Глава 15♡
- Два латте, пожалуйста, - Рафаэль стоит у кассового аппарата и что-то говорит кассиру, который явно его узнал. Мы выходим из кофейни и направляемся к дому Рафа, - этот парень стажировался здесь, когда я работал. Во время стажировки на него никто даже ставки не делал, он постоянно разливал кофе на посетителей и забывал приносить счёт.
- Прям как ты.
- Как я? – Раф улыбается и делает вид, что не знает о чём я говорю.
- Да, как ты.
- Со всей моей практики такого не припоминается.
- Зато мне, с пола в вашей кофейни, всё припоминается, - я улыбаюсь и отвожу взгляд куда-то вдаль, - нам долго идти?
- Нет, здесь совсем близко.
Он тоже начинает смотреть куда-то вдаль. Город замирает в тишине и слышны лишь наши шаги. В разговоре появляется небольшая пауза, которая, кажется, лишь укрепляет наш диалог.
- Сколько лет твоей сестре?
- Двенадцать.
- Двенадцать? Совсем взрослая.
- Да, она уже встречается с мальчиками, курит, пьёт и посещает вечеринки.
- Нет, ха-ха, я не об этом. Для того, чтобы встречаться с мальчиками, не обязательно быть взрослой. Я просто помню себя в свои двенадцать лет.
- И что ты помнишь?
- В этом возрасте я уже многое понимала. Понимала, почему умирают люди, почему Земля круглая.
- Что еще ты понимала? – я смотрю на Рафаэля и просто думаю о чём-то. Нет, я не вспоминаю свои двенадцать лет, я просто смотрю на него.
- Я понимала, почему девочки считают себя некрасивыми, - он вопросительно смотрит на меня, - моя двоюродная сестра проживает в Мексике, каждый раз, когда она приезжала ко мне на каникулы, будь это лето или зима, она рассказывала мне о том, какая она некрасивая. Она проводила пальцем по своим веснушкам и чуть ли не плача, говорила о том, как их ненавидит. По утрам она стояла у зеркала в одном белье и показывала мне, свои ноги, которые считала полными. Её волосы были рыжего цвета, а кожа была похожа на мёд. Мне казалось, что передо мной стояла девушка, которая родилась на солнце. Лишь потом мне мама объяснила, что таких детей называют «дети Солнца».
- Сколько ей тогда было?
- Четырнадцать.
- Почему она так думала?
- В её классе по физике были девочки, которые считали её такой. Она отличалась от них буквально всем: волосы, кожа, фигура. Мама всегда называла её неимоверно красивой, но она не верила ей, ведь в классе говорили противоположное.
- Пожалуй, самая главная мерзость этого мира состоит в том, что из тебя делают другого человека. Вот, видишь идёт девушка? – Рафаэль кивает на девушку, которая переходит дорогу метров триста от нас, - её зовут Эмили. Мы как-то дружили в детстве, на самом деле она раньше была белокурой девчушкой, которая обожала ездить с родителями в Ниццу ради моря, валяться на пляже и кататься на велосипеде со мной и моей сестрой.
- А сейчас? – Рафаэль кивает ей, таким образом приветствуя её.
- Сейчас от Эмили остался лишь шрам на колене, который она получила, катаясь в очередной раз на велосипеде. Когда-то ей внушили, что белые волосы – это не модно. Она перекрасила их в чёрный. Потом ей сказали, что полные девушки не пользуются спросом у парней. Она сбросила двадцать три килограмма в шестнадцать лет. Раньше она безумно любила слушать кантри, сидя на крыше своего дома. Я видел и слышал её, когда выходил на крышу. Наши дома находились напротив друг друга. Я каждый раз боялся быть замеченным, ведь для неё было очень важно просто сидеть и смотреть на город с высока, слушая Вилли Нельсона. А сейчас от её привычки ничего не осталось. Еще лет пять назад она прекратила делать это. Я помню, как в последний раз она сидела меньше обычного и просто пялилась в небо. А потом просто встала и ушла.
