Глава 18.
‼️Осторожно, триггеры‼️
Я открыла глаза и увидела только темноту. Я попыталась пошевелиться, но обнаружила, что мои руки связаны. Паника охватила меня, как ледяная волна. Я не помнила, как сюда попала. Последнее, что я помню, это удар по голове и зловещие слова, связанные с Герини.
Я осмотрелась в темноте, пытаясь определить, где нахожусь. Комната была маленькой и душной, похожей на подвал. Запах плесени и сырости ударил мне в нос. Я закричала, но мой голос эхом разнесся по комнате, не найдя ответа. Я была одна, заперта в этом кошмаре.
Страх раздирал мою грудь. Я не знала, что со мной собирались сделать, но чувствовала, что ничего хорошего. Я подумала об Адамо, о том, как он будет искать меня и беспокоиться обо мне. Но хуже всего была неизвестность. Я знала, кто меня похитил или почему, но страх перед будущим коробил. Я знала только, что в опасности, и что мне нужно найти выход из этого ада. Я дергала веревки, связывавшие меня, но они были слишком тугими. Попыталась встать, но ноги были слишком слабыми.
Внезапно я услышала шаги за дверью. Сердце мое забилось еще сильнее. Дверь открылась, и в комнату вошел силуэт.
—Наконец-то ты проснулась, - сказал грубый голос.
Я сглотнула, стискивая челюсти. Я не могла быть слабой, не могла показать своих слез, что так и рвались наружу. Грёбаный Тьерри. Свет загорелся.
Мужчина с залысиной, грязными руками и мерзким лицом подошёл ближе, от чего я сразу же сжалась. Меня держали в таком месте, которых я пугалась даже в фильмах. Внутри все тряслось. Незнакомец наклонился ко мне, обжигая мою кожу своим вонючим дыханием. В следующую секунду его рука потянулась куда-то в сторону моего бедра, и я замерла. Ожидание его касаний вызвало тошноту, но когда он наклонился сильнее, и схватил с пола верёвку, я выдохнула.
—Где Тьерри? - проговорила я, когда мои ноги плотно связывали режущей веревкой, —мне нужно поговорить с ним.
—Герини здесь нет, - произнес неизвестный грубым голосом, и мне пришлось отвернуться, когда он плюнул где-то рядом со мной, —ты собственность Рамирез.
Дыхание перехватило от того, с какой похотью в голосе говорил этот ублюдок.
—Вы ведь знаете, чьей семье я принадлежу.
Слова получались хриплыми, еле слышными. Мужчина кивнул.
—За итальянок дают много. За принцесс мафии - дохрена.
Я замерла, и устремила свой взгляд в темные, блестящие возбуждением глаза мужчины. Я бы показалась настоящей идиоткой, если бы спросила, за что назначают цены на девушек. Шестерёнки в мозгу работали хорошо, несмотря на мое моральное и эмоциональное состояние. Я не знала, кто такие Рамирез, но осознавала, что попала в ад, из которого выбраться практически невозможно. Страх сковал горло.
—Почему я не у Тьерри? - спросила я, вспоминая нашу склоку с главой Корсика, и его обещание показать мне ужасы, которых не видели мои глаза.
—Он продал тебя нам, - честно ответил мерзавец, ехидно улыбаясь, —сейчас тебя приведут в порядок, и отправят на аукцион, а может, на главную.
Вздох. Я впилась ногтями в верёвку вокруг моих запястий, и постаралась сдержать крик, стоящий в горле. Нет. Нет. Нет. Нет.
—После аукциона шлюхи попадают к своему хозяину, и редко выживают, на главной же становятся дырками, которых трахают разные мужчины, и они остаются в нашей власти, - его слова вызвали холод по позвоночнику, и мой подбородок задрожал от подступающих слез, —а ты ещё хорошо держишься. Привязали тебя, думали, будешь такой же истеричкой, как остальные итальянки или испанки.
Страх сдавливал мое сердце, как тиски, я осознавала свою беспомощность, но в то же время внутри меня росла стойкость, которую я и сама не ожидала. Внутри меня бушевал ураган эмоций: тревога, боль, отчаяние. Но снаружи мое лицо было лишь на грани истерики.
