Невеста по контракту

Утро наступило слишком быстро.В комнату проникал тусклый серый свет сквозь тяжёлые шторы.Где-то в особняке слышались отдалённые голоса и шаги — глухие, неразборчивые.Джейн сидела на полу,обхватив колени руками.Она не спала.Глаза были сухими, тело ломило от усталости и боли, но внутри неё бушевала одна только ярость.

Она знала: сегодня что-то начнётся.
И не ошиблась.

Где-то за дверью послышались тяжёлые шаги.Ключ повернулся в замке.Дверь распахнулась.На пороге снова стояли те же двое охранников, что накануне. Их лица были бесстрастны:

— Подъём, принцесса, — сказал один из них с кривой усмешкой.

Джейн, не двигаясь, подняла на них холодный взгляд.

Тогда второй сделал шаг вперёд, грубо схватил её за руку и рванул на ноги.Боль пронзила плечо, но Джейн лишь стиснула зубы, не издав ни звука.Она сопротивлялась, насколько могла, но сил было мало.Двое мужчин легко справились с ней: один держал за плечи, второй — за локоть.

Они выволокли её из комнаты в коридор.Пол был холодным под босыми ногами, стены с картинами и лепниной промелькнули мимо в размытии.

— Пойдешь сама — будет проще, — бросил один из них, грубо подтолкнув её вперёд.

Но Джейн шла, сжав кулаки, не позволяя себе упасть.

Коридор тянулся длинным гулким тоннелем.Запах старого дерева и сигаретного дыма стоял в воздухе.Вскоре они спустились по широкой лестнице и вошли в большое помещение — скорее зал, обставленный как кабинет для переговоров.

У огромного дубового стола сидели они.

Генри — в светлом костюме, неторопливо листал бумаги.

Ричард — задумчиво играл золотым перстнем на пальце.

И Маркус — стоял у стены, сложив руки на груди.

При появлении Джейн они все подняли глаза.

Генри лениво улыбнулся, откинулся на спинку стула и произнёс:

— Доброе утро, малышка.Сегодня у нас важный день.

Джейн, стоя между двумя охранниками, смотрела на них с такой ненавистью, что в комнате стало словно холоднее.

И тогда Генри, не теряя издевательской любезности, добавил:

— У тебя будет выбор.Ты же любишь делать выборы, правда?

Он жестом велел охране посадить её на стул.И Джейн села, выпрямив спину, с холодной решимостью в глазах.Что бы они ни приготовили — она не сломается.

Джейн сидела на тяжёлом деревянном стуле, её руки сжаты в кулаки на коленях, взгляд — прямой, холодный, полон презрения.

Перед ней, за массивным столом, восседали трое: Генри, Ричард и Маркус.

Генри первым нарушил тишину, его голос был ленивым, почти насмешливым:

— Видишь ли, дорогая, — начал он, — мы — люди практичные. Нам не нужно лишнее насилие...Мы хотим лишь получить то, что нам принадлежит.

Он взял стакан с виски, сделал ленивый глоток и поставил его на стол.

Ричард наклонился вперёд, сцепив пальцы в замок:

— Всё очень просто, Джейн.
— У тебя есть два варианта.

Он говорил спокойно, словно объяснял правила настольной игры:

— Первый вариант.

— Ты подписываешь несколько документов, подтверждающих, что Дамиан Найт передал нам часть своих активов.Публично заявляешь, что он тебя запугивал, заставлял жить с ним под угрозой.Что ты была жертвой, и что теперь ищешь защиты у нас.

Джейн, сжав зубы, не сводила с них взгляда.Каждое их слово было ядом.

— Взамен, — продолжил Ричард, — мы обещаем тебе безопасность.Тебя, Лукаса... вашего будущего ребёнка.

На этих словах Джейн едва заметно вздрогнула.

"Они знают..."

Генри подхватил:

— Мы дадим тебе новую жизнь.Деньги.
Защиту.Всё, что угодно. Без бедности, без страха.Только подпиши и скажи нужные слова.

