Сволочь

Его будит телефонный звонок.

Ким смотрит на часы, безразлично показывающие половину одиннадцатого, и нехотя выпутывается из теплых рук Порче. Вообще-то у него должны быть выходные, так что если только кто-то не умирает – он будет крайне недоволен. На той стороне трубки слышится всхлип, и он подрывается, усаживаясь на кровати.

– Дроу? Что с тобой?

Лучше бы кто-то умер.

– Можешь приехать, пожалуйста?

– Конечно. Сейчас буду.

Он выползает из кровати и через пятнадцать минут уже спускается к машине, плотнее закутываясь в теплый кардиган. В дороге звонит Кхуну, тоже просит приехать, чтобы не оставлять Тэ одного, если вдруг придется что-то делать в доме.

У ворот его уже ждут. Черный внедорожник Танкхуна с Полом за рулем и Армом, открывающим двери перед своим Господином. Горничная провожает братьев в хозяйские комнаты. На кровати лежит Тэ, словно потерянный, смотрящий пустым и холодным взглядом сквозь стены, перебирает в руках пододеяльник.

Ким подходит ближе, скидывая кардиган, и протягивает руку к другу, пока Кхун, оценив обстановку, уходит готовить чай. Братья знали, что после бала у пары снова начался «медовый месяц», который в нарциссическом цикле Тайма всегда предшествовал очередному срыву. И вот, видимо, сказка закончилась, и Тэ снова окунули головой в ревность, злость или просто плохое настроение партнера.

Мужчина поднимает на него глаза, после закрывает их кистью и переворачивается на спину.

– Я с тобой, Дроу.

Тэ усмехается.

Эту кличку музыкант дал другу еще в самом начале знакомства. До всех проблем, когда они были удивительно похожи – веселые, молодые, развязные. Она подходила свободному песцу Тэ. А потом Ким сошелся с Таймом, успев разойтись еще до первых звоночков нарциссического поведения, и даже свел друга с бывшим любовником, казавшимся обходительным и внимательным.

Никогда не замечал, каким мертвым на самом деле был чужой острый взгляд. Только пес внутри рычал иногда так странно и грубо. Сейчас, каждый раз ловя бабочек в животе от глаз Порче, понимает, что на него смотрели, как на вещь. Для Тайма все были вещами, ресурсом для достижения определенных целей или получения выгоды, не более.

И теперь нужно было вытянуть Тэ из этой ямы. И, судя по участившимся звонкам и все более ярко пробирающемуся прежнему характеру, у них неплохо получалось.

– Мы поругались вчера, – Ким обращается в слух, – он снова начал про бал. А потом перевел стрелки на тебя.

Глаза мужчины в ужасе распахиваются, и он садится, хватая руки Кима так сильно, что даже больно.

– У него есть записи, Ким. Он сказал.... – музыкант понимает, о чем идет речь, и непроизвольно скалит пасть, Тэ вплетает пальцы в растрепанные пряди и он спешит вернуть ладони в свои, – О Боже, что я наделал!

– Тише, Дроу, – он успокаивающе поглаживает тонкие кисти одой рукой, второй доставая телефон, – это не конец света, пока ничего не случилось, – звонок проходит и трубку снимают моментально, – Порче, у Тайма есть наши записи, может еще фотки. Если найдешь что-то с Тэ – тоже сотри.

– Сделаю.

Ким сбрасывает и возвращается к успокаиванию мужчины, как бы говоря – «смотри, я все решил, этот придурок ничего нам не сделает». Тэ молчит, покорно заворачивается в его руки и позволяет себя обнимать. Музыкант укладывается на спину, притягивая друга ближе. Вернувшийся с горячими кружками Танкхун укладывается с другой стороны, обнимая Тэ со спины.

Они проводят так какое-то время, пока Тэ не засыпает беспокойным сном. Ким замечает, что тот странно двигается, и слегка поднимает тонкую хенли. Кхун тихо всхлипывает, смотря на наливающиеся синевой отметины от рук Тайма. Ким слышит хлопанье тонких перьев, сливающееся с рычанием, вырывающимся из его собственной груди.

– Давай увезем его?

Кхун смотрит на него с надеждой. Потому что Ким знает Тэ лучше. Он смотрит на расслабленное и спокойное лицо друга, заправляя растрепанные светлые пряди за уши, мягко касается губами округлого плеча и смотрит на брата, кивая.

