авророй родители познакомились, она была совсем соплячкой. Если бы тогда кто-то сказал мне, что мы поженимся, я бы только рассмеялся. Но, чёрта с два, блядь, это не шутка.

На свой одиннадцатый день рождения Аврора сообщила нашим отцам, что хочет выйти за меня замуж, когда ей исполнится восемнадцать. Я был в шоке, но не подал виду. А мой папа уже тогда всё решил за меня. Он сказал: «Хорошо, я думаю, Трой подумает над этим и решит, что подарить тебе на восемнадцатилетие».

Я не мог противостоять отцу, потому что с подросткового возраста впитывал в себя все его качества, манеры и поведение. Однако что-то изменилось, когда он начал навязывать мне Аврору.

Я никогда не испытывал к ней романтических чувств, в отличие от неё. Насколько мне известно, она влюблена в меня по уши. И дело не в том, что она некрасива или ещё что-то в этом роде. Напротив, Аврора — красивая девочка, и я называю её так, потому что она миниатюрна по сравнению со мной. А её розовая одежда делает её слишком детской. В общем, я не воспринимаю её как девушку. Скорее, она как на дочь маминой подруги. Но эта «дочь» теперь моя жена.

Все годы до совершеннолетия Авроры мой отец настаивал, чтобы я дарил ей подарки и водил её по ресторанам, чего я, кстати, ни разу не делал. Он всё чаще намекал мне на свадьбу, а мама присылала фотографии колец из ювелирного магазина.

Я понял, что брак с Авророй неизбежен, и стал испытывать к ней ненависть из-за того, что она была влюблена в меня. Я погрузился в себя, стал отстранённым и замкнутым. Меня больше ничего не интересовало, кроме работы, что, впрочем, не изменилось и по сей день.

Аврора раздражает меня своей инфантильностью и наивностью. Она целует меня без спроса.

Я замечаю, как она старается угодить мне, когда готовит завтрак, обед и ужин. Не буду отрицающим мудаком и скажу, что она отлично готовит. Это единственное, что меня в ней не раздражает.

Но недавно я поймал себя на чувстве собственничества. Меня раздражает моя жена, но особенно сильно меня злит, когда на неё обращают внимание другие мужчины, например, когда её обнимает её друг из академии. Я слышу, как скрипят мои сжатые зубы.

— Аврора, — зову я девушку твёрдым голосом.

Она вздрагивает от звучания моего голоса, отстраняется от парня, который постоянно облизывает губы, что выглядит омерзительно, и подходит ко мне. Как всегда, она сияет своей ослепительной улыбкой.

Она такая маленькая, что ей приходится поднимать голову, чтобы посмотреть на меня. В эти моменты я чувствую сильное доминирование над ней.

— Он гей? — спрашиваю я, кивком указывая на парня.

— Нет, — отвечает Аврора. — А почему ты спрашиваешь?

— Я не хочу, чтобы к тебе прикасались парни. Даже если это твой друг-гей.

— Но это же просто друг, — объясняет она, надув губы, как ребёнок. — Они все знают, что я замужем, — она показывает на кольцо на своём пальце.

— Аврора, — говорю я предупреждающим тоном.

— Хорошо, хорошо, — щебечет она, и я замечаю, как её губы растягиваются в лукавой улыбке.

— Целуй меня уже и иди на уроки.

Аврора выглядит удивлённой моей просьбой, но не теряется. Она поднимается на носочки, кладёт ладони на мою грудь и мягко прижимается губами к моей гладко выбритой челюсти.

— В губы, — произношу я сквозь стиснутые зубы, наклоняясь вперёд.

Аврора смотрит мне в глаза, затем на мои губы и с любовью прикасается к ним своими. Я смотрю на неё и вижу, как она сияет. Затем перевожу взгляд на парня, который неловко потирает затылок. Он явно чувствует себя неуютно под моим собственническим взглядом, и мне это нравится. Пусть знает, что Аврора — неприкосновенная девочка. Моя девочка.

