Часть 8
Аксель едва смогла открыть глаза, тяжелые веки почти не слушались, всё тело болело, будто вчера она занималась какой-то тяжелой работой. Несколько раз моргнув, она сфокусировала взгляд на окружавшем её пространстве и вспомнила о том, что вчера произошло, и как она оказалась в постели Камило. Воспоминания накрыли девушку, как цунами, но она не заплакала, и даже не пошевелилась. Логические цепочки, хоть их было и не так много, медленно выстраивались в голове Аксель, она была родом откуда-то с севера, её домом когда-то были заснеженные холодные земли, находившиеся очень далеко от Колумбии. Теперь девушка понимала, что она делает так далеко от дома: там её никто не ждет с распростертыми объятиями, более того, если она когда-нибудь там окажется, по словам отца, её убьют, причем очень жестоко. Не только её народ, но и её родной отец ненавидел её всем сердцем, он заносил меч с такой силой, будто хотел одним движением разрубить её тело пополам. Ненависть, агрессия, злоба, все эти человеческие проявления были девушке не знакомы, но её психика и тело знали их, она явно переживала всё это не в первый раз, и от этой мысли становилось ещё паршивее. Аксель волновал вопрос о том, что такого она могла сделать, что теперь была врагом собственного народа и родителя? Может, само её рождение было ошибкой, и она всю жизнь, которую не помнила, причиняла окружающим людям лишь страдания? Девушка верила во всё, что услышала прошлым вечером, мысль о том, что отец мог о чем-то врать, даже не посещала её голову, всё произошедшее было таким шокирующим и травмирующим, что глубоко въелось в разбившееся сердце. Так много вопросов, и так мало ответов, это мучило Аксель до головной боли, теперь она думала о матери, которая точно должна была быть, но жива ли она, может, она ровно так же ненавидит свою дочь? Мысль о том, что ей нет места в родном доме, что самые близкие ей люди могут не любить её, что в целом мире она не нужна абсолютно никому, причиняла невыносимую боль. Однако, в том, что она совсем никому не нужна, Аксель была не права, эта мысль закралась в её голову, когда она увидела Камило, что дремал в кресле в углу, забравшись на него с ногами, она вспомнила, как он обнимал её, баюкая и успокаивая, грел её ледяные руки своим дыханием. Люди в Энканто, члены семьи Мадригаль, все они относились к девушке с невероятной добротой и теплом, но так, как Камило, с ней ещё не обращался никто. Роситу она не считала, для детей тактильность и прочее было достаточно естественным, когда девочка обнимала её, это ощущалось совсем иначе. Юноша делал это так, будто хотел защитить Аксель, уберечь её от бесплотной опасности, волновался за её нестабильное состояние, хотел избавить её от боли, по крайней мере, девушке так казалось, и она даже не догадывалась, что это было правдой.
— Камило.. — прохрипела Аксель, приподнимаясь на одном локте и тихо кашляя в ладонь свободной руки.
Парень открыл глаза и резко вдохнул носом, тут же слезая с кресла, и забрался на кровать:
— Как ты? Голова болит? — Камило протянул руки, поддерживая девушку и помогая ей сесть.
— Немного. Чувствую себя разбитой, — Аксель горько усмехнулась, протирая глаза подушечками пальцев, — Сколько времени? Долго я спала?
— Ты проспала 14 часов, сейчас десять утра, — сказал юноша, взглянув на будильник на прикроватной тумбочке, и взял оттуда же поднос, который ему, вероятно, передала Джульета, — Чай остыл, но его лечебные свойства от этого не изменились, — Камило протянул девушке кружку и творожную лепешку, — Ешь, тебе станет лучше.
Аксель округлила глаза, услышав, сколько она проспала, впрочем, эта цифра была не такой уж и удивительной, слезы изматывают морально и физически, организму нужно время, чтобы восстановиться. Девушка надкусила лепешку и сделала глоток сладковатого чая, пока она жевала, силы медленно начали наполнять её тело, напряжение уходило из мышц, головная боль утихала.