– Попробуй уговорить его, когда проснется. А я позвоню Че.

Прежде чем успевает начать выпутываться из одеяла, Кхун хватает его за руку, смотря страшными глазами.

– Никто не должен знать.

Он кивает, мягко снимая руку брата, и успокаивающе улыбается.

– Больше никому, только Порче. Обещаю.

Кхун кивает, доверяя его суждениям и умению начальника их охраны в хранении секретов. Ким выползает за двери, усаживается на подвесное кресло на балконе второго этажа. Порче снова отвечает после первого же гудка.

– Компромата накопал столько, что готов прямо не метафорически закопать его в оранжерее твоей матери.

Ким издает тихий смешок и откидывается в кресле. Порче ни разу его не подвел. И всегда тонко умел чувствовать его настроение.

– Оставь мамины гортензии в покое, они прошлое не переварили еще, – парень в трубке тоже смеется, – мне нужна твоя яхта и коридор. И семейный джет, но так, чтобы никто не узнал. Алкоголь на твой вкус, мои гитары и шмотки – мои и Кхуна, на недельку, думаю.

– Джастина ошвартована в Карибском бассейне, – просто предупреждает, убеждается, что Ким в курсе.

– Я знаю.

– Дай мне полтора часа, – Ким слышит, как парень что-то начинает печатать и шуршит блокнотом, – твои вещи я знаю какие сложить, а Кхун?

– Позвони Арму, но ничего ему не говори.

– Хорошо. Я сам вас заберу через два часа. Как назад решишь собираться – кинь смс и пришлю за вами.

Ким закрывает глаза.

Растворяется в безоговорочной заботе своего парня. Порче не нужны были объяснения, не нужны были уговоры. Хотя парень мог бы отговорить его, если бы дело касалось его собственного спонтанного побега. Но в вопросах отношений с друзьями и братьями – доверял его суждениям.

Его затапливает теплом и светом.

Счастьем.

– Спасибо, Че. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, сладость. Увидимся.

Ким сбрасывает звонок и заходит в комнату, кивая Кхуну. Укладывается обратно в кровать и заводит будильник на час, устраиваясь в теплом гнезде. Сейчас они час подремлют, а потом быстро покидают шмотки в чемоданы и улетят. Тэ нужно развеяться, а им нужно окончательно дожать последний рубеж обороны.

Через три часа, открывая шампанское на борту семейного джета, Ким смотрит в медленно загорающиеся глаза друга и расслабленно улыбается.

***

– Мы точно потерялись! Ну и куда теперь идти?

Кхун обреченно стонет, поднимая голову к небу, и как будто пытается по положению солнца определить, где они находятся.

Ким смотрит на брата, расстегивая последнюю пуговицу рубашки, и ныряет в огромное озеро с водопадом, обнаруженное на одном из сайтов с достопримечательностями. Тэ отфыркивается от воды в центре озера. Довольный и улыбающийся, слегка навеселе от текилы, которую они пили утром.

– Успокойся, Птица! – Ким улыбается, повисая на плечах друга, обхватывая руками вокруг шеи.

Они провели на яхте четыре дня. Распугали всех окрестных дельфинов, потаскались по маленьким магазинчикам на суше, скупив чуть ли не половину. Провели вечер в каком-то аутентичном баре, набравшись рома и его производных в виде коктейлей. И вот решили прогуляться по одному из островов.

Ким не боялся потеряться. Подвеска-маячок для связи с яхтой, которую на него нацепил Порче, болталась вокруг шеи. Он подплывает ближе к брату и тащит того за ногу, намекая, что старшему тоже стоит забыть о своих забота и немного насладиться природой и шумом водопада.

Они плавают до вечера. Пока не замерзают окончательно, и Ким тащится в лес, доставать валежник для небольшого костра. Смотрит на небо и отчаянно скучает по Порче, к которому хотелось прижаться ближе, смотря на звезды, пока природа окружает их своей заботой.

Но Тэ только сейчас начал оттаивать. Становясь прежним собой, так что делать этого было нельзя. Хотя бы еще пару-тройку дней. Он удобнее перехватывает охапку веток и возвращается к озеру. Кхун разливает в металлические чашки притащенный с борта глинтвейн и помогает собрать основание для огня.

– А я зефир взял! Как чувствовал!