—Есть альтернатива всему этому? - спросила я, не веря в то, что попала в руки грёбаных торговцев людьми.
—Это Сальватруча, детка, - мужчина растянулся в улыбке, демонстрируя свои грязные, жёлтые гнилые зубы, —тут лишь вход, выхода не существует.
Слеза упала мне прямо на колено, и я всхлипнула, опуская голову.
—Готова молиться самому дьяволу, просто дай мне возможность выжить, - прошептала я, сама не зная, к кому обращаюсь, —продли мне жизнь, Адамо найдет меня. Джулио найдет меня. Черт возьми, отец найдет меня.
Gulio
Грёбаных пять дней я отсутствовал дома, и стоило мне только подумать о том, что жизнь прекрасна, отец огорошил меня новостью. Моя старшая сестра, что все детство была опорой, другом, пропала. Исчезла, словно никогда не существовала, и теперь каждый угол Парижа горит ярким пламенем гнева нашего отца.
—Я дома, - войдя в особняк, проговорил я, и миновал несколько человек прислуги, двигаясь в сторону комнаты Миреллы.
Я должен был сообщить ей о пропаже Лии по просьбе матери, что отправилась в Сан-Франциско как заместитель отца, чтобы просить Беллини о помощи. Она знала, Абрамо не откажет ей, потому что мама делала слишком многое, будучи простой женой босса.
Я открыл серую дверь, что Мирелла покрасила в прошлом году, перед этим постучавшись. Эмоции были смешанными, я ещё не до конца осознавал всю ситуацию, крутившуюся вокруг нашей семьи.
—Мири? - еле выговорил я, не готовый увидеть сестру в таком состоянии.
Она скрутилась в углу своей комнаты, прижала к себе детскую игрушку, и попыталась приоткрыть опухшие, почти заплывшие глаза, когда услышала мой голос.
Сердце сжалось, я дёрнулся.
—Я слышала, как мама кричала днём, что-то случилось, - выдала она тихо, —мальчик мой, подойди ближе, я почти не вижу тебя.
Я задрожал. Меня не было дома всего несколько дней. Несколько чертовых дней, а вся жизнь превратилась в дерьмо. Как я должен был объяснить еле живой сестре о том, что другая сестра пропала? Как?
—Джулио? - повторила Мири, расслабляя хватку вокруг плюшевого льва.
—Лия пропала.
Ком встал в горле, я быстро преодолел расстояние между нами, и обнял Миреллу, стараясь сдержать все свои эмоции, бьющие ключом. Ее лицо. Я не мог смотреть на него, потому что чувствовал желание убить тех, кто с ней это сделал. И я знал их. Я был их сыном.
—Что? - прошептала Мири хриплым голосом, и в секунду задрожала в моих объятиях.
Сжимая ее тело в своих руках, я чувствовал выпирающие кости, ощущал тонкую кожу, в которой не было, казалось, даже мышц и плоти. Она была чертовски худой.
—Ее не могут найти, - пробурчал я, и подняв голову, посмотрел в лицо старшей сестры, —пропала в аэропорту, когда покупала билеты домой.
Синие кровоподтёки, опухшие мешки, что походили на шары, наполненные водой, и глаза, которых я почти не видел. Сплошная гематома, боль, рана. Было сложно понять ее эмоции, потому что Мирелла выглядела как загнанный в угол зверёк, что боится лишний раз издать звук. Отец изуродовал ее. Бил, пока я был в отъезде, зная, что если я увижу как он замахивается, выломаю руку, невзирая на последствия.
—Лия, - выдохнула Мирелла,ее плечи затряслись, —что с ней?
Покачал головой. Ответа не знал, хотел бы тоже искать ее, но видя Миреллу, что потихоньку становилась живым трупом, желал побыть с ней рядом.
—Я защищу тебя, Мири. Я встану перед отцом, - прошипел я, проводя пальцами по ее синей щеке, —обещаю тебе.
