Глава 45
Месяц спустя.
ЛИСА.
Слёзы – очень редкие гости на моём лице. Но даже если они и появляются, то благодаря какому-нибудь чересчур острому луку или горчице. Но сегодня… Сегодня они непроизвольно заливают щёки.
Мне радостно.
Мне страшно.
Я боюсь увидеть реакцию Чонгука.
Теперь понятна причина безрассудных поступков, которыми я блистала в последнее время. В моём организме, совсем не готовом к такому повороту, уже начали происходить очевидные изменения. Этот дисбаланс проявлялся во всём: в перемене вкусов, внезапных переходах от радости к унынию, от желания спать до жажды действий, и наоборот. Если бы только я узнала раньше…
Как теперь быть с Мэрилин Керри и обещанием позаботиться о её будущей дочери? До родов осталось чуть больше пяти месяцев…
Гипнотизирую узкую полоску, лежащую на раковине, в надежде, что она поможет с ответами. Две красные и очень чёткие линии на ней – мой приговор или награда. Что-то из двух. Не верьте, если вам говорят, что прерванный половой акт – надёжный способ. Нам хватило одной капли.
– Лиса?
В дверь раздаётся два вежливых стука, и я вспоминаю, что не заперлась изнутри. Подскакиваю, как ужаленная, и защёлкиваю замок, прежде чем Чонгук успевает опустить ручку с той стороны.
– Всё нормально. Я сейчас выйду, – стараюсь придать своему голосу больше жизнерадостности, но гнусавость из-за обильных слёз – самый яркий индикатор моего реального состояния.
– Открой, – настойчивая просьба мужа лишь подтверждает, что он мгновенно просканировал меня прямо через дверь.
Ну почему от него бесполезно что-нибудь скрывать?
Невовремя я сделала тест. Не могла подождать, когда удалось бы всё узнать в одиночестве?
– Лиса, что происходит? У тебя что-то болит? Открой, я сказал, – уже приказывает Чонгук.
Вздыхаю, шмыгнув носом. Он и дверь выломает
Поворачиваю защёлку и впускаю Чонгука, предварительно отвернувшись. Господи, этот момент должен был стать самым счастливым в нашей жизни, а я боюсь смотреть ему в глаза. Если он будет настаивать на прерывании, уйду от него сразу же. Решено.
– Эй… – Чонгук встаёт передо мной и, приподняв моё лицо за подбородок, начинает его осматривать с обеспокоенным выражением. – Что случилось? – Он упорно ждёт ответа, пока другой ладонью проводит по скулам, растирая почти высохшие дорожки от слёз.
– Чонгук – начинаю я дрожащим голосом. – Помнишь, ты говорил, что не хочешь брать ответственность за ребёнка, который может родиться с отклонениями? – напоминаю ему часть нашего разговора о Мэрилин, состоявшегося не так давно.
Я жду, что Чонгук снова психанёт, но он только хмурит свои красивые брови.
– Лиса, я не…
– Нет, стой, – перебиваю я. – А что, если бы наш собственный ребёнок родился с отклонениями? Ты бы отказался от нас?
Мне больно поднимать эту тему, но, если не прояснить всё сейчас, так и буду себя накручивать. Я и без того не узнаю саму себя в последнее время. Мой оптимизм угасает с каждым днём, а причина тому: муж, с которым у нас разные взгляды на семью. Точнее, её расширение. Говорят, первый год самый сложный. Так вот, это истинная правда.
– Что за чушь ты несёшь? – Чонгук начинает злиться, освободив моё лицо от своих ладоней, словно обжёгшись.
Он делает шаг назад, дистанцируясь от меня, и нервно взъерошивает волосы.
Как меня бесит эта черта его характера! Сейчас уйдёт, хлопнув дверью, и сделает вид, что это я его оскорбила. Будет несколько дней ходить с мрачным видом, вынуждая сделать первый шаг, так как он прекрасно знает, что игры в молчанку – не для меня. Манипулятор чёртов.
Но он не оправдывает моих ожиданий, продолжая говорить возмущённым тоном:
– Я думал, ты обо мне лучшего мнения, Лиса! И речь шла не о нашем ребёнке, а о беременной наркоманке.
– Бывшей наркоманке.
– Лиса, – вздыхает он. – Ты всегда рубишь с плеча, не взвешивая все за и против. Стать приёмными родителями – это не то же самое, что взять щенка с улицы, которому будет достаточно организовать корм и спальное место.