- Что случилось потом?
- Летом, когда все ушли на каникулы, она начала гулять с группой девочек, которые всё время говорили ей о том, что модно и советовали поменяться. И она изменилась. После этого лета мы даже не говорили, мы просто здороваемся каждый раз из-за уважения к дружбе, которая у нас раньше была.
- Понятно.
- А ты. Ты считаешь себя красивой?
- А должна?
- Ну у тебя же есть какое-то мнение на счёт себя, как у всех остальных девочек.
- Да, определенно во мне тоже есть изъяны, которые мне могут не нравиться в себе. Но я не говорю всем о том, что я некрасивая. Я либо считаю себя красивой, либо принимаю себя такой, какая я есть.
- Ты красивая, - на минуту я просто затыкаюсь и смотрю на Рафаэля.
- Ты действительно так считаешь?
- Да. Ты красивая потому, что заставляешь людей улыбаться. Потому, что в твоих глазах мерцают искры, когда ты видишь что-то невероятное. Ты красивая потому, что уступаешь место в вагоне метро и оставляешь немного кофе на дне стакана. Ты красивая, потому что ты умеешь любить, радоваться, грустить и мыслить. Ты красивая, потому что ты есть ты. Ты красивая, потому что это твой нос, а вот это твои губы. Ты красивая, потому что принимаешь людей такими и светишься от счастья лишь от общения с кем-то. Ты красивая. – на моём лице появляется улыбка, которую закрываю руками, - не нужно. Твоя улыбка – это признак твоей красоты. Бывает, сколько бы человек не ковал из себя идеал, от его улыбки может становиться плохо, и не потому что зубы недостаточно белые, а потому что человек такой. Потому что он давно забыл о таких словах, как «пожалуйста» или «спасибо», потому что времяпровождение в солярии для них куда более важнее, чем время с близкими, потому что искренности у них, уж прости, но совершенно нет, - я начинаю безудержно улыбаться, - а что в итоге случилось с твоей сестрой?
- Когда-то мы с ней вместе поехали к бабушке в Отей. Моника, так зовут мою сестру, взяла с собой много гаджетов: ноутбук, телефон, планшет; зачем-то взяла пакет с модными журналами. Я до конца не понимала, зачем ей всё это, если у бабушки мы постоянно играли, ходили в лес, бегали по улицам и катались на велосипедах. Когда мы уже были у бабушки, Моника постоянно сидела в своей комнате и что-то смотрела в интернете. Бабушка долго не могла понять, что с ней случилось и просто принимала это всё. Когда-то мы вместе с бабушкой пошли в магазин, чтобы купить вкусностей и немного подарков родителям и друзьям. Я помню, как мы с ней обожали покупать французский шоколад. Понимаешь, он был не такой как в Нью-Йорке. Мы привозили домой несколько пачек, чтобы их хватало до следующего приезда к бабушке, но он всегда был съеден довольно-таки быстро. А в этот раз она остановилась возле прилавка с журналами и долго рассматривала их. В этот день я вынесла несколько пачек шоколада, а она – несколько пачек журналов. Она отказывалась от этого шоколада, кушала лишь овсянку и пила много воды. Однажды, я зашла к ней в комнату, а она просто лежала на кровати, слушая какую-то поп-музыку и листала журнал. У нее они были везде: на кровати, полу, некоторые вырезки со страниц висели на стенах. К тому времени она довольно-таки похудела, скинув килограмм семь. Она и так была худая и достаточно высокая. На следующий день мы собирались пойти к бабушке в сад, чтобы насладиться тёплой летней погодой и помочь бабушке собрать черешню. Я подходила к комнате Моники и ждала, когда она выйдет. Я простояла возле её комнаты минут двадцать, а потом зашла к ней в комнату. Её там не было. Буквально