На несколько секунд в комнате повисла тяжёлая тишина.А затем Маркус, стоявший в тени, холодно добавил:

— Или второй вариант.

Он сделал шаг вперёд:

— Ты отказываешься.И тогда Лукас снова окажется в больнице. Если вообще выживет.Ты потеряешь ребёнка.И саму себя.

Маркус говорил спокойно, без эмоций.
Будто обсуждал погоду.

Генри наклонился ближе:

— Мы умеем быть очень... убедительными, Джейн.Поверь, ты не хочешь увидеть, как мы работаем с теми, кто нам отказывает.

Ричард склонил голову набок:

— Выбор за тобой, малышка.

Все трое смотрели на неё, как хищники, окружившие жертву.

Они ожидали страха. Слёз. Паники.

Но Джейн сидела молча.
Голова высоко поднята.
Глаза полны ледяной ярости.

Она знала: каждая их фраза — ложь.Даже если она подчинится, даже если подпишет всё — они всё равно не отпустят её.

Они хотят не просто уничтожить Дамиана.
Они хотят уничтожить всё, что ему дорого.
И теперь — она была в этом центре.

Джейн сидела неподвижно.Тяжёлая тишина будто давила на плечи.Трое мужчин напротив смотрели на неё, ожидая, что она начнёт плакать, умолять, соглашаться.Но Джейн медленно выпрямилась ещё сильнее.Словно внутри неё расправились незримые крылья.И тихо, ровным голосом, без дрожи спросила:

— Мне всегда было интересно...

Она на мгновение замолчала, глядя прямо на Генри, потом на Ричарда, наконец — на Маркуса:

— Зачем вам всё это?

Троица переглянулась, чуть насторожённо.

Джейн наклонилась вперёд, её голос остался низким, спокойным:

— Вы хотите забрать власть у Дамиана.Хорошо.Но зачем? Что вам это даст?

Генри открыл было рот, чтобы вставить какую-то насмешку, но Джейн резко подняла ладонь, останавливая его:

— Нет, дайте мне договорить.

Она перевела дыхание.

— Что изменится, если я соглашусь на ваш первый вариант?Что?Вы получите бумаги. Вы получите ложь, прикрытую красивыми словами.И что дальше?

Она медленно обвела их взглядом, высекая в каждом ледяной упрёк:

— Вы думаете, мир мафии — это официальные документы?Подписи на бумагах?

Генри нахмурился.
Ричард холодно сузил глаза.

А Джейн продолжила, теперь жёстче:

— Вас никто не признает.Ни союзники, ни старые семьи.Потому что в этом мире власть добывается не бумажками.А уважением. Страхом. Лояльностью.

Она чуть наклонилась вперёд, будто бросая вызов:

— Даже если я соглашусь...
— Даже если вы получите от меня все слова, которые хотите услышать...вы всё равно останетесь никем.

Комната будто задрожала от напряжения:

— Вы никогда не станете Дамианом Найтом, — сказала она холодно.— Никогда.

И в этих словах звучала истина.
Горькая. Безжалостная.

Маркус стиснул челюсть, его пальцы нервно дёрнулись.

Генри, не улыбаясь больше, медленно сказал:

— Ты очень храбрая для того, кто сидит у нас в руках.

Ричард, склонив голову набок, добавил ледяным голосом:

— И очень глупая.

Но Джейн сидела спокойно.
Без страха.
Без сомнений.

Она сидела на тяжёлом стуле, спина прямая, взгляд острый, как нож.В комнате, казалось, даже воздух стал гуще от напряжения.

Трое мужчин напротив — Генри, Ричард и Маркус — смотрели на неё молча.Ждали. Давили тишиной, будто надеясь, что под их невысказанной угрозой она сломается.

Но Джейн подняла подбородок чуть выше.

И ровным, твёрдым голосом, в котором не дрожала ни одна нота, сказала:

— Так что запомните.

Она выдержала короткую паузу, глядя каждому из них в глаза:

— Я никогда не выберу ваш первый вариант.
— Никогда не предам человека, которого люблю.