Когда она отрывается от моих губ, то обнимает меня за талию, а затем с ослепительной радостной улыбкой направляется в академию.

— Хорошего дня! — машет она мне рукой на прощание.

Я ещё некоторое время смотрю ей вслед и замечаю, как её друг держится на расстоянии от неё. Отлично, он всё понял.

После того как я доставляю Аврору в академию, я отправляюсь в офис. Я работаю юристом вместе с моим отцом. В офисе помимо нас работает ещё несколько человек.

Основной сферой нашей деятельности является участие в арбитражных судах. Мы занимаемся взысканием налогов с контрагентов, решением спорных ситуаций между учредителями, а также участием в трудовых или арендных спорах, которые иногда возникают в результате деятельности нашей компании.

Мне нравится моя работа, но иногда встречаются клиенты, которые пытаются обмануть меня, а когда я отказываюсь идти у них на поводу, они начинают угрожать и демонстрировать свои финансовые возможности. Однако меня это не пугает. У меня есть не только деньги, но и принципы, и я всегда выполняю свою работу честно и добросовестно.

Сегодня у меня не так много консультаций, поэтому я заканчиваю пораньше и еду за Авророй. У неё уже закончились занятия. Хотя я мог бы этого не делать, мне не хочется, чтобы она ехала в такси или её подвозил какой-то парень-друг.

Я подъезжаю к главным воротам академии и вижу около них розовое пятно. Согласен, розовое пятно звучит грубо, но как мне по-другому назвать Аврору, разодетую в розовые вещи с ног до головы?

Не выходя из машины, я сигнализирую Авроре, нажав на руль. Она подпрыгивает от неожиданности и бросает на меня взволнованный взгляд. Мои губы невольно изгибаются в хитрой улыбке. Почему-то мне это показалось забавным.

Аврора спешит к машине, слегка закусив губу. Я не могу не заметить, как привлекательно покачивается её грудь. Я обязательно скажу Авроре, чтобы она надевала менее открытую одежду. Мне неприятна мысль, что какой-то извращенец может любоваться её прелестями.

Девушка садится в машину на переднее сиденье и, полуобернувшись ко мне, виновато произносит:

— Я уже вызвала такси.

— Ну так отмени его, — отвечаю я, не глядя на неё.

Краем глаза я замечаю, как она поджимает губы и достаёт из розовой сумочки, лежащей у неё на коленях, телефон, чтобы отменить заказ.

— Как дела на работе? — после нескольких минут молчания спрашивает Аврора.

— Как обычно, — сухо отвечаю я, глядя на дорогу.

— Что бы ты хотел на обед? — глаза Авроры сияют, когда она говорит о еде. Она всегда старается меня порадовать ею.

— Без разницы. Ты же знаешь, что я не привередлив в еде.

Аврора молчит всю дорогу до дома. Она рассеянно перебирает пальцами, глядя на свой аккуратный розовый маникюр, и задумчиво смотрит на улицы.

Не подумайте, что мне хорошо, когда я вижу Аврору в таком состоянии, потому что это я стал причиной её грусти. Меня словно что-то грызёт изнутри из-за чувства вины. Мне жаль, что она влюбилась в такого холодного и бесчувственного отродье сатаны, как называют меня окружающие.

По возвращении домой мы расходимся по своим спальням.

Мне показалось диким спать в одной постели с девушкой, которая едва стала совершеннолетней. Поэтому я предоставил Авроре отдельную спальню.

Соответственно, у нас не было брачной ночи и, в целом, секса. Она ещё не готова к этому, а у меня нет желания заниматься всей этой вознёй.

Вы удивитесь и спросите, как можно в моём возрасте обходиться без секса? Или как я снимаю напряжение? Всё просто. Я не изменяю Авроре, потому что это окончательно разбило бы её влюблённое сердце. Поэтому несколько раз в месяц моя правая рука вполне меня устраивает.

Я не тороплюсь переодеваться, в отличие от Авроры, которая, насколько я могу судить, только что вышла из спальни. Я снимаю пиджак, закатываю рукава рубашки, освобождаюсь от галстука и расстегиваю три верхние пуговицы на рубашке.