— Росита в порядке? — спросила Аксель, проглотив еду, она внезапно вспомнила, что произошедшее вечером очень напугало девочку, и она волновалась за неё.
— Да, всё нормально, она быстро успокоилась, и, поверь мне, она за тебя переживает ничуть не меньше, чем ты за неё. Да что там, вся семья за тебя переживает.
— Мне очень стыдно, что все так вышло.. Росита не должна была такое видеть, это я виновата, — девушка покачала головой и допила чай практически залпом.
— Аксель, — юноша забрал чашку, поставил её на поднос и взял девушку за свободную руку, — Ты ни в чём не виновата. Ты не могла знать, что произойдет, никто не мог знать. Никто не пострадал, твоей вины в случившемся нет. Я не позволю тебе заниматься самобичеванием, слышишь?
Камило слегка сжал ладонь девушки, смотря на неё практически в упор, под его пристальным серьезным взглядом ей ничего не оставалось, кроме как кивнуть, снова кусая творожную лепешку, она знала: Камило от неё точно не отстанет, если она её не съест.
Завершив своеобразный завтрак, Аксель вылезла из постели, надела туфли, умылась прохладной водой и приняла решение спуститься к семье. Что бы не говорил Камило, девушка продолжала корить себя, и считала своим долгом хотя бы извиниться перед Роситой и её родителями. Парень потянулся к подносу на кровати, чтобы отнести его на кухню, как вдруг Аксель подошла к нему, растирая ладонями свои плечи:
— Всё хорошо? — в голосе юноши четко прослеживалось беспокойство, он опасался, что моральное состояние Аксель слишком шаткое, и ей в любой момент может понадобиться его поддержка.
— Да, я.. Просто хотела сказать тебе спасибо. Ты так нянчишься со мной, уже во второй раз вытащил меня из пучины ужаса и отчаяния, — девушка убрала волосы с лица, зачесав их пальцами, — Понимаю, простого «спасибо» мало, и я, честно говоря, не знаю, почему ты так обо мне заботишься, но я очень это ценю.
— Я забочусь о тебе, потому что хочу это делать, — конечно, в мыслях Камило ответил «потому что я в тебя влюбляюсь», — И ты не обязана ничего делать в ответ, искреннего человеческого «спасибо» мне более, чем достаточно, — парень на секунду задумался, — Хотя, есть ещё кое-что, — он улыбнулся уголком губ и наклонился к Аксель, — Я буду рад, если ты улыбнёшься.
Девушка удивленно подняла брови, её, обычно бледные, щеки тронул румянец, и она растянула губы в легкой улыбке, однако, Камило покачал головой, усмехнувшись:
— Так не пойдёт, — юноша выпрямился и вдруг поменял своё обличье: тело принадлежало какому-то взрослому, а вот руки и голова младенцу, до кучи, под крошечным носом красовались пышные завитые усы, он запомнил этот образ ещё с тех времен, когда его способность «глючила», он казался ему очень забавным и мог рассмешить кого угодно.
Сначала Аксель широко раскрыла глаза, приоткрыв рот, а после звонко рассмеялась. Девушка жмурилась и держалась за живот от смеха, на пару секунд она успокоилась, открыла глаза, снова увидела нелепый образ, который принял Камило, и опять начала смеяться ещё сильнее прежнего, отчего пошатнулась, почти падая, в этот момент юноша вновь принял своё обличье и успел схватить Аксель за плечи, чтобы та не упала, а она всё смеялась, так заливисто, беззлобно и заразительно, уткнувшись лбом парню в грудь, что он сам не сдержался, прыснул, и расхохотался. Девушке удалось успокоиться первой, она выпрямилась, вытирая выступившие в уголках глаз слёзы и переводя дыхание. Камило тоже перестал смеяться и теперь смотрел на Аксель: в тот момент она выглядела беззаботной, счастливой, и это делало её такой красивой. Парню нечасто удавалось побыть с ней наедине, тем более, находиться так близко, и этот момент был для него невероятно ценным, особенно учитывая то, что он признал тот факт, что влюбляется в девушку. Стоя там, видя её улыбку, касаясь её сквозь ткань блузки, чувствуя запах её волос, он понимал, что ему совершенно плевать, как долго он её знает, какие поступки, обернувшие против неё отца и её народ, она совершила в прошлом, что она выросла в чужой для него культуре. Будучи почти в полной тишине, вдали от посторонних глаз, он лишь хотел обнять её снова, и чтобы она обняла его в ответ, но он был уверен, что с её стороны этот ответный жест не будет обусловлен теми же чувствами, что были у него, и у него в тот момент просто не хватало наглости втягивать её в это, особенно после того, что она пережила прошедшим вечером.
