Заказ
Я как всегда работала в своём магазине. Коршунов сидел дома, пил, толком не просыхал. А потом с ним что-то случилось... он выполз из своего кабинета наконец-таки.
- Ну, что случилось? Что заставило тебя выползти из своего кабинета?
- Адвокат звонил, можно кое-какие дела подтянуть.
- М-м-м... наконец-то займешься делом.
- Неужели ты не видишь, что мне плохо?
- Если я неделю так страдала по своему прогоревшему бизнесу, я бы давно свои зубы на полку положила и голодавала. Ну а тебе не стыдно за мой счёт есть и жить? А ещё ты мне говорил, чтоб я бросила свой бизнес. Если ты бы обанкротился, мы все сейчас жили бы на улице, послушав тебя.
- А если бы ни я, ты бы не получила Софию. Что, забыла уже?
- Нет, не забыла. В этом я тебе благодарна. Но помогать я тебе не собираюсь, выкручивайся сам. Проговорив что-то невнятное, он спустился по лестнице и вышел из дома. А на самом деле он поехал делать заказ на убийство меня. Забрал сто тысяч рублей из нашего общего сейфа, предоплату внёс, а теперь ему оставалось ждать, пока со мной что-нибудь случится. Так как я в основном не бываю все время на одном месте, то решено было подложить взрывчатку в мою машину. Чтоб со мной не умер Никита, его отправил к своей матери под Красноярск. Серафима Львовна, мать Коршунова, в Никите души не чаяла и с нетерпением ждала, когда мы его привезем. Ну, а Никита творил, что хотел. Серафима Львовна позволяла делать все, что он захочет и никогда не ругала за шалости и провинности, все время прощала его. Он только при нас вёл себя хорошо, а потом, когда мы уезжали, сразу пускался во все тяжкие. Помимо бабушки, в доме жил и дедушка, отец Коршунова. Сергей Фёдорович Коршунов - старик с вредницой и ехидцой. Именно в него, кажется, и пошёл Коршунов. Старик Никиту не жаловал и с самого его рождения не принял, будто понимал или чувствовал, что не его внук. Ну, а Никита будто не замечал этого и вёл себя как у нас дома. Там у него тоже были свой друзья, с которыми он играл. Его родители, да собственно говоря, родня относились ко мне лояльно, не угождали, но и не вредничали. Всё это, наверно, из-за моего бизнеса. Им, наверно, приносило гордость то, что я вышла за Степана не из-за денег, а по большой и чистой любви. Но любовью тут и не пахло. Это был точный и тонкий расчёт с моей стороны.
Что касается Коршунова... да, он меня любил в начале, а потом вдруг охладел. М-да, я его прекрасно понимаю. Как жить с человеком, который не любит тебя, и при этом любит совершенно другого человека? И так все шесть лет. Единственное потепление отношений является рождением Никиты. Да, тогда мы себя чувствовали как полноценная семья. А на самом деле было так: я занималась бизнесом и Соней, а Коршунов был сам по себе. Рождение, как говорится, общего ребёнка нас сблизило, и мы стали волей не волей показывать нашему сыну целостность семьи. Что сказать про Соню, я не скрывала от неё, что она мне не родная дочь. Но при этом я её очень сильно полюбила и она меня. А сверх доверием для меня стало то, что она начала называть меня мамой. Что касается отношений её и Коршунова, эти двое сразу друг друга не взлюбили, поэтому держались друг друга как можно дальше. Начались проблемы в школе, Соня не могла объяснить всем, что это я оставила её фамилию как дань умершим родителям, чтоб она не забывала кто она. А ещё я говорила, что она не одна, у неё есть помимо нас и свой родной брат. Она спрашивала, где он, а я говорила все время, что он уехал в другой город. Но потом она перестала спрашивать о нем, видно, забыла. Но я помню его и люблю всегда.