Я мог бы ходить по дому в домашних штанах с голым торсом, как делал это до того, как Аврора переехала ко мне. Но я уже знаю, как она отреагирует, если увидит меня без футболки. Однажды она увидела меня таким, и её невинный, но пылкий взгляд поразил меня прямо в член. Мне пришлось уйти в свою спальню, чтобы в нём утихло.

Я понимаю, что Аврора сейчас в том возрасте, когда в организме происходит гормональный всплеск, и это требует выхода энергии. И самый лучший способ сделать это — заняться сексом.

Мысль о её счастливом и безмятежном лице после изнурительного траха будоражит моё воображение и член, и мне приходится поправлять его рукой.

«Не думай об этом», — говорю я себе. «Прекрати, блядь, представлять Аврору под собой, обнажённую, с раскрасневшейся кожей на щеках, груди и между ног.

Чем больше я запрещаю себе думать об Авроре в эротическом контексте, тем больше я начинаю нуждаться в разрядке. Поэтому я расстегиваю ширинку на брюках, и мой член сам вырывается наружу. Он твёрдый и влажный от просачивающегося предэякулята. Я обхватываю его правой рукой, провожу ею вверх-вниз по всей длине и сжимаю.

С каждым движением руки по пульсирующему члену мои упругие яйца, наполненные спермой, подтягиваются к телу.

Я упираюсь левой рукой в стол, который стоит напротив окна, а правой рукой жёстко наяриваю, представляя себе набухшие и влажные половые губы Авроры, покрытые моей спермой. Это, чёрт возьми, самое горячее, что я когда-либо мог себе представить.

Я почти достигаю своего пика, когда в дверь тихонько стучит моя юная жена. Я замираю на месте, а мой член дёргается в моей руке. Я не чувствую себя пристыженным, как мальчишка, которого застали за дрочкой, даже когда Аврора без разрешения открывает дверь.

— Я не разрешал тебе входить, Аврора, — говорю я, мой голос на пределе, как и член.

— Но я постучалась, — тихо оправдывается она.

— Но я не дал тебе разрешения, — качаю головой в её сторону. Моя грудь тяжело вздымается, а рука сжимает член. Если Аврора немедленно не закроет эту проклятую дверь, я кончу.

— Я просто хотела сказать, что обед готов, — обиженно произносит Аврора.

Я со вздохом опускаю голову, прикрываю глаза и плотно сжимаю челюсти, проклиная себя за резкость по отношению к Авроре.

— Я сейчас приду, — говорю я и слышу, как захлопывается дверь.

С ненавистью к себе я возвращаюсь на чём остановился и довожу себя до разрядки, изливаясь на руку и стол.

— Блядь, — стучу кулаком по столу.

Похоже, Аврора всерьёз на меня обиделась. Что же мне сделать, чтобы загладить свою вину? Может быть, подарить ей цветы или сладости? Что обычно нравится девчонкам её возраста? Мне нужно как-то извиниться, потому что в этом доме не должно быть ещё одного угрюмого и бесчувственного человека. Я знаю, о чём говорю, и то, что я отталкиваю от себя Аврору, означает, что она будет страдать от разбитого сердца и растущей ненависти ко мне. С ней может произойти то же самое, что и со мной.

Приведя себя в порядок, я захожу на кухню, где меня ждёт тарелка с едой. Однако я не вижу тарелки Авроры и хмурюсь.

Услышав звуки телевизора из гостиной, я направляюсь туда и вижу девушку, сидящую на диване спиной ко мне. Она смотрит что-то девчачье, и ест печенье с белой глазурью и розовой посыпкой. На журнальном столике я замечаю тарелку с несколькими такими же печеньями и стакан молока.

Беспокойство насчёт того, что Аврора будет морить себя голодом, отпадает, и я возвращаюсь на кухню к своему обеду. За едой я думаю о том, как мне влюбиться в свою жену так же беспамятно, как она в меня.