Дроу летит к своему походному рюкзаку и возвращается, потряхивая в воздухе двумя упаковками большого зефира. Ким переглядывается с Кхуном и прикрывает глаза. Тэ иногда был таким очаровательным ребенком, что щемило в груди.

Он опускает взгляд на маячок на своей груди и снова думает о Порче, не зная, что в двадцати шести тысячах километрах парень сейчас думает о нем, пытаясь не пристукнуть одного ублюдка, возомнившего себя дофига важной личностью.

***

– Кто-нибудь знает, куда они вообще уехали?

Порче даже не отрывает взгляд от бумаг. Тайм приехал аж на вторые сутки, что отлично говорило о его волнении о партнере. Закатил скандал и потребовал (потребовал!) ему рассказать. А когда Кинн и Порш справедливо указали ему на дверь, начал возмущаться.

Кинн созвал всех, понимая, что кто-то должен знать о том, куда подевалась неугомонная тройка попугайчиков-неразлучников.

– Ну, допустим, я.

Он чувствует, как с клыков уже капает яд, борется с желанием выдрать глотку наглому мужчине. Кинн закрывает глаза рукой, Макао нагло и остро улыбается. Тайм смотрит на него таким взглядом, что, кажется, сейчас сделает ему дырку в голове.

– Откуда ты...

– Во-первых, я тут главный технарь. Во-вторых, Ким взял мою яхту, семейный джет и заплатил за все моей кредиткой.

Еще бы.

Ким не стеснялся тратить его деньги с самого первого дня, но, наконец-то, приучился делать то, что нравится и не ждать потом разборок. Он вдогонку ко всему заранее подготовленному персоналу и всему заказанному самим мужчиной, направил за ними пару дополнительных человек охраны и информацию о лучших туристических объектах, собранную по форумам.

– И ты так спокоен? Да как ты вообще позволяешь?!

Порче поднял голову. Его взгляд не обещал Тайму совершенно ничего хорошего. Сейчас его, как и всех в этой комнате, останавливало только то, что Тэ официально не разошелся с любовником, а значит, все еще был к нему привязан. Но как только эта наносная привязанность спадет – мощь семьи обернется к Тайму спиной.

Хорошо, если не посмертно.

– Я для этого и работаю, что бы он мог делать все, что ему хочется.

– Ты позволяешь собой...

Договорить мужчина не успевает. Поскольку кулак Порче ломает Тайму нос. Привычка пары Кима и Порче бить ублюдка по морде явно доставляет всем вокруг, судя по смешку Као и закатанным глазам Кинна.

– Не удивительно, что Тэ от тебя сбежал, – Порче вытирает кровь с костяшек платком, кидая его на стол, – я бы тебе яйца отрезал и сожрать заставил.

– Тебе все равно, что он вытворяет, да?

Порче окидывает Тайма таким взглядом, словно планирует купить участок земли ему для могилки. Где-нибудь в богами забытом лесу.

– Для меня Ким самый лучший, и всегда прав. Даже если слабоумному понятно, что это не так.

Порче захлопывает крышку ноутбука и выходит из кабинета, направляясь домой. Заползти в кровать и долго рассматривать фотографию мужчины, которую поставил на тумбочке. Скучал он просто блядски, настолько, что был готов сам сорваться следом, прихватив Као и Арма с Полом. Чтобы отдых точно получился крышесносным.

Но не мог себе позволить.

Ким иногда кидал ему на сервер фотки и видео, которые он сохранял и засматривал до дыр. Белокожий мужчина стал почти шоколадного цвета, покрывшись ровным, дорогим загаром. Улыбающийся, с влажными растрепанными волосами и горящим взглядом.

Порче планировал запереться в спальне примерно на пару дней сверху, когда тройка вернется. И знал, что Кимхан точно не будет против.

Неделя растянулась на десять дней. Ким позвонил, попросив приготовить им перелет обратно и предупредив, что вещей у каждого из них на целый чемодан больше.

В аэропорту стояло четыре черных иномарки.

Сошедший с трапа бронзовый Тэ пролетел десять метров, отделяющие его от Тайма чуть ли не на крыльях. Споро поцеловав партнера, тот направился в сторону, неожиданно, автомобиля Тирапанякулов, ни на секунду не остановившись и даже не поздоровавшись.