Она не улыбалась, явно думала о Лие, и как бы Мири не злилась на нее, любила сильно. Я перекинул ее слегка волнистые волосы через плечо, и кивнул на свои колени.
—Ложись.
—Джулио, папа не будет ее искать. Злится сильно, - вымолвила она, потому что часто получала за Лию, словно была грушей для битья, —ты должен сделать это за него.
Я опустил глаза, ощущая свою беспомощность. Я был подростком, не мог руководить армией, потому что прав не было. Сам искать тоже не мог, возраст.
—Ее найдут, - хмыкнул я, и чуть надавил на плечо сестры, чтобы она легла на мои колени головой, —давай же, Мирелла, ложись. Я хочу побыть с тобой.
—Мальчик мой, - теперь я слышал, что Мири намеревалась заплакать, но глаз почти не было видно.
Господи, что творят люди со своей семьёй? Почему дети? Почему слабые женщины? Почему Мири, а не я?
Она опустила голову на мои ноги, и выдохнула, заплакав тихо и почти беззвучно.
—Я хочу все изменить, - выдал я, ещё не понимая, как именно.
—Не смей вмешиваться, Джулио. Не позволяй думать папе, что я твоя слабость, - пробормотала сестра, —он воспользуется этим, когда придет время. Не делай.
Может, я был ещё не до конца взрослым, может, чего-то не понимал, но уже чувствовал боль своих близких людей, и был готов ради них на все. Я люблю Лию, уважаю, безумно переживаю за нее, и тепло отношусь, но Мири мой мир. Мири буквально мой дом, моя семья, моя часть.
Я наклонился вперёд, целуя ее волосы.
—Я буду твоим ангелом хранителем, Мири. Я сделаю все, чтобы спасти тебя.
—Когда появился на свет, ты уже спас меня от одиночества. Я люблю тебя, мой маленький мальчик. Не совершай ошибок. Не будь хворью, стань лекарством.
Выдох. Я прижался щекой к ее щеке сквозь волосы, и прикрыл глаза. Ее слезы коснулись моей кожи, и теперь они жгли глаза. Я всё ещё был ребенком. Я всё ещё верил в чудо.
—Лию найдут. Все будет хорошо.
Холодная вода стекала по телу, слезы смешивались с ее каплями. Тот мужчина стоял напротив, держа в руках шланг. Я не сопротивлялась. Просто стояла перед ним полностью голая, прикрывая бикини и грудь руками. За последние четыре часа я выдавила из себя все возможные эмоции, и сил ни на что не осталось. Руки болели, синяки выступили от веревок, от хватки мужчин, что вели меня силой в это подобие душа. Кричала, билась, кусалась, а получила лишь синяки, разбитую губу и звон в ушах от сильного удара по лицу.
—Раздвинь ноги и помойся, - выдал ублюдок, а я лишь попыталась назад, к кафельной, грязной стене.
Он фыркнул.
—Я сейчас засуну этот шланг в тебя, и промою органы изнутри, тупая ты сука. Здесь ты не принцесса, а шлюха, не зли меня.
Я сцепила зубы сильнее, они наровились начать крошиться от такого давления. Подчиниться пришлось. Сделала так, как он приказал, и затем он наконец отключил воду. Я продрогла, мурашки не сходили с кожи, а ощущение грязи на теле никуда не ушло. Они готовили меня к продаже, как настоящую шлюху.
—Хорошая задница, - ухмыльнулся мерзавец, когда дёрнул меня за руку, выводя из этой камеры.
Внутренности свело от отвращения, и я дернулась.
—Сдохни, - оскалилась я.
Удар пришелся по пояснице, я покачнулась, боль пронзила спину. Он бил со всей силы, словно намеревался сломать мне позвоночник. Слезы продолжали бежать по щекам, а сердце разрывалось от страха и тревоги. Меня продадут. Сделают грязной. Сделают настоящей шлюхой. Исполосуют душу, разорвут тело.
