Глава 21
Когда я открыла подвал, Амелин с любопытством сунул голову во мрак, перешагнул порог и тут же, громко чертыхнувшись, исчез с моих глаз. Через секунду раздался стон.
— Бли...и...ин.
Я кое-как нашарила на стене включатель, и слабый мерцающий свет озарил подвальное помещение. Прямо под ногами начиналась небольшая лесенка. Оступившийся с неё Амелин сидел в толстовке с Рамштайном на кафельном полу и озирался.
— У тебя всё хорошо?
Я осторожно спустилась к нему, и он сразу же бодро подскочил.
— Всё отлично.
Вдоль отделанных серым камнем стен стояли деревянные стеллажи со спиртным, каждая бутылка в своей ячейке. В углу пузатая бочка, рядом круглый кривоногий столик.
— Вот это да, — восхитился он. — Настоящий винный погреб. Даже немного жаль, что я не пью.
Я вытащила одну бутылку, повертела в руках и сунула обратно. Действительно, всё было сделано очень красиво, должно быть, Герасимовский дядька разбирался в винах.
В соседней комнате мы нашли пышные кожаные кресла, бильярдный стол, с заплесневевшим покрытием и огромный, встроенный прямо в стену пустой аквариум.
— Что-то привидениями тут и не пахнет, — сказал Амелин, вытаскивая разноцветные бильярдные шарики из шкафчика на стене. — Очень жаль. Надеялся увидеть хоть одно.
— То ты веришь в призраков, то не веришь, — я презрительно наблюдала, как неумело он складывает шары в треугольник. — Ты уж определись. Я тебя не понимаю. То ты болен, то здоров, то вредничаешь, то будто бы помогаешь. То просишь защитить тебя, то сам готов прибить кого-нибудь.
От этих моих слов он радостно просиял и даже отвлекся от своего занятия.
— Я же тебе рассказывал про фей?
— Про фей?
— Когда я только родился, к моей колыбели прилетели три добрые феи и подарили мне красоту, ум и доброту, а потом явилась злая и, сказав, что для одного человека это слишком много, разделила меня надвое.
— Ты вообще хоть иногда можешь нормально разговаривать? По-человечески?
— Наверное, мог бы, если бы знал как.
— Вот чего я с тобой связалась? — я открыла одну из двух дверей, выходящих из бильярдной.
Там была недостроенная сауна, а за другой дверью — голые неотделанные стены. Комната, а за ней темные коридоры. Повсюду мешки и кучи строительного мусора. Из глубины сильно тянуло сыростью и холодом.
— Смотри-ка тут целое подземелье, — Амелин двинулся вперед.
Каждый наш шаг, отражался звучным эхом, а под ногами хрустел песок и стёкла. И тут, впереди я внезапно увидела что-то большое, коническое, призрачно — белое, в тревожно мигающем свете оно плавно колыхалось. Я вскрикнула и вцепилась Амелину в спину.
— Что это?
— Как что? — он прибавил скорости, и мне пришлось чуть ли не бежать следом. — Килиманджаро.
Осторожно выглянула из-за него и увидела, что при ближайшем рассмотрении высокий силуэт, действительно, скорее напоминает снежную гору, чем призрак. Устрашающее нагромождение, накрытое простынями. Амелин осторожно протянул руку и сдернул ткань.
Ничего таинственного. Старая, раритетная мебель, скорей всего та, что была здесь до ремонта. Платяные шкафы, тумбы, с краю бордовый бархатный диван позапрошлого века с круглыми подлокотниками-валиками и высокой спинкой.
Амелин, поднимая столб пыли, тут же плюхнулся на этот диван и закинул ноги на подлокотник.
— Перестань, — зашипела я, потому что мне казалось, что в таком месте нужно говорить шепотом.
— А чего такого? — он пристыжено встал и вернул простыню на место. — Думаешь, это не понравится призракам?
— Или мы идем дальше, или я возвращаюсь. Неужели ты не чувствуешь какая неуютная тут атмосфера?
— Нормальная зловещая атмосфера. Мрак, холод, мерцающие лампочки, доисторический хлам — что может быть приятнее?
— Что? Напоминает о родимом доме?
Даже в полутьме было видно, как лицо его вмиг помрачнело, точно густая серая туча наползла на полуденное солнце.
— Извини, — я действительно ляпнула глупость.
Он пару секунд боролся с собой и, наконец, в уголках губ снова заиграла приветливая улыбка.
— Идем дальше.
Мы прошли ещё немного, и попали в помещение, из которого черными прямоугольными проёмами зияли два прохода. Дальше света не было.
— Я туда не пойду.
— Ну, Тоня, мы же договаривались.
— Исключено. Это неприятно и бессмысленно бродить вслепую.
— Хорошо, я схожу один и потом тебе расскажу. Направо или налево?
— Я не хочу оставаться одна.
— Перестань, я просто загляну что там, и всё.
Остановить его я не успела, он быстро нырнул в темноту, а через несколько секунд раздался изумленный возглас, а затем испуганный крик:
— Что это? Чёрт! Тоня, Тоня! Пожалуйста, помоги.
Ледяной холодок пробежал по затылку, дыхание сбилось.
— Что там?