Кривлюсь от такого сравнения.
– Я всё взвесила.
– Семья не подразумевает единственного числа. В твоих суждениях даже не фигурирует слово «мы», – справедливо упрекает меня он.
– Ты не оставляешь мне выбора, Чонгук. Ты ясно дал понять, что тема детей не обсуждается, поэтому я перестала с тобой советоваться.
– Я люблю тебя, глупая! – он слегка встряхивает меня за плечи. – В твоей красивой голове совсем не укладывается тот факт, что я не готов тебя потерять?
– Зачем сразу думать о смертельном исходе? Что за бред? У меня сильный молодой организм. Ну, подумаешь, случился выкидыш. При первой беременности это довольно частое явление, – озвучиваю я слова своего врача, пытаясь стереть из памяти те чёрные дни, когда я рассуждала так же, как и Чонгук.
– У тебя был не просто выкидыш, – наседает он. – Ты потеряла много крови и едва не умерла! И, вообще, при чём здесь это, если речь о приёмном ребёнке, не пойму?
Мы оба замираем напротив друг друга, часто дыша. Кажется, настал самый подходящий момент для признания и подведения итога нашему
недолгому браку.
– Я беременна, – произношу на одном вдохе и опускаю голову, чтобы не видеть его взгляд.
Слёзы начинают душить изнутри, но всего через мгновение я оказываюсь прижатой к крепкому торсу. Руки Чонгука стискивают так, что мне, и в самом деле, начинает не хватать воздуха.
– Глупая ты моя, вот глупая, – шепчет он возле моей головы.
– Ты из-за этого лила слёзы? Подумала, что я не обрадуюсь?
Я молчу, начиная дрожать от отпускающего меня напряжения. Он что, рад? Действительно рад?
– Лиса, я ни за что не отправил бы тебя на аборт. Если так случилось, что у нас появился шанс стать родителями, то мы пройдём этот путь вместе, ясно?-
Я продолжаю стоять безмолвно, как в трансе.
– Посмотри на меня и скажи, что тебе ясно, – продолжает он требовательным тоном, отстранившись.
Поднимаю лицо и встречаюсь с серьёзными серыми глазами, в которые я влюбилась с первого, нет, со второго взгляда. За несколько секунд успеваю проследить смену их выражения, начиная от встревоженного до радостного. Он расплывается в улыбке и наклоняется, чтобы оставить на моих губах поцелуй.
– Что-то мы не по шаблону начали, Лиса. Давай я выйду, зайду снова, и ты сделаешь всё правильно, идёт? – посмеиваясь, предлагает он.
– Идёт, – получается немного неуверенно, потому что не успеваю так быстро переключиться из унылой Лисы в счастливую Лису. Невероятно просто.
– Всё, меня нет, – на этих словах Чонгук исчезает за дверью. – Тук-тук-тук, – произносит голосом вместо того, чтобы постучать.
Меня пробирает смех, и я уже не пытаюсь сдерживаться, когда подхожу к двери и открываю. Мой супруг стоит, скрестив ноги и опираясь одной рукой на дверную раму. Его лицо украшает неподдельная улыбка, которая стирает остатки сомнений. Это не игра, предназначенная лишь для моего спокойствия.
– У тебя есть для меня новости? – вздёрнув бровь, интересуется он.
– Е-е-есть, – загадочно тяну я и приглашаю войти внутрь, махнув головой в сторону раковины.
– Тебе пришло зашифрованное послание.
– Ну-ка, что тут у нас? – Чонгук берёт тестовую полоску двумя пальцами и, приблизив вплотную к лицу, начинает её внимательно изучать, словно там и вправду что-то написано. – Ну ничего себе! Здесь говорится, что нас с тобой выбрали из миллионов людей, представляешь? Пишут, что такая пара, как мы, просто обязана украсить генофонд, и совсем скоро нам доставят подарок.
– Чонгук… – Я в неверии качаю головой, потому что не знала, что мой муж может быть таким… таким невероятным.
Подхожу к нему и обнимаю со спины, прижимаясь как можно сильнее. Он кладёт свою широкую ладонь поверх моих пальцев, сцепленных в замок, и начинает нежно их потирать. Наконец-то, оно вернулось: чувство, от которого я всегда так таяла и по которому скучала последние месяцы. Чувство защищённости, безопасности и уверенности в том, что с его поддержкой теперь точно всё будет хорошо.