— Камило, всё хорошо? — юноша услышал свое имя и только в этот момент понял, что просто стоял и пялился на Аксель в упор, отчего кровеносные сосуды его лица предательски пригнали к его смуглым веснушчатым щекам кровь.
— Да, прости.. — парень отпустил девушку и засуетился, ему на глаза попался поднос, который он схватил и выпрямился, — Пойдем вниз?
Аксель кивнула, быстрым шагом добралась до двери и открыла её для парня, ведь у него были заняты руки, и вышла на галерею вместе с ним. Они спустились по лестнице, перила которой ходили ходуном, Касита приветствовала девушку и была рада, что та в порядке. Они даже не успели войти в столовую, Росита увидела Аксель, когда та только спустилась в холл, слезла со своего стула и побежала к девушке, которая, приподняв подол юбки, опустилась на колени и заключила девочку в объятия. Камило поставил поднос на столешницу и облокотился плечом на вертикальную опору арки, что служила входом в столовую, улыбаясь.
— Росита, прости меня, я не хотела, чтобы всё так вышло, ты так испугалась, этого не должно было произойти, — девушка обвивала руками маленькое тело ребенка, слегка качая её.
— Всё хорошо, честно! Ты тоже испугалась, ты не виновата! — девочка стискивала Аксель в объятиях, на плечо девушки опустилась ладонь Долорес, что присела рядом, за её спиной стоял её муж.
— Мариано, Долорес, мне так жаль.. — Аксель не успела договорить, мать Роситы приложила палец к своим красным губам и мягко улыбнулась.
— Всё в порядке. Все живы и здоровы, это самое главное, — Мариано протянул руку и погладил дочку по волосам.
Вся семья прервала ранний обед и стянулась в холл, который тут же наполнился голосами, все стремились выказать девушке понимание и поддержку, никто не задавал вопросов о том, что произошло, каждый понимал, что Аксель нужно забыть всё это, как страшный сон, и жить дальше, строить счастливое будущее, каким бы ни было прошлое. От такого количества поддержки со стороны людей, которые были должны ей ровным счетом ничего, на душе девушки разливалось тепло, наполняя трещины, образовавшиеся внутри, и медленно вытесняя чёрную, горькую, обжигающую, как расплавленный металл, боль.
Антонио, с которым Аксель сдружилась с первых дней нахождения в Энканто, предложил пойти в его комнату, общение с животными доставляла девушке особое удовольствие, и парень решил, что это ей поможет. Росита и Камило выразили желание пойти с ними, и вскоре все четверо оказались в огромной комнате, представлявшей из себя леса, горы, реки и, конечно же, гигантское дерево, что служило домом для бесчисленного количества зверей, которые являлись верными друзьями Антонио. Аксель была там уже не единожды, но каждый раз восторгалась, как в первый. Стоило ей ступить на свежую зеленую траву, так сразу же из своеобразной пещеры, которую образовывали корни дерева, вынырнул ягуар, в несколько прыжков достиг девушки и сбил её с ног, повалив на поляну. Аксель смеялась, поворачивая голову то вправо, то влево, пока большая кошка вылизывала её щеки своим шершавым языком.