— Иди сюда, помоги мне, — жалобно попросил он.
— Объясни, что случилось, — я стояла возле прохода и держалась за стену, будто нечто неведомое могло затянуть меня внутрь.
— Меня что-то держит. Не могу сдвинуться с места.
Лампочка на потолке моргала, как сумасшедшая, и я трепыхалась возле неё как безмозглый мотылек, не в силах выйти из светового пятна. Дикое, абсурдное положение.
— Амелин? — позвала я, потому что он резко замолчал. — Амелин, пожалуйста, скажи, что-нибудь.
Но вокруг повисла такая гробовая тишина, что аж уши заложило.
— Сейчас, я за ребятами схожу. Слышишь меня? Пожалуйста, подожди немного.
Но не успела я договорить, как послышался сдавленный кашель и Амелин, согнувшись пополам, вывалился из проема.
— Что случилось? — я бросилась к нему.
— Это было ужасно, — задыхаясь, прохрипел он. — Они схватили меня и держали.
— Кто? — у меня дико тряслись руки.
— Демоны, призраки и прочие жуткие твари, живущие в темноте.
Что-то в его голосе заставило меня насторожиться, присмотрелась и уловила едва заметную улыбку.
— Ты это нарочно? Ты просто специально меня пугал?
— Но ведь ты же не поверила. Ты же специально подыгрывала.
— Ещё как поверила, козел, — я вскочила на ноги, он тоже поднялся.
— А ты за меня испугалась или сама по себе?
— Иногда мне очень хочется тебе вмазать, как следует, — уже ни о каком шепоте речи не шло.
— Хочется, ударь. Я потерплю.
— И как тебя только родители выносят? Они, небось, сейчас ликуют и празднуют своё освобождение.
— Родители? А кто это?
Я резко развернулась и быстрым шагом пошла обратно, к выходу. Так, что он буквально побежал за мной вдогонку.
— Нет, правда, я не знаю о ком говорить. Отца я никогда не видел. Мила — сестра. Ну, а мамы как бы нет.
Я остановилась.
— Да нет, не в этом смысле, — он с волнением переводил дыхание, стараясь не кашлять от бега. — То есть она вроде и есть, но её нет.
— Она вас бросила?
— Нас?
— Вас с сестрой.
— Можно сказать и так. Мама бросила Милу или Мила бросила маму, как-то так.
— Знаешь, мне надоело. Правда, надоело. Не хочешь рассказывать, так и скажи. Я всё понимаю. Отношения с родителями — это личное. Но не нужно постоянно мне морочить голову загадками.
Мы вышли из подвала, и я заперла дверь.
— Тоня, пожалуйста, не обижайся. Если ты попросишь, я тебе всё-всё расскажу. Просто спроси, и я отвечу.
Немигающие черные глаза смотрели серьёзно и умоляюще.
— Зачем ты это с собой делал? — я с вызовом задрала ему рукав.
Он тут же смущенно потупился.
— Я думал, ты что-нибудь поинтереснее спросишь. Это сложно объяснить так. Здесь. Сейчас. Ты не поймешь.
— А ты попробуй.
Тогда он взял меня за руку. Я хотела было её отдернуть, но он успел удержать меня за мизинец, а потом так крепко его сжал его, что я даже вскрикнула.
— Перестань. Больно же.
— Подожди, — произнес он тихим, успокаивающим голосом. — Потерпи ещё немного.
И сжал сильнее, так что я уже взвыла и начала вырываться.
Тогда, наконец, отпустил:
— Ну, вот. А теперь как?
— Что как? Ты мне чуть палец не сломал.
— Во-первых, не кричи, разбудишь весь дом, а во-вторых, ты меня сама попросила объяснить. Лучше скажи, что ты теперь чувствуешь?
— Что готова прибить тебя на месте.
— Сейчас лучше, чем было тогда, когда я тебя держал?
— Глупый вопрос.
— Вот оно это чувство, понимаешь?
— Нет.
— Ну как же, боль нужна была для того, чтобы ты потом почувствовала, как хорошо без неё. Это напоминание, что бывает и хуже. Например, когда ты вернешься домой, то даже обычный свет, простая вода и мягкий матрас покажутся тебе счастьем.
— Когда я вернусь домой, самым большим счастьем для меня будет больше никогда тебя не видеть.
Мы поднялись на третий этаж, и только дошли до моей комнаты, как вдруг, в конце коридора, словно из ниоткуда, возникло бесформенное нечто и поплыло в нашу сторону. Мы прижались к стене и затаились. Но фигура медленно приближалась, нервы не выдержали, и я, затолкав Амелина в нашу комнату, закрыла дверь.
Какое-то время мы стояли молча, не шевелясь, придерживая ручку двери. Но никто не ломился.
— Ну, убедился?
— В чем?
— Что это был настоящий призрак.
— Нет.
— Ты это назло мне говоришь.
— Настоящие призраки не бегают по коридору. И не живут в подвале, — Амелин отошел от двери и посмотрел на безмятежно спящую Настю. — Призраки и монстры живут внутри нас. И иногда они побеждают. Мысль не моя, но сейчас реально было страшно, так что придется переждать.
С этими словами он преспокойно полез под мою кровать.