Генри чуть прищурился, холодно улыбаясь уголком рта.Ричард, сжав пальцы в замок, медленно покачал головой, будто разочарованный учитель.Маркус склонил голову набок, как волк, разглядывающий непокорную добычу.

Но Джейн не отвела взгляда.Она чувствовала, как бьётся её сердце — сильно, яростно, в унисон с её словами.

— Вы можете запугивать меня.Можете угрожать мне.Можете пытаться сломать.

Её голос стал глубже, почти шёпотом, но каждый их слышал, будто крик:

— Но я стояла рядом с Дамианом в самых тёмных моментах.И я знаю: верность — это не пустое слово.Верность — это выбор.

Она медленно выдохнула:

— И я уже сделала его.

Тишина обрушилась на комнату.

В этот момент — несмотря на всю свою силу, власть и деньги — Генри, Ричард и Маркус впервые почувствовали настоящее бессилие.Потому что против силы духа не было ни шантажа, ни насилия, которое могло бы победить.

Тишина в комнате была почти осязаемой.

Джейн сидела перед ними, вся словно выточенная из стали, её последние слова продолжали звенеть в воздухе.

Генри, сидящий за столом, медленно откинулся назад в кресле.На его лице застыло холодное выражение, без улыбки, без игры.

Он медленно перевёл взгляд на Маркуса:

— Ладно, — сказал он ледяным голосом. —
— Если по-хорошему не хочет...

Ричард, даже не моргнув, добавил:

— Значит, будет по-плохому.

Маркус коротко кивнул охранникам.

Двое мужчин молча подошли к Джейн.

Она успела только встать со стула, как один резко заломил ей руки за спину, а другой ударил кулаком в живот — не слишком сильно, но достаточно, чтобы она согнулась от боли и упала обратно на стул.

Джейн стиснула зубы. Ни крика. Ни стона.

Только тяжёлое дыхание и ярость в глазах.

Один из охранников ухмыльнулся и, обойдя её сбоку, схватил её за волосы, дёрнув голову назад, чтобы она смотрела вверх — прямо на Генри:

— Слушай внимательно, — сказал Генри медленно, чеканя каждое слово.
— Нам нужна твоя подпись.Нам нужно видео. Где ты запишешь заявление против Дамиана Найта.

Он наклонился вперёд, его тень падала на Джейн:

— И поверь мне... — прошипел он, — если ты не скажешь то, что мы хотим услышать...
— Мы будем ломать тебя... по кусочкам.

Маркус подошёл ближе, в его руках блеснул тонкий нож.Он без слов провёл остриём по внутренней стороне её запястья — не глубоко, лишь царапнув кожу, чтобы показать: это только начало.

Кровь медленно выступила тонкой линией.

Джейн зажмурилась на мгновение от боли, но потом открыла глаза и уставилась прямо на Маркуса:

— Хотите крови? — прошептала она хрипло.
— Вы её получите.Но не от меня.

Ричард скривил губы в лёгкой, ядовитой усмешке:

— Посмотрим, малышка. Посмотрим.

Один из охранников снова занёс кулак, собираясь ударить её сильнее, но Генри остановил его жестом:

— Нет, — холодно произнёс он.
— Она нужна нам целой.

Он встал из-за стола:

— Используйте боль, страх, угрозы... но медленно.Пусть она сама захочет подписать.

Он ещё раз посмотрел на Джейн, склонив голову:

— А если нет... — он усмехнулся уголком рта, — тогда мы найдём другой способ ударить по Дамиану.

И с этими словами он вместе с Ричардом и Маркусом вышел из комнаты, оставив её один на один с двумя охранниками.

Они смотрели на неё, как кошки на пойманную мышь.

Но Джейн знала:
Она не сломается.
Ни за что.
Ни за кого.

Прошло два месяца.Два долгих, мучительных месяца, каждый день из которых был похож на вечность.

Джейн жила в полумраке — в холодном, сыром подвале где-то на окраине чужого города.Маленькое помещение без окон, с бетонными стенами и единственной тусклой лампочкой под потолком, которая чаще мигала, чем светила.Гнилой запах сырости и металла стал частью её дыхания.