***
Ещё 5 месяцев спустя.
ЧОНГУК.
– Почему Киллан? – задаю вполне закономерный вопрос, но, увидев негодующий взгляд Лисы, сразу уточняю: – Не то, чтобы я был против, просто интересно. Всё-таки переименовать сына потом будет проблематично. Надеюсь, ты не планируешь его потом сбагрить к дядюшке Брайану? Смена имён – его фишка.
– Очень смешно, – толкает меня Лиса в плечо, но тут же убирает руку на воротник своего пальто, чтобы поднять его повыше и защититься от снежинок, норовящих пробраться ей за шиворот.
Или в ложбинку, которая за последние несколько недель стала такой выразительной, что грудь – теперь почти самый любимый участок на теле жены. «Почти», потому что любимый всё-таки её ножки. Чёрт, поскорее бы она уже родила. Запрет на секс вступил в силу на днях. Осталось чуть меньше трёх месяцев до родов. И ещё некоторое время после них…
– Ты хотя бы слушал? – Лиса встаёт передо мной, вынуждая притормозить на тротуаре, который не успевают расчищать.
Сегодня в Вашингтоне выпала месячная норма снега, который через пару дней наверняка растает. Но даже несмотря на это, я вытащил жену на улицу под предлогом подышать воздухом. Она ещё не подозревает, какой сюрприз её ждёт.
– Ты что-то говорила про Киллана.
– Что-то? Я объясняла, почему хочу так назвать нашего ребёнка, а ты думаешь, Бог его знает, о чём. -
Улыбаюсь и, потрепав за пухлые щёчки, целую её.
– Чонгук, может, повернём домой? Ноги я размяла, отёки мне сегодня не грозят.
– У меня для тебя сюрприз, Лиса, – говорю это как раз, когда мы подходим к нужному зданию с надписью «Перинатальный центр».
– Хм, – Лиса озадаченно хмурит бровки. – Я ведь буду рожать с доктором Максвеллом. Мы уже договорились, и ты не возражал.
Так, ладно, пора объясниться и подготовить её. Ещё не хватало преждевременных родов. Встаю напротив и, поправив воротник, в очередной раз оголивший её шею, начинаю непростой, но, уверен, очень приятный для неё разговор.
– Я долго думал и понял, что был неправ.
– По поводу? – мгновенно настораживается моя малышка.
– По поводу приёмного ребёнка. Я вижу, как тебя меняет подготовка к материнству. Какой ты становишься счастливой, когда изучаешь статьи на эту тему. Как в твоих глазах зажигается огонь, когда ты поглаживаешь наш живот, – делаю паузу, увидев, как приоткрывается её ротик.
– Чонгук, ты…
– Стоп, дай договорить, – прижимаю указательный палец к её губам. – Я созванивался с Мелиссой и выведал основные особенности ухода за близнецами. Раз справилась она, то мы и подавно справимся, правда? – вытираю слезы, начинающие стекать по румяным щекам, когда она понимает, к чему я веду. – У нас есть возможность нанять няню, даже двух, поэтому если ты все ещё хочешь…
– Хочу, Чонгук, очень хочу! – Лиса кидается мне на шею, насколько позволяет это сделать наш сын в шестимесячном животе. – Ты же знаешь, как я прониклась историей Мэрилин. Она здесь? Здесь? Срок как раз подошёл. Мы поэтому тут? Боже, как я люблю тебя! – её безостановочная речь – верный признак того, что она разволновалась.
Спешу отстраниться и с улыбкой беру за руку.
– Тогда пойдём. Нам нужно оформить всё официально. Неделю назад я встречался с Мэрилин, и мы с ней всё обсудили. После отказа от родительских прав она планирует уехать в родной город. Она хочет… – осекаюсь, потому что невероятно тяжело принять тот факт, что мать нашей будущей дочери доживает последние дни. – Чтобы её кремировали именно там.
Лиса становится печальной на глазах. Она всегда чутко воспринимает чужую боль и проникается судьбами даже незнакомых людей, а тут такое.
Буду откровенным, мне страшновато. Я не знаю, смогу ли полюбить неродную дочь так же, как буду любить Киллана, но приложу максимум усилий, чтобы мы стали хорошими родителями и воспитали достойных людей.
Открывая двери медицинского центра, мы с Лисой ещё не догадывались, как круто перевернётся наша жизнь.
Но это уже совсем другая история…
КОНЕЦ