сразу я начала искать её по дому, выбежала в сад к бабушке и спросила, знает ли она о её местонахождении. Бабушка пожала плечами и просто смотрела на меня. Телефон Моники был выключен, и мы не на шутку испугались. Где-то через час Моника сама зашла через калитку. Она выглядела очень нелепо: короткая джинсовая юбка, какой-то открытый топ розового цвета, распущенные волосы, которые были немного начёсаны, на ногах плотно сидели туфли на высоком каблуке чёрного цвета, а о макияже я вообще молчу. Длинные стрелки и ярко-розовые губы явно не украшали её тёплое, веснушчатое лицо. В этот момент бабушка просто ахнула и лишь спросила о том, где она пропадала всё это время. Она просто сказала, что гуляла с друзьями. В тот же вечер я слышала, как бабушка зашла к Монике и общалась с ней. Они говорили о чем-то, что было связано с красотой, помню, бабушка сказала: «Красота – это не то, что все привыкли видеть. Это не распущенные волосы, не губы ненатурального цвета и даже не мини-юбка, которая демонстрирует твои длинные ноги. Красота – здесь. А, если красота здесь, значит, ты – красивая. При том безумно красивая!». Я тогда не поняла о чём она, но потом я осознала, что она приложила руку к её сердцу. А ведь правда. Моник всегда была очень доброй и отзывчивой девчушкой. То ли у неё сердце настолько огромное, что вмещало в себе столько любви ко всем, то ли она просто делать это качественно.
- Любить?
- Любить.
- Что было после разговора?
- На следующее утро я увидела настоящую Моник: они с бабушкой лепили пирожки с черешней на кухне, она была вся в муке, а солнце освещало её лоб, который был полностью покрыт веснушками. Хотя волосы до тех пор всё равно оставались запутанными после начёса, она всё равно выглядела прекрасно, - я видела, как Рафаэль улыбался, глядя себе под ноги.
- Твоя бабушка – очень мудрая женщина.
- Это точно.
- Ну что ж, мы пришли. Это – дом, в котором я живу.
Перед нами находился огромный, но невысокий дом, цвета слоновой кости. В некоторых окнах горел свет.
- Моя квартира находится на пятом этаже.
- На самом последнем?
- Да. Прошу, - Рафаэль открывает дверь и пропускает меня, - мы можем лифт не ждать.
- Почему?
- Он сломался дня два назад.
- Ну я обычно даже в общежитии поднимаюсь по лестнице.
- На седьмой этаж?
- Верно.
- Ты очень выносливая.
- Ох, сударь, благодарю, - я улыбаюсь и делаю вид, что немного кланяюсь.
Мы подходим к квартире Рафаэля. Через приоткрытые двери прорывается свет, который делает небольшую белую дорожку на лестничной клетке. Мы входим внутрь. Квартира выглядит достаточно просторной и светлой, дизайн выполнен в скандинавском стиле. Казалось, будто я попала в нашу квартиру в Нью-Йорке. Правда планировка была немного другой, но здесь тоже чувствовалась домашняя атмосфера: вешалка была забита верхней одеждой, а на полу стояло много детской обуви.
- Проходи, - Рафаэль жестом показывает мне, чтобы я проходила в гостиную, а сам закрывает дверь.
- Ты уже вернулся? – с комнаты выходит темноволосая женщина, лет сорока пяти, которая застёгивает немного удлинённый фиолетовый блейзер, - ох, привет, ты, наверное, Мун?
- Да, здравствуйте!
- Я – Джуси, мама Рафаэля и, - из этой же комнаты выходит белокурая девочка лет двенадцати, скорее всего, это его сестра, - и маленькой принцессы по имени Мишель.
- Приятно познакомиться.
- Нам тоже, - женщина подходит ко мне и дважды целует меня в щёки, девочка повторяет то же самое.
- В Париже достаточно распространено такой вид приветствия, - Мишель улыбается и смотрит на меня.
