21. Идеально
Сяо Чжань совершенно очаровательно ругается и ворчит, но сам предложил этот вариант, поэтому может пенять только на себя. А Ван Ибо с трудом сдерживает улыбку, когда наблюдает за долговязой и очень худой девицей, которая боком усаживается перед ним на Яблочко:
- Что за дебильные правила!
Он не может удержаться и прижимается губами к горячему от возмущения уху:
- Ну не ездят барышни по-мужски в седле в платье.
Да, ему прекрасно известно, что под этим мороком - привычная черная одежда, но для всех окружающих Сяо Чжань сейчас щеголяет в черно-красном сарафане. Поэтому тот возмущается, но соглашается, что не стоит шокировать всех в столице таким нестандартным поведением. Поэтому перебирается на Яблочко и позволяет себя обнять за талию, когда до города остается несколько часов езды:
- А ты и рад, да?
Ибо прижимается и с наслаждением вдыхает запах теплой вкусной кожи у основания шеи:
- Да.
Потому что морок может обмануть глаза, а вот на ощупь - это его Сяо Чжань, и аромат он узнает сразу. Поэтому тот ерзает в его руках, но в итоге все же затихает:
- Это последние спокойные часы. Ты же знаешь?
Сейчас в голосе нет трогательного недовольства - только усталая тревога.
За него.
В ответ Ибо может только обнять чуть крепче и оставить поцелуй на напряженном плече:
- Мы можем туда не ехать.
- Не можем.
И они оба это знают, потому что если один раз их нашли наемники, то что помешает отправить за ними еще отряд.
- Ты не передумал насчет нашего плана?
Сяо Чжань фыркает:
- Что, плохая из меня невеста для царевича?
Этот самый царский сын прикрывает глаза, вздыхая:
- Ты же знаешь, что не в этом дело.
Ладонь, которая, кажется, раза в два меньше его собственной, ложится сверху на его руку:
- Знаю, но не могу все так оставить - твоя жизнь все еще в опасности.
- Мне все равно. Эй!
Потому что острый локоть вновь находит его ребра:
- Чушь не неси!
Ван Ибо вздыхает еще сильнее целуя уголок поджатых губ:
- Это не чушь, ты же знаешь. Мне куда важнее, чтобы тебя не зацепило.
Знакомая змеиная улыбка на непривычном девичьем лице напоминает, кто перед ним:
- Поверь, очень скоро желающих это делать не останется.
Спорить с Кощеем практически бесполезно, а он пытался - и не раз. Поэтому царевич позволяет себе насладиться этими последними спокойными минутами, когда в его руках - самое драгоценное сокровище, при этом смертельно опасное для окружающих.
И для его сердца.
Потому что как только они подъезжают к городской стене, Сяо Чжань вновь становится напряженным камнем, словно ждет подвоха с самого начала. Но стража сразу его узнает и с поклонами пропускает, поэтому по улицам его родного города они едут под любопытными взглядами и перешептываниями людей: кого это привез младший царевич?
Отчитываться перед горожанами не входит в его планы, но его коварный злодей уже вовсю играет свою роль, показательно смущаясь и утыкаясь лицом в его грудь. И Ван Ибо не может отказать себе в слабости и чуть поглаживает "испуганную деву" по тонкой талии.
Но когда наступает пора спешиться у дворца, атмосфера уже куда более напряженная, потому что их вышли встречать почти все - и у них много вопросов, на которые придется-таки дать ответы. Ну а пока Ибо спрыгивает с коня и подает руку своей смущенной спутнице, чтобы затем поклониться:
- Маменька, папенька, я вернулся!
- Я вижу, - голос отца привычно суровый.
Но никто и не ожидал, что будет легко. Зато на помощь приходит мама:
- Ибо, кто это?
Вот теперь его выход в привычном амплуа Ибо-дурачка: он расплывается в самой дебильной своей улыбке:
- Вы не поверите!
- Отчего же - поверим, - тихий едкий голос старшего брата заставляет поежиться, потому что в нем нет тепла и искреннего интереса.
Ван Цзяэр смотрит на него холодно, слишком холодно для того, кто рад его возвращению. Рядом стоит его "друг и советник" Чжан Исин, чей взгляд и вовсе как у рептилии: немигающий и пугающий. И если к шипению любимой змеюки Ван Ибо быстро привык, потому что Сяо Чжань все равно при этом оставался эмоциональным и таким трогательным, то здесь хочется держаться от этого человека подальше.
Но вместо этого Ибо широко улыбается:
- Это вообще невероятная история! Я был тяжело ранен в битве, но эта прекрасная дева меня спасла и выходила! Это Вэй Ин, дочка купца. И моя невеста!
"Прекрасная дева" смущенно краснеет (и как только у Кощея это получается по щелчку!), кланяется и тут же прячется за его спину, еле слышно робко бормоча:
- Здравствуйте.
Да, глупо было бы использовать настоящее имя Сяо Чжаня, хоть почти все знают его как Кай Се, поэтому Ван Ибо доверился своему возлюбленному в выборе псевдонима: Вэй - довольно распространенная фамилия, за нее не получится зацепиться. А "Ин" означает "дитя", поэтому главному злодею современности приходится старательно хлопать глазками и смущаться, чтобы соответствовать этому милому образу.
Кажется, папенька не сильно поверил в его историю:
- И в какой это битве ты участвовал, сын? Неужели ужасный Кай Се тебя ранил?
Ван Ибо с готовностью кивает:
- Ранил, в самое сердце! - и тут же получает болезненный тычок в спину и сердитое шипение "идиот!". - То есть я хотел сказать, что на меня напали разбойники и ограбили! А Вэй Ин меня нашла и выходила! Вот!
- И когда это случилось? - Цзяэр явно не верит ни одному слову. - Ты выехал из дома всего десять дней назад.
- Ой, я уже не вспомню, - Ван Ибо старательно хихикает, изображая смущение. - Мне по голове знаешь как прилетело? Но нежные руки моей прелестной невесты творят чудеса! Они буквально поставили меня на ноги.
Целовать эти руки слишком приятно, поэтому не удивительно, что он немного увлекается, пока не слышит уже совсем неделикатное покашливание. Родители выглядят несколько ошарашенными, брат - задумчивым, а его советник - откровенно раздраженным.
Но матушка, как всегда, берет на себя роль громоотвода:
- Что же, негоже с дороги путников на пороге держать. Проходите, отдохните как следует, а потом пообщаемся с тобой и барышней Вэй Ин. Не переживайте, дорогая: вам выделят лучшую гостевую комнату.
"Барышня" вспоминает о своей роли и старательно хлопает ресницами и дует губки:
- А мы разве не в одной будем вместе с пупсиком?
Ван Ибо краснеет от натуги, чтобы в голос не заржать, особенно когда перекашиваются лица родителе, но все же отвечает:
- Эммм, милая, я-то, конечно, не против, но...
- Но у нас так не принято, - матушка вежливо, но натянуто улыбается. - Я уверена: вам понравится в покоях, так что можете не переживать. Я прикажу подать ужин и ванну, чтобы вы могли как следует отдохнуть.
Сяо Чжань горестно вздыхает, бросая томные взгляды на своего "пупсика", но позволяет себя