Предупредительный телохранитель второй семьи открыл перед мужчиной дверь, помогая тому устроится. Через тридцать секунд, снова окрашенная в родной черный голова высунулась в открытый люк. Тэ, окинув недовольным взглядом Кима, вылизывающего рот своего Порче, крикнул:

– Увидимся в среду у Кхуна в ателье. Ткани как раз привезут.

Танкхун, плотно окруженный руками своих мужчин и слишком занятый вылизыванием шеи одного из них, махнул водителю рукой, веля увозить друга домой.

– Как Карибы? – Порче погладил кончиками пальцев карамельную кожу Кима.

– Прекрасно. У меня миллион фоток и наброски новой коллекции.

Порче поцеловал теплые губы своего парня и подхватил того на руки, заставив весело и громко рассмеяться. Телохранитель Кима поднял чемодан музыканта, укладывая в багажник и через минуту черная Мазерати покинула полосу. Кхун нахмурился и с намеком посмотрел на Арма, который кивнул и тут же подхватил своего тонкого Господина на руки, унося к машине. Пол покатил за ними два огромных чемодана.

Тайм остался стоять на взлетно-посадочной полосе в полном одиночестве. Осознавая, что в мире его мужчины и друзей ему больше не рады.

***

Ким толкает Порче на кровать, устраиваясь сверху, красуясь темным загаром и слегка светящимся от активного отдыха телом. Рука сама находит в верхнем ящике тумбочки смазку. Мужчина ловко избавляет обоих от одежды и щелкает крышкой, выдавливая гель на пальцы.

Порче, до этого занятый вылизываением теплого рта, возвращается в реальность только когда головка касается сжатого входа.

– Ты что творишь? Дурной совсем?

Ким смеется во вкусную шею своего парня, плавно двигаясь вниз, весьма успешно сопротивляясь попыткам его остановить.

– Я десять дней тебя не видел.

Порче распахивает глаза.

– Ты в самолете...

Ким затыкает парня поцелуем и полностью опускается, на член, выпрямляясь и покачиваясь.

– Я блядь, скучал, а ты такой фантастически горячий внутри, я сейчас умру.

Музыкант начинает двигаться, задумываясь над тем, что до среды им времени точно не хватит.

А как там Хиа?

***

Кхун выползает из душа и оказывается в кровати быстрее, чем успевает моргнуть. Хотелось взвизгнуть или возмутиться, но ловкий язык уже замял его рот, пока еще один накрывает спину. Полотенце с бедер слетает за пределы кровати и он смотрит в глаза Пола

– Выше.

Тот понятливо подтягивается о кровать и садится, помогая ему устроиться удобнее между крепких бедер. Кхун выгибается в пояснице, подставляя задницу умелому языку, пока его рот занят вторым стволом.

– Десять дней, Господин, – твердые пальцы зарываются в растрепанные волосы, – Вы нас совсем не любите.

Он стонет, выгибаясь еще сильнее, и подается назад, освобождая рот. Одной рукой обнимает ствол перед собой, вторую заводя за спину, оттягивая округлую ягодицу в сторону.

– То-то вы такие медлительные оба.

Двое мужчин смеются и укладывают его на постель. Кхун смотрит в две пары любимых глаз и улыбается, протягивая руки своим телохранителям, своим защитникам.

– Я скучал.

– Мы тоже, Кхун, – шепчет в шею один.

– Очень сильно, – выдыхает второй в самые губы.

Пол целует его губы, пока Арм, закинув его ногу на плечо, размазывает смазку по его дырке. Ему всегда было мало, но с ними...с ними ему хорошо.

***

– Еще раунд?

Макао откидывается на диване, и чувствует, как на плечо падает вихрастая макушка.

– Мне домой надо. Дел просто по горло.

Парень бы легко отпустил мужчину домой. Вот только к дому прилагался бешенный Тайм, который мог сотворить страшное. И от этого руки начинали трястись и непроизвольно сжиматься.

– Тихо, Као. Завтра заедешь? Я сувениров привез.

Он смотрит на мужчину, которого отчаянно не хочется отпускать. Знает, что тот просто не осознает пока ничего, дальше своих нездоровых отношений. Ким объяснил, Кхун помог и непонятными моментами.

– Заеду, конечно, Пи.

– Вот и отлично!

Тэ касается губами его плеча, и Макао вздрагивает. Дроу выплывает из дверей, покачивая бедрами и даже не удосужившись застегнуть гавайку. Кажется, сердце мужчины поняло все куда быстрее уникальных мозгов.

Он подождет.