- Вы меня простите, но мне уже пора бежать. Раф, звони, если что-то будет нужно или пойдёт не так.
- Маааам, ну что может пойти не так?
- Звони.
- Договорилиииись, - девочка подбегает к маме и целует её в щёку, - я обязательно буду слушаться брата.
- Молодец, - женщина достаёт зонт из шкафа, берёт пальто и выходит из квартиры, маша нам рукой.
- Ну что ж, вот мы и остались одни. Ты уроки сделала? – Рафаэль смотрит на Мишель, которая направляется в сторону кухни.
- Мне остался всего один параграф по английскому.
- Один?
- Ну и небольшое сочинение.
- Я думаю, Мун тебе поможет, верно?
- Конечно помогу.
- Ты хорошо знаешь английский?
- Да, я из Америки.
- Крутоооо! – Мишель начинает вопить и смотрит на меня, - тогда ты точно поможешь мне.
- С радостью, - девочка берет меня за руку и тащит в комнату.
- А я тогда пока немного уберу на кухне, а потом что-то приготовлю...наверное.
- Если бы еще умел готовить, - Мишель насмешливо смотрит на брата и корчит недовольную гримасу.
- Идите уже.
Мы заходим в комнату девочки, которая явно отличается от всего интерьера в квартире. Она выполнена в стиле розового прованса, - у тебя очень красивая комната, - сразу же замечаю я.
- Нравится?
- Очень.
- Мои родители словно помешались на вот этом минималистическом белом стиле, в котором выполнен весь. И уж в этой комнате я решила сделать всё иначе, - а ведь и правда, когда заходишь сюда, будто окунаешься в другой мир. Мишель садит меня на кровать, а сама забирает тетради со своего письменного стола и подносит мне, - тема сочинения довольно-таки обычная – «Почему я люблю Париж?».
- Интересная.
- Интересная?
- Да.
- Тогда тебе будет вдвойне легче помочь мне.
Я беру тетрадь и изучаю написанное. Мишель подсаживается ближе ко мне, и мы вместе думаем над тем, чтобы написать. Нам в голову приходят разные идеи: об Эйфелевой Башне, об милых и уютных улочках, о Лувре и музее Родена и т.д. Мы много шутим и просто говорим о Париже. Я рассказываю о том, как очутилась здесь и с какой целью вообще посетила Париж.
- Это так интересно.
- Что именно?
- То, что ты преодолела столько километров, расстаралась со своими друзьями и надолго попрощалась с родителями, чтобы получить образование и остаться здесь.
- Знаешь, Париж – действительно прекрасный город, в котором много возможностей, но... Я поняла одну вещь за всё время, проведённое здесь.
- Какую?
- Дом – это там, где твоя семья. И я не говорю о кровных родственниках или родителях. Для некоторых детей родители и вовсе не являются семьёй.
- А о ком ты?
- О родственных душах. Кому сдался тот Париж, если у тебя нет там того, к кому можно вечером прибежать и излить душу, кому не позвонишь просто так и не поговоришь о чем-то несущественном. И тот, кому можешь уже существенно важные вещи.
- Никому. Если бы я жила здесь без своих родителей, брата и подруги по имени Джес, я бы точно померла со скуки.
Мы с Мишель дописывали последнее предложение в сочинении, и девочка была безумно рада тому, что оно практически закончилось.
- Ладно. Может ты поможешь Рафаэлю приготовить ужин? Мой желудок уже явно проголодался, а с кулинарными навыками Рафа, я бы не хотела остаться с яичницей на ужин, - я встаю с кровати и подхожу к двери, - и, кстати, Мун, спасибо большое за такой интересный рассказ и помощь, - я киваю в ответ и выхожу из комнаты. На кухне чем-то пахнет. Даже не знаю, вкусный или нет. Рафаэль стоит в фартуке и что-то смотрит в телефоне.
- Привет, - я тихонько подхожу сзади и становлюсь рядом.
- Господи.
- Можно просто Мун.
