Глава 13: Сквозь шум
Они вернулись в проект через день. После короткой передышки — снова в объективы, снова на площадку, где режиссёр был более нервным, чем обычно. Вся команда суетилась, как перед бурей. Камеры настраивались в спешке, монтажёры таскали проводку, кто-то спорил по рации, и воздух будто дрожал от напряжения.
— Что происходит? — спросила Аллен, вбегая в павильон, поправляя куртку.
— Новая сцена. Переписывают. — Лия подошла с планшетом. — Режиссёр решил, что нужна драма. «Сюрпризное» воссоединение главных героинь с поцелуем.
— В каком смысле? Мы уже играем пару. Что значит — воссоединение?
Лия протянула скрипт. Там, чёрным по белому:
> «Сцена 19: Луна, улица, дождь. Главная героиня целуется с бывшей, возвращаясь к прошлому чувству — на фоне внутреннего конфликта с нынешней.»
— Подожди… — Аллен моргнула. — Это не между нами?
— Нет. Эта сцена — с персонажем, которого играет Карина.
Аллен сжала листы. Карина. Бывшая. На экране и, по слухам, за его пределами.
— Ты знала?
— Нет. Узнала полчаса назад. Режиссёр сказал, что «так глубже».
— Глубже для кого, блядь? — голос сорвался. — Мы строим историю, доверие. Мы только-только позволили себе быть настоящими. И тут снова — фальшь, вспышки, монтаж под драмы. Почему всегда так?
Лия попыталась успокоить, но Аллен уже ушла в себя. Она сжала кулаки, отвернулась. Её трясло не от злости — от бессилия. От чувства, что их настоящая история опять под угрозой превращения в картинку для лайков.
---
Сцена снималась тяжело. Аллен наблюдала с монитора, как Лия играет страсть — с Кариной. Видела, как пальцы ложатся на чужую щеку. Как губы сближаются. Как глаза закрываются.
Всё было безупречно. И оттого невыносимо. Потому что Лия умела играть чувства слишком хорошо. Настолько, что даже ты — зная правду — начинала сомневаться.
После съёмки она не подошла. Ушла за кулисы. Села на ступеньки технического выхода. Взяла банку газировки, провела пальцами по алюминию, сжала. Казалось, что внутри всё тоже вот-вот лопнет.
Гафёр сидел рядом, курил, не спрашивал. Только бросил:
— Ты ведь не просто актриса, да? У вас там всё по-настоящему?
Аллен кивнула, не глядя.
— Тогда держись. Камера — сука. Всё из тебя вытянет, но ничего не даст взамен. Только она — и только она — всегда видит больше, чем нужно.
Лия нашла её позже. Медленно подошла, присела рядом. Некоторое время молчала. Потом протянула руку, осторожно коснулась плеча.
— Ударила бы, если бы не было камер? — с улыбкой, но без веселья.
— Нет. Просто… мне нужно чуть больше времени, чтобы снова почувствовать тебя своей. Не как героиню. А как человека.
— Я здесь. Всегда. Даже если экран показывает другое.
— А что если зрители поверят в ту сцену больше, чем в нас? — голос сорвался. — Они начнут снова строить теории, монтажи, писать, что ты лучше с ней. Я знаю эту аудиторию. Им плевать, что мы настоящее. Они хотят шоу.
— Пусть хотят. Пусть жрут, что им дают. Я — не актриса для чужих фантазий. Я — твоя. И если им не нравится, что я люблю тебя — это их проблема, а не моя.
Аллен посмотрела в глаза. Глубоко. С болью, но без злобы. И там — в глазах Лии — не было ни грамма сомнения. Ни одного следа фальши. Только уверенность. Только «я с тобой».
— Не исчезай из кадра моей жизни. Даже если сценаристы хотят иначе.
Лия прижалась лбом к её лбу.
— Я вырежу этот кадр. Если нужно — сама. Чтобы осталась только ты. Только мы.
> Потому что между дублями остаётся не вымысел. А то, что больно. То, что на самом деле ценно.