Её держали здесь, как призрака — редко выводя наверх, ещё реже кормя.Порции были ничтожными: кусок черствого хлеба, грязная вода в пластиковой миске.

И когда приходили... приходили не с добром.

Иногда — чтобы сломать её тело.
Иногда — чтобы сломать её волю.

Нос сломали на третий день.Хруст, кровь, острая боль, которая на время затмила всё остальное.Почти сломали руку — вывернув локоть так сильно, что она несколько часов не могла ею шевелить.

Били в лицо. В глаза.Синяки расходились по коже темно-синими разводами, опухоль скрывала половину её черт.

Иногда резали.

Тонкими ножами, чуть надрывая кожу на бёдрах и голенях, как будто намеренно избегая мест, откуда можно было бы истечь кровью насмерть.

Каждый порез оставлял жгучую линию боли.

Но странным образом...
Никто из них ни разу не ударил её в живот.
Будто знали.
Будто боялись.

И в этом была своя страшная, циничная логика.Им был нужен её ребёнок.

Джейн всё это понимала.

Иногда, лёжа на холодном бетонном полу, она прижимала руки к животу, шепча одни и те же слова:

— Держись, маленький... держись, пожалуйста...

Она разговаривала с ним шёпотом, как будто эти тихие слова были всем, что ещё связывало её с реальностью.

Снаружи — только вечная ночь.
Шаги. Иногда — смех.

Редкие моменты, когда дверь в подвал открывалась, и серые тени бросали еду или просто смотрели на неё, как на животное в клетке.

Джейн худела.
Тело ослабевало.
Силы уходили.

Но её воля — только крепла.

Каждый день она повторяла:

"Я держусь. Я живу. Ради него. Ради нас."

Иногда, в особенно тяжёлые моменты, перед глазами всплывал его образ.

Дамиан.

Его глаза — холодные для всех, но такие тёплые для неё.Его руки — те самые, которые держали её в те ночи, когда казалось, что весь мир рушится.Его голос — тихий, шершавый, полный силы.

"Ты найдёшь меня."

"Я верю."

Эти два месяца стали для Дамиана настоящим адом.Он больше не знал, что такое день и ночь — время превратилось в бесконечную, однообразную борьбу.Каждое утро начиналось одинаково: доклады, поиски, отчёты.Каждый вечер заканчивался в пустоте: без её смеха, без её голоса, без её прикосновения.

Он не позволял себе остановиться ни на секунду.

На третий день после исчезновения Джейн он мобилизовал всё: старые связи, новые наводки, угрозы, деньги.Он обещал всё — свободу, защиту, миллионы — любому, кто даст хотя бы крупицу информации.

Он работал с самыми грязными людьми в городе:

Со старыми врагами.С информаторами, которые давно были на пенсии или скрывались.С бывшими агентами, с мелкими преступниками, с торговцами оружием.

И каждый раз — пусто.

Полиция, официальные службы — он даже не рассчитывал на них.Он строил свою собственную сеть.Теневую, беспощадную.

Каждый день его люди патрулировали все районы.Каждый день он сидел в своём кабинете или в машине, перелистывая сотни фотографий, просматривая видео с камер наблюдения, слушая перехваченные звонки.

Он сам ездил в порты, в заброшенные районы, в промышленные зоны, где могли скрываться похитители.Он лично допрашивал тех, кого ловили его люди.Иногда — с кулаками, иногда — с пистолетом, приставленным к виску.И каждый раз — одно и то же:

"Мы ничего не знаем."

"Мы не при делах."

"Нам приказали молчать."

Иногда, поздно ночью, он заходил в её пустую комнату.Садился на край кровати.Держал в руках её кофту, хранящую слабый запах её духов.И клялся себе: "Я найду тебя. Что бы это ни стоило."

А потом вставал и снова уходил в темноту.
Он почти не ел.
Почти не спал.

Иногда Алан или Ник пытались что-то сказать — что нужно отдохнуть, нужно прийти в себя.

Но один взгляд Дамиана заставлял их замолкать.У него не было права отдыхать.Он знал, что каждая упущенная минута — это минута боли для неё.Каждая ошибка — это риск потерять её навсегда.