Не меньше часа они веселились, погруженные в детство, находясь вдали от тревог и печалей, играли в догонялки и прятки. У всех были свои преимущества: любая маленькая птичка могла подсказать Антонио, где кто-то прячется, ягуар катал на спине Роситу, благодаря чему она могла догнать кого угодно, Камило принимал облик маленьких детей, чтобы поместиться в каком-то укромном уголке, даже Аксель, не обладавшая магическими способностями, умудрялась ускользать из чьих-нибудь цепких рук, её тело было на удивление сильным и быстрым. Комната была наполнена смехом и радостью, такой чистой и светлой, что девушка ни на секунду не возвращалась к болезненным воспоминаниям, Камило видел это и всем сердцем надеялся, что так будет и дальше.
Парень с девушкой свалились на траву, переводя сбившееся от беготни дыхание, пока Антонио всё метался из стороны в сторону, всё еще играя с племянницей в догонялки. Камило повернул голову к девушке: её грудь высоко вздымалась, руки покоились на траве по обеим сторонам от лица, глаза были умиротворенно закрыты, губы и щеки порозовели. С каждым моментом, проведенным вместе, Аксель казалась юноше всё прекраснее, особенно, когда он видел выражение радости и счастья на её лице, после вчерашнего это было настоящей отдушиной, Камило мысленно перебирал варианты развлечений и занятий, любых, даже самых незначительных, главное - провести их с ней.
— Ребята, — тихо произнес Антонио, подходя к лежавшим на поляне, от чего те приподнялись на локтях и увидели на руках у мальчика Роситу, которая зевала, протирая глаза кулачком, — Она устала, и ей как раз уже скоро пора на дневной сон.
— Мы её уложим, — Аксель поднялась и осторожно взяла сонную девочку на руки.
Росита обняла девушку за шею, укладывая подбородок ей на плечо, они с Камило пересекли поляну и вышли из комнаты, оставив Антонио наедине с его любимым зверинцем. Проходя мимо двери в собственную комнату, Камило притормозил и попросил Аксель немного подождать, проскочил за дверь и быстро вернулся, держа в руках гитару. Вскоре они уже были в комнате Роситы, девушка аккуратно уложила ребенка под тонкое розовато-красное одеяло и сама села на постель. Юноша придвинул стул к противоположной стороне кровати и сел, удобно устраивая в руках гитару. К его удивлению, и в то же время облегчению, Аксель чувствовала себя в комнате совершенно спокойно, будто уже успела забыть о том, что совсем недавно она практически билась в истерике, прячась за его спиной от разгневанного духа отца, находясь всего в паре метров от кровати, но, впрочем, оно было и к лучшему. Парень проверил, правильно ли настроена гитара, несколько раз мягко провел пальцами по струнам и начал негромко наигрывать спокойную мелодичную колыбельную. Аксель, улыбаясь уголком губ, прислонилась плечом к изголовью кровати и принялась медленно прочесывать пальцами густые волосы Роситы, делая ей легкий массаж. Девочка снова широко зевнула, немного поерзала, устраиваясь поудобнее, и закрыла глаза, слушая умиротворяющую мелодию, который играл ей дядя. Уставшая после игр, она быстро уснула и теперь тихо сопела, слабо сжимая в руке краешек одеяла.