—Закрой пасть, иначе я запрошу босса оставить тебя нам. Я вытрахаю тебя так, что твои органы будут выпадать из твоей вагины и задницы, - от его слов рвотный позыв сдерживать не было сил.
Меня затошнило, вырвало прямо на пол около его ботинок, и я почти упала, но удержалась.
—Сука, - выругался он, и сильнее сжав мой локоть, толкнул вперёд, почти впихивая в другую комнату, в которой находились люди.
Мужчины. Пять мужчин, что стояли вдоль стены и похотливо осматривали меня. Я сжалась, пытаясь прикрыть причинные места, но координация была потеряна из-за боли в пояснице. Господи, как я выживу? Как я посмотрю в глаза своим близким людям после того, что пережила, или переживу? Мысли бились об друг друга, заставляя голову кружиться.
—Всегда говорил, не бейте дорогих сук, - рявкнул низкий мужчина, что стоял в центре.
Тяжёлый взгляд, сморщенное лицо и злой оскал. Хотелось попятиться, но сзади был тот ублюдок, от которого меня рвало.
—Она уже не идёт на аукцион, не возьмут, кожа синяя, - заявил он, оценивающе бегая взглядом по моему обнажённому телу.
Ощущение их взоров на себе было невыносимым, словно меня облили дерьмом. Сердце колотилось как сумасшедшее, а тревога не отступала ни на шаг. Я была в ловушке, и надежда на спасение угасала с каждой секундой нахождения в этом аду. Все врут, когда говорят, что там жарко. В аду холодно, сыро, и черти не варят вас в котле, они лишь мечтают поиметь вас, или отдать на продажу демонам, что будут измываться над вами, пока душа не покинет тело.
—Выставляй на главную, цену повысь, перерыв три часа на мойку и питание, - произнес тот же самый мудак, и я прикрыла глаза, дрожащими руками обхватывая свою грудь, —порвут, шейте. Лицо смазливое, ставьте пометку "без рукоприкладства". Она не подойдёт на одноразовую, только долгосрочная. Полгода вынесет, если не разорвут в клочья.
Мое сердце заколотилось так сильно, что я почувствовала его в горле, а дыхание становилось поверхностным и рваным. Я начала дрожать сильнее, конечности стали ватными, а мышцы свело судорогой. Боль пронзила мое тело, но это ничто по сравнению с психологической болью, разрывающей меня на части.
Я представляю себе, как меня продают как товар, как меня осматривают и оценивают, как я становлюсь объектом чьего-то желания. Я чувствую отвращение и стыд, как будто это моя вина, что со мной так обращаются. Этот страх парализовал меня, заставляя чувствовать себя беспомощной и уязвимой. Я чувствовала, как умираю внутри, как моя душа медленно и мучительно разрушается. Это сильнейший страх, который я когда-либо испытывала, и боль оказалась невыносимой.
Рухнула на колени перед мужчинами, закрыла лицо руками, заревела громко и беспомощно.
—Быстрее на главную, сойдёт с ума раньше – вскроется. Чем скорее пройдет первых десятерых, адаптация случится. Почему я должен объяснять вам это каждый грёбаный раз, Томило? - рявкнул мужчина, и я заметила, как он сел около меня, а затем коснулся моих волос.
Снова это отвращение, боль, беспомощность и паника.
—Назову тебя Вивиан, малышка, - прошептал он еле слышно, пока я ревела, пытаясь скрыться от происходящего вокруг, —не бойся, если не целка, хороший трах заставит тебя кончать, и ты найдешь удовольствие. Настройся, иначе я заберу тебя нам – Рамирез. Поверь, никакая сука добровольно не пойдет к нам в руки, даже если ее пытать. Будь умницей, заработай дяде Гансу много денег, и я подумаю о том, чтобы дать тебе перерыв в несколько дней, а не несколько часов.
Я стала задыхаться от собственных слез, закашляла, упала на бок, скручиваясь в клубок, и не могла смириться с мыслью, что попала в рабство. В рабство, где меня убьют морально, убьют физически.
—Уводи, мне нужно идти на аукцион к афганцам. Голубоглазых подберите, они грёбаные фетишисты.