Он держался только на одном: на вере.
Вере в то, что Джейн сильная.Что она держится.Что она ждёт.

И он не имеет права подвести её.

Иногда, в самые тёмные ночи, он поднимался на крышу особняка.Стоял там, глядя на звёзды.И шептал: "Держись. Я уже иду."

Он говорил это так, как будто она могла его услышать.И, где-то там, в холодном подвале, с разбитым телом и кровоточащими ранами, она действительно слышала.Потому что их связь была сильнее страха.Сильнее боли.
Сильнее времени.

Дамиан жил только одной целью:

"Вернуть её. И уничтожить каждого, кто посмел её тронуть."

Прошёл ещё один месяц.

Три месяца ада.

Джейн почти потеряла счёт дням, но каждый прожитый час ощущался на её теле.Синяки сменяли друг друга.Раны затягивались и снова открывались.Каждое движение отдавалось болью.Её волосы спутались, лицо побледнело и осунулось.Но глаза... глаза всё ещё горели.Там, глубоко внутри, не угасала ярость и вера.

Её живот теперь слегка округлился.Совсем чуть-чуть.Пока ещё незаметно под свободной одеждой, но для неё это был маленький знак:Он жив.Он растёт.Он борется вместе с ней.И это давало ей силы.

Сегодня было иначе.Вместо того, чтобы бросить ей в подвал какую-то гнилую еду, дверь распахнулась, и внутрь вошли двое охранников.Те же, знакомые лица, только теперь они выглядели злее, чем обычно.

Они подняли её грубо — за руки, будто куклу.

Джейн не сопротивлялась.Сил на это давно не было.Она шла, таща ноги по холодному полу.

Её провели через длинный, темный коридор особняка, в небольшую комнату без окон, где уже ждали Генри и Ричард.Маркус стоял в тени у стены, безразличный, словно вся эта сцена была ему скучна.

Генри, сидя за столом, лениво постукивал пальцами по деревянной поверхности.

Когда Джейн завели внутрь и усадили на стул напротив, он поднял на неё тяжёлый взгляд.В его глазах больше не было насмешки.Только усталость и раздражение:

— Ну что, — медленно произнёс Генри.
— Готова?

Джейн подняла голову.На её лице, несмотря на синяки и следы побоев, застыла холодная, упрямая решимость.И тихо, ровно ответила:

— Нет.

Комната будто на секунду замерла.

Ричард закатил глаза, откинувшись на спинку стула с усталым вздохом.Генри, напротив, наклонился вперёд, его голос стал холодным, резким:

— Мы заебались с тобой возиться, Джейн.

Он вытер лицо ладонью, словно стряхивая раздражение:

— Сегодня тебя увезут.В очень интересное место.

Ричард усмехнулся уголком губ.

— Там тебя по-настоящему сломают.Без театра. Без долгих разговоров.

Маркус, стоявший в тени, молчал, но Джейн почувствовала на себе его холодный, равнодушный взгляд.

Охранники, стоящие за её спиной, крепче сжали её плечи.

Генри медленно встал, подошёл ближе.Его тень упала на Джейн:

— Ты могла бы сделать всё проще, — сказал он мягко, почти ласково. —Но ты выбрала боль. Ты сама сделала этот выбор.

Он наклонился к её уху, его дыхание обожгло кожу:

— И ты пожалеешь об этом.

Но Джейн, сжав кулаки на коленях, лишь прошептала:

— Лучше умереть... чем стать вашей.

Генри замер на мгновение.

Потом резко выпрямился и махнул охране:

— Уведите её. Готовьте к отправке.

Джейн подняли на ноги, потащили обратно в коридор.Она шла, шатаясь, ноги дрожали, но в глазах горела всё та же живая искра.Они могут избивать её.Могут пытать.Могут увезти куда угодно.Но сломать её — нет.

Поздним вечером, когда небо над особняком потемнело до черноты, в задний двор подкатила чёрная, ничем не примечательная машина — минивэн с затемнёнными стёклами.