- Как же ты меня напугала.
- Прости, - я улыбаюсь, - что готовишь? Хотя можешь не отвечать, по сковородке видно, что ты готовишь яичницу.
- Даа, - Рафаэль почёсывает затылок, - я больше ничего и не умею.
- Давай я помогу?
- А вы с Мишель уже закончили?
- Да.
- Ясно. Я слышал, вы смеялись.
- Ну не плакать же нам.
- Очень громко смеялись.
- Что у тебя есть из продуктов? – Рафаэль достаёт пачку с пастой и открывает холодильник, который забит овощами, мясом и разными фруктами, - что ж, предлагаю остановиться на пасте с овощами и куриным мясом.
- Подходит. Ты любишь арахисовое масло?
- Души не чаю.
- Тогда тебе явно понравятся гренки с арахисовым маслом и ореховым молоком.
- Господи, Ореховый Человек.
- Можно просто Раф, - на кухне раздаётся смех, и мы приступаем к готовке. Мы открываем холодильник и достаём необходимые продукты, но перед этим Рафаэль вручает мне розоватый фартук, который я надеваю, - это для того, чтобы ты не испачкалась, - мы крутимся на кухне, словно в каком-то танце. Эта мысль посещает мою голову, и я практически сразу включаю музыку на своём телефоне, - замечательная идея. Теперь наши движения становятся быстрее и чётче. На кухню забегает Мишель и начинает подтанцовывать.
- Вам чем-то помочь?
- Да, можешь поставить вариться мясо.
- Только сначала я переключу песню, - девочка подходит к моему телефону, - можно?
- Конечно.
- Прошу, Мишель, только не это.
- Это. Это это это это.
- Что? – я в недоумении наблюдаю за ними.
- Сейчас услышишь.
- Нашла, - на кухне раздаётся довольно-таки знакомая песня.
- Джастин Бибер? – я удивлённо смотрю на Мишель, которая нереально улыбается.
- Бибер, - Рафаэль недовольно бормочет себе под нос.
- Бэйби, - Мишель будто гордится тем, что она включила именно эту песню.
- Отличный выбор! – Я хвалю Мишель и начинаю танцевать.
- Я знала, что ты оценишь.
- О неееет! – Рафаэль демонстративно закрывает лицо руками, но всё так же следит за пастой, которая готовится в кастрюле. Мы начинаем танцевать, а я тем временем ставлю сковородку, чтобы приготовить овощи. На кухне образуется какой-то нереальный тандем. На минуту мне кажется, будто мы с Рафаэлем женаты, а Мишель – наш ребёнок. От этой мысли я начинаю смеяться и моё настроение повышается еще больше. А ведь буквально утром, я не хотела, чтобы этот день начинался, боялась Джаспера и просто хотела остаться в своей кровати.
- Тебе, наверное, жарко? – Рафаэль смотрит на меня. А ведь действительно, я стою в свитере, в котором мне действительно чуть больше, чем просто тепло.
- Есть немного.
- Мишель, дай ей мою футболку.
- Хорошо, пойдём.
Мы заходим в комнату Рафаэля, в которой всё так же остаётся минимализм, но цвета и оттенки существенно отличаются: здесь доминирует чёрный цвет, который явно мне нравится.
- Возьми какую-то из этих, - Мишель кидает мне несколько футболок, одна из которых мне кажется довольно-таки странной. Я беру её в руки и прикладываю к себе, - Джастин Бибер? Серьёзно? – на белой футболке изображена фотография Джастина Бибера. Он здесь такой красавчик.
- Он когда-то его слушал.
- Когда же?
- Еще весной.
- Весной, значит.
- Я надену именно её.
- Я знала, что тебе она понравится, - Мишель даёт мне ладошку, - отбей.
- Там некоторые футболки нужно отнести, - Рафаэль заходит в комнату, - в стирку...уже нашли. Чёрт.