Аксель осторожно убрала руку и положила её на свои колени, подняв глаза на юношу, который всё ещё перебирал струны, из-под его длинных гибких пальцев лилась нежная мелодия, по нему было видно, что ему нравилось играть на гитаре, и учился он когда-то явно очень тщательно, возможно, даже вне дома, чтобы не травмировать тонкий слух старшей сестры. Если бы девушку попросили назвать три любых слова, которые ассоциировались у неё с Камило, она бы определенно сказала: комфорт, забота и тепло. От него буквально веяло всем этим, он был словно мягкое одеяло, сотканное из солнечных лучей, из-под которого не хочется вылезать по утрам. Он был невероятно добрым и милым, пускай и остался с подросткового возраста любителем шуток и розыгрышей, но в них не было ни капли злого умысла, только желание смешить всех вокруг, у него это действительно отлично получалось. Его обожали все, и Аксель понимала, почему: он стремился быть всем полезным, помогать и поддерживать в трудную минуту, он много времени проводил с детьми, когда их родители были заняты работой в городе, искренне любил свой дом и семью. Только вот девушка не была частью его семьи и его народа, она была иноземкой, практически ворвавшейся в его жизнь под покровом ночи, которая не сделала для него лично ничего такого, из-за чего он мог относиться к ней по-особенному. Однако, он это делал, Аксель это чувствовала, ей было особо не с чем сравнить, да и в Энканто доброта и отзывчивость были совершенно естественными вещами, но в его словах и поведении определенно было что-то, отличавшее его от всех остальных, и от этого в ней самой теплилось желание сделать для него что-то, что могло бы его порадовать, хотя бы чтобы просто отблагодарить его за то, что он для неё делал. Желание дать что-то взамен, сделать что-то хорошее в ответ, этим она объясняла непривычное ощущение тепла, которое медленно скручивалось в низу её живота, ползло вверх, в грудную клетку, и оттуда расплывалось к ушам и кончикам пальцев. Мысли Камило, которые он никому не озвучивал, насчёт того, что она не знала, что значит любить кого-то, как покойные Альма и Педро любили друг друга, были правдивы. Она попросту не помнила этого чувства, не отличала его от тех, что испытывала к Росите, Мирабель и остальным. Девушка знала, что та самая любовь существует, она была между Долорес, Пепой, Джульетой и их мужьями, между другими парами, живущими в городе, но какой она была, как ощущалась, какие мысли рождала в голове, она не знала, никто ей не объяснил, да она и не спрашивала. Скользя взглядом по пышным кудряшкам Камило, которые казались рыжими из-за солнца, что светило ему в спину из небольшого просвета между шторами, по его смуглой коже, тепло которой она ещё помнила, по его рукам, которые держали гитару, она абсолютно не осознавала, что в ней начинали просыпаться те же чувства, что были у него самого.
В последний раз мягко ударив по струнам, юноша закончил играть и поднял глаза на спящую племянницу, а после и на Аксель. Она улыбнулась ему и медленно выпрямилась, после чего опустила ноги на пол и тихонько слезла с постели. Камило тоже поднялся со стула и прошептал: «Пойдем». Они поравнялись и тихо вышли за дверь, прикрывая её за собой.
— Чем хочешь заняться? — спросил парень, опуская гитару и упираясь свободной рукой в бок.
— Ээ.. — девушка слегка опешила и на секунду задумалась, — Даже не знаю.. Кому-нибудь дома, или в городе нужна какая-то помощь?
— Не думаю, Мирабель бы сказала. Хочешь, могу поучить тебя играть, — Камило кивнул на гитару, — А потом поможем тёте Джульете с ужином.
— Звучит здорово, — Аксель обошла юношу и направилась к его комнате, держа руки за спиной и улыбнувшись, — Только веди себя хорошо и не воруй еду со стола, а то твоя тётя прогонит нас.
— Ничего не могу обещать, — Камило посмеялся, разворачиваясь, — Кстати, завтра мы начнем готовиться к празднику, в неделю перед ними всем есть, чем заняться, думаю, тебе понравится, можно мастерить украшения, расписывать свечи и гобелены, полный простор для творчества.
— А что за праздник?
— День любви и дружбы. Будет так красиво и весело, представь: повсюду цветы, свечи, вкусная еда, музыка, танцы!
Аксель была заинтригована, она не помнила праздников, и были ли они в её жизни вообще, в ней загорелся азарт и предвкушение, и она принялась расспрашивать юношу о том, как проходит этот день, пока их голоса не поглотила светящаяся дверь.