Джейн вывели наружу.Её запястья были стянуты тугими пластиковыми стяжками, глаза воспалились от усталости и боли.На губе всё ещё была засохшая кровь.Худенькая фигура под свободной, поношенной одеждой казалась почти прозрачной.

Но когда её грубо подтолкнули к машине, она выпрямилась.

Перед минивэном стояли трое мужчин.

Трое чужих, широкоплечих, в тёмных куртках, с тяжёлыми взглядами.Короткие стрижки, цепкие глаза — сразу видно: не любители спрашивать дважды.

Один из них подошёл ближе, внимательно осмотрел Джейн, провёл пальцами по её лицу, медленно обошёл вокруг, как осматривают товар на рынке:

— Хм... — ухмыльнулся он. —
— Товар хорошенький.Хоть и побитый, но ничего... за неё хорошо заплатят.

Второй мужчина усмехнулся, опуская руки в карманы:

— Только вот ребёнок — это проблема.
— Но не беда. Мы всё устроим. Красиво.

Третий только молча кивнул, бросая короткий взгляд на Ричарда, Генри и Маркуса, стоявших чуть поодаль.

Мужчины протянули конверты — толстые, набитые наличными.

Ричард, небрежно взвесив конверт на ладони, удовлетворённо усмехнулся:

— Удачи вам, — лениво сказал он.
— С ней придётся повозиться.

Генри хлопнул одного из мужчин по плечу, будто передавал ненужную ношу:

— Главное — держите язык за зубами. И действуйте быстро.

Маркус стоял чуть в стороне, молчаливый, хмурый.Его глаза были мёртвыми.И тогда, прежде чем её затащили в машину, Джейн резко повернулась к нему.Голос её был хриплым, слабым, но в каждом слове звенела правда:

— Маркус...

Он замер, встретившись с её взглядом.

— Я до сих пор не понимаю, — прошептала она, — почему ты предал его.

Тот на мгновение не ответил.
Его пальцы чуть дрогнули.

А Джейн продолжала:

— Дамиан спас тебе жизнь.И твоей семье тоже.Он принял тебя, когда от тебя отказались все.А теперь ты просто стоишь... и смотришь, как его жену буквально убивают..

В её голосе не было слёз.
Только горечь и презрение:

— Вам всем гореть в аду, — выдохнула она, глядя им в глаза.

Маркус на мгновение опустил взгляд.Но ничего не сказал.Только крепче сжал руки в кулаки.Охранники дёрнули Джейн за плечи, таща её к минивэну.Дверца захлопнулась с глухим стуком.Машина завелась и медленно покатила в ночь.

А трое мужчин у особняка остались стоять в темноте, получив свою кровавую сделку.Но ни один из них не мог прогнать дрожь, прокравшуюся под кожу, после её последних слов.

Машина мягко гудела, несясь по пустынной дороге за пределами города.Внутри царила глухая, вязкая тишина.

Трое мужчин расслабились — два спереди, на водительском и пассажирском сиденьях, и один рядом с Джейн, на заднем ряду.Они думали, что она сломлена.Что она слишком слаба, чтобы сопротивляться.Они ошибались.

Джейн давно всё продумала.

Когда её в последний раз "готовили" к перевозке, ей каким-то чудом удалось стащить два маленьких лезвия — осколки от разбитого в подвале зеркала, которые она незаметно спрятала в рукавах.Они были острые, как бритва.

И сейчас, в этой машине, сидя в тени и опустив голову, Джейн крепко сжимала эти лезвия в ладонях.План был безумным.

Но другого выхода у неё не было.

"Сейчас или никогда," — холодно подумала она.

Она ждала нужного момента.

И когда машина вышла на ровный, пустой участок шоссе, а все трое мужчин на мгновение отвлеклись на разговор, Джейн рванулась вперёд.

Одним резким движением, изо всех сил, она вонзила первое лезвие в горло водителю.

Тот захрипел, кровь брызнула на руль.

Почти одновременно вторым лезвием она вспорола шею пассажиру рядом с ним.

Крики, визг шин.