- Ты такой смешной, - Мишель смотрит на него, и мы все вместе начинаем смеяться, - а у нас овощи не сгорят? – Мы подрываемся с места и все вместе уже бежим спасать наши овощи, которые почти горят. Рафаэль быстро перемешивает их.
- Спасли.
Через сорок минут мы прекращаем готовку и накладываем ужин по тарелкам.
- Получилось очень вкусно, - Мишель смакует пастой и доедает кусочек мяса, - спасибо!
- На здоровье.
- Ну вот, поела, теперь тебе пора смотреть сны.
- Но завтра не в школу?
- Ну и что? Ты же хотела поехать с родителями в парк, чтобы кормить лебедей?
- Конечно.
- Тогда тебе нужно рано лечь спать.
На часах 9:36 p.m. Мишель уже ложится в кровать, и мы все вместе сидим возле неё. Рафаэль укрывает сестрёнку и целует в лоб. Мы выходим из комнаты и садим в зале на диване.
- Пойдём готовить гренки?
- Точно, но Мишель уже спит.
- Она ненавидит гренки и ореховое молоко, - мы приходим на кухню, и Рафаэль начинает готовку.
- Тебе помочь?
- Я сделаю сам, обожаю это делать, когда Мишель уже ложится спать, а родители либо смотрят вместе телевизор, либо, как сегодня, остаются на работе. Можешь сесть, - я сажусь на угловую тумбу и наблюдаю за процессом.
- Почему ты сначала была занята, а потом изменила планы?
- Я...я думала, что у меня день сложится по-другому.
- По-другому?
- Да. Прости, мне нужно позвонить Кэйси, узнать, как она.
- А что с ней должно быть не так?
Я набираю номер и звоню Кэйси:
- Привет, ты уже в общежитии? – я отхожу от кухни.
- Привет, нет...ну почти. Мы с...
- С кем ты?
- Мы с Джаспером стоим возле общежития.
- С кем? Джаспером? – тональность моего голоса повышается.
- Да.
- С тобой всё хорошо? Я сейчас буду.
- Мун, всё отлично. Я тебе потом всё расскажу. Мы уже попрощались, и я захожу внутрь.
- Точно?
- Да. А ты где??
- Я у Рафа.
- Когда ты домой? Общежитие через час закрывается.
- Мы сейчас поучим испанский и я буду уже идти.
- Хорошо. Наберёшь тогда, когда будешь подходить.
- Договорились.
Я возвращаюсь обратно к Рафаэлю.
- Ты в порядке?
- Да.
- Как Кэйси?
- Она уже дома.
- А где она была?
- На вечеринке одной. У Джаспера.
- Они дружат?
- Не сказать, что дружат. Просто...просто она пошла туда ради меня.
- Ради тебя?
- Да.
- Ты была на вечеринке и осознала, насколько тебе это неинтересно и решила заняться испанским?
- Не совсем так.
- А как? – Лицо Рафаэля было достаточно серьёзным, казалось, будто он меня не слушает и сосредоточен лишь на готовке, но это было не так.
- Помнишь, когда мы в последний раз учили испанский?
- Да.
- Ты тогда еще хотел провести меня, но я отказалась.
- Помню.
- Я тогда почти подходила к общежитию и...откуда-то взялся Джаспер. Он начал рассказывать мне о том, что еще давно мы с ним вместе хотели пойти на вечеринку. В итоге он попросил меня прийти в субботу на вечеринку.
- Это было так важно?
- Нет. Просто...Я боялась его.
- Боялась? – Рафаэль кладёт лопатки на стол и несколько секунд смотрит на меня, а потом открывает холодильник и достаёт арахисовое масло.
