Глава 12. Ночные муки
За окном царила ночь. Тёмная, давящая, словно бархатное покрывало, сжимающее грудь. Город засыпал, окна домов одно за другим гасли, только её комната всё ещё тонула в мягком свете телефона.
Аида сидела на кровати, согнувшись, уставившись в экран. Она машинально листала мемы, какие-то бесконечные, бессмысленные картинки, сменяющие друг друга. В других приложениях слишком скучно, в соцсетях слишком тихо, да и музыка не спасала. Сон даже не думал приходить.
Мысли.
Они давили, скручивали, сжимали её изнутри.
Сегодняшний день, его прикосновения к другой, их танец, её смех. Всё снова и снова прокручивалось в голове. Как можно было так просто взять и закончить их историю? А началась ли она вообще?
Было мерзко даже думать об этом, но сознание снова возвращало её туда. К тому моменту, когда он не отстранился, когда улыбался той, другой, а не ей.
— Шалава на каблуках, — тихо пробормотала она, устало прикрыв глаза.
Какая-то часть её понимала, что это несправедливо, но плевать. Сейчас хотелось ненавидеть. Хотя бы ненавидеть, если не забыть.
На часах почти три ночи.
Родители, кажется, только недавно легли. Они ругались до позднего вечера, снова орали друг на друга, бросались словами, как камнями. А потом вдруг замолчали. Похоже, помирились. Как всегда, осадок остался только у неё.
Аида давно привыкла, что её чувства в этом доме никого не волновали. Что её проблемы были только её, и больше ничьи.
Их у неё было достаточно.
В груди неприятно кольнуло, когда воспоминания соскользнули на детство. На тот момент, когда мать впервые сказала ей, что лучше бы не рожала. Что если бы не «чудо», которое им послали, у неё была бы совсем другая жизнь.
Какое, к чёрту, чудо?
Аида не чувствовала себя ни подарком, ни благословением. Она чувствовала себя ошибкой. Ошибкой, которая вечно всем мешает.
Пальцы снова сжали телефон. Он был в сети. Они оба были.
Тепло прокатилось по телу, сменяясь ледяным уколом. Скорее всего, они переписываются. У них ведь сейчас этот дурацкий конфетно-букетный период. Они, наверное, узнают друг друга лучше, болтают до рассвета, а потом, может быть, он даже засыпает, думая о ней.
Аида стиснула зубы. Почему это так больно? Разве он ей кто-то? Разве они были вместе? Нет. Не были. Но от осознания этого легче не становилось.
Он даже не пришёл. Даже не написал нормального сообщения, только какой-то скупой текст, который не давал ответов.
Хотелось бы сказать, что ей всё равно, но в груди что-то ныло, пульсировало болезненно и рвано. Парные аватарки, чёрт возьми.
Смех сквозь слёзы, сухой, горький. Это какой-то злой, уродливый фарс.
Она не хотела ему писать. Но хотелось спросить. Хотелось вырвать из него правду. Почему? Почему так? Почему не она?
Ответа не будет.
Ни у кого не хватит наглости сказать правду в лицо. А что ей делать с этими мыслями? Убить? Уничтожить? Ударить голову о стену, чтобы выбить их оттуда? Нет. Больно.
Она думала о смерти. Но неужели стоит умирать из-за какого-то парня, который даже не взглянул в её сторону, пока рядом не появилась другая? Нет. Это глупо. Но от этого не легче.
Она хорошая. Она всегда была хорошей. Доброжелательной, честной, готовой помочь, когда надо. Тогда почему выбирают не её? Почему всегда кто-то другой?
Смартфон снова завибрировал.
> Просто учитель:
— Доброй ночи, Аид. Почему не спишь?
Она поморщилась.
> Аида:
— Не могу уснуть, а вам какое дело?
> Просто учитель:
— Как-никак я твой классный руководитель. Должен следить, чтобы мои ученики не угробили свою успеваемость. Разница есть.
Она закатила глаза.
> Аида:
— А я думала, потому что мы соулмейты.
Точка в конце сообщения. Глухая, холодная точка, поставленная так, чтобы больно ударить. Она знала, что это ранит. Она не знала, что между ними сейчас. Но знала, что это точно не нормально.
И видеть его не хотелось. Лучше бы он замолчал. Лучше бы телефон выключился. Лучше бы он просто исчез, а вместе с ним исчезли бы и её мысли.
Аида убрала телефон в сторону и подняла взгляд. На стене висели её старые рисунки. Детские, неуклюжие, но родные.
Нужно нарисовать новыйНо когда она взяла скетчбук, пальцы сами собой начали выводить знакомые линии.
Его глаза. Опять. Бросила карандаш. Опять.
Он был её причиной боли. Её причиной слёз. Причиной этой ноющей, липкой, никуда не уходящей пустоты внутри.
Она устало закрыла глаза. Когда открыла их снова, в окне напротив было темно. Он ушёл спать. А она осталась одна.