Машина начала вилять по дороге.

Третий мужчина, сидящий рядом с Джейн, взревел от ярости, замахнувшись кулаком.Но Джейн, действуя на инстинктах, вскинула ногу и ударила его прямо в лицо.Треск — нос сломан. Мужчина отшатнулся.

Воспользовавшись этим, она нанесла последний удар — остриём лезвия по его шее.Резкий, точный, смертельный.Он захрипел, хватаясь за горло, и повалился набок.

Машина потеряла управление.

Окровавленный водитель в агонии дёрнул руль.Шины завизжали.Минивэн занесло.
Машина на полной скорости снесла ограждение и полетела вниз по склону.

Джейн успела только прижаться к сиденью и закрыть голову руками.

Гул в ушах.

Жуткий скрежет металла о землю.

Удар. Ещё один.

Машина несколько раз перевернулась, ломая деревья и кустарник, и наконец замерла на боку, погребённая в пыли и обломках.

Тишина.

Только треск умирающего двигателя и её тяжёлое дыхание.

Джейн медленно подняла голову.

Руки дрожали.

Губы были разбиты.

Но она была жива.

Жива.

И в этот момент в ней вспыхнула новая, холодная ярость:

"Теперь они будут бояться меня."

Всё вокруг гудело от боли.

Джейн медленно, через силу, отстегнула ремень и, стиснув зубы, поползла к задней двери минивэна.Пальцы скользили по обломкам пластика и стекла, каждое движение отзывалось огнём в ушибленных мышцах.

Наконец ей удалось выбить дверь плечом.
Свежий, холодный воздух хлынул внутрь.

Скрипя зубами, Джейн выбралась наружу, ступила босыми, кровоточащими ногами на землю, густо покрытую мелким камнем и сухими ветками.

Она пошатывалась, всё тело ныло, но она шла.

Шаг за шагом.

Прочь от машины. Прочь от смерти.

Вокруг простирался густой лес, тёмный, холодный, казавшийся бесконечным.Она брела вслепую, ориентируясь только на одно: подальше от дороги. Подальше от них.

Прошёл час.

Может больше.

Джейн теряла счёт времени.Где-то в лесу завывали ветра, трещали ветки.Её дыхание было прерывистым, губы потрескались от холода.

Но она шла.

Шла ради себя. Ради ребёнка.

И вдруг — среди деревьев — она увидела слабый, дрожащий свет.

Её сердце сжалось.

Домик.

Небольшой, деревянный, с покосившимся крыльцом и одиноким фонарём над дверью.
Слабый дым поднимался из трубы.Джейн, спотыкаясь, подошла ближе и еле слышно постучала в дверь.

Тишина.

Она постучала снова, громче.

И тогда дверь приоткрылась.

На пороге стояла невысокая, крепкая старушка в шерстяной кофте и очках на носу.
Рядом, выглядывая из-за её плеча, стоял седой мужчина с крепкими руками, явно привыкший к тяжёлой работе.Их глаза сразу сузились от тревоги, увидев её:

— Господи, дитя, — выдохнула женщина, подхватывая её под руку. —Заходи! Скорей!

Они втянули Джейн в тепло дома.Внутри пахло деревом, травами и свежим хлебом.У камина трещал огонь.Джейн едва держалась на ногах.

— Что с тобой, девочка? Кто тебя так?.. — шептала старушка, осматривая её раны, синяки, худое тело.

— Мы не будем задавать вопросов, — сразу сказал дедушка, бросая быстрый взгляд в окно. —Кто бы ты ни была — сейчас ты в безопасности

Старушка быстро прикрыла дверь, заперев её на три замка:

— Сначала — чай, — скомандовала она, — потом всё остальное.

Джейн не сдержалась.У неё дрожали руки, ноги едва держали.Но впервые за долгие месяцы она позволила себе слабость.Она заплакала — тихо, беззвучно, вцепившись в шерстяной плед, которым её тут же укутали.

Потому что здесь, среди треска огня и запаха чая, она впервые почувствовала:

Она выжила.
Она ещё может бороться.
И она обязательно вернётся домой.