- В тот вечер он крепко схватил меня за руку и долго не отпускал. Он, казалось, бесконечно смотрел мне в глаза, и я будто ослабла от всего этого. В этот вечер я долго думала о том, как мне правильно поступить и просто согласилась, чтобы он отпустил. Потом я проснулась, и на телефоне уже было смс с адресом от него. Я решила, что нужно просто поехать туда, и пережить этот день. В это утро я рассказала об этом Кэйси, и она поддержала меня. Мы вместе собрались и поехали туда. На вечеринке он отвёл меня в сторону, и мы немного поговорили, я сказала, что он мне не нравится, и он просто ушёл. После этого я предложила Кэйси поехать домой, но она отказалась, потому что её подруги с немецкого предложили ей погулять. А потом ты и сам знаешь.
- Мне никогда не нравился этот тип. Синяк на руке тоже из-за него?
- Скорее из-за тонкой кожи и слабых сосудов, - Рафаэль смотрел на меня достаточно долго, но потом просто улыбнулся и продолжил готовку. Некоторое время мы молчали, и когда уже всё было готово, Рафаэль заговорил со мной.
- Бери тарелку с чашкой и пойдём со мной, - мы тихо вышли с квартиры и пошли дальше по коридору, где находилась какая-то дверь. Рафаэль открыл её и прохладный воздух окутал нас, - я здесь провожу много свободного времени, - мы садимся посреди крыши, и он подносит подушки и много одеял, которые лежали около двери. – Я считаю, что здесь невероятно красиво, - огни города наполняют наши глаза светом. Раф расстилает одеяла и подушки на полу, и садится на них, - держи, - он даёт мне плед, в который я укутываюсь и мне становится теплее. Мы сидим на крыше и кушаем наши тосты, и снова молчим. Когда мы доедаем, Рафаэль оставляет тарелки и ложится на спину. Я ложусь рядом, и мои глаза наполняются звёздами. Сотнями сияний маленьких огней в небе.
- Красиво?
- Очень. Не удивительно, что это твоё любимое место.
- Здесь всегда так тихо. Звуки машин, разговоры людей будто не доходя сюда. Я их не слышу. Я слышу лишь свои мысли в голове и разговоры звёзд на небе.
- О чём они говорят?
- Я думаю, о чём-то прекрасном.
- О море, например.
- О море? Ты любишь море?
- Очень.
- Думаешь, звёзды будут говорить о море?
- Представь, как с высока для них выглядит море, огромное длинное и голубое пятно на земле. Разве это не чудо?
- Возможно. Может, они думают о том, кто такие морские жители и как они выглядят.
- Может быть.
- Знаешь, Мун.
- Да?
- Я еще на кухне хотел сказать.
- Слушаю.
- Никогда и ничего не бойся в этой жизни.
- Не бояться? Но как?
- Со временем ты поймёшь, как это сделать. Просто страх очень часто мешает жить и двигаться дальше. Из-за страха ты сегодня хотела сделать то, что тебе не хотелось делать. Это толкает лишь на глупые поступки, которые нельзя обосновать лишь боязнью чего-то. Страх может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь.
- Знаешь, ты прав. Я ведь действительно просто боялась Джаспера.
- Теперь ты его не боишься?
- Не знаю. Я не могу сказать это за секунду. Но ты прав, - я смотрю на время – 10:36 p.m, - слушай, кажется, мне пора домой.
- Подожди. Давай еще немного посмотрим на звёзды?
- Общежитие закроется через пол часа.
- Ты можешь остаться у меня. Родителей не будет всю ночь, и поэтому ты можешь лечь у меня в комнате, а я лягу у них.
- Можно?
- Конечно.
// Звёзды касались наших лиц и манили к себе. Мне казалось, что еще чуть-чуть и я подорвусь с места и полечу вверх. Так хотелось посмотреть на них ближе, изучить созвездия и просто насладиться тем, как же они сияют. Когда-то давно я слышала о том, что звёзды – это привет из прошлого. Они умерли еще давно, погасив свой свет. Но их сияние продолжает сиять для нас сквозь время. И для чего? Для того, чтобы мы могли насладиться сиянием, или для того, чтобы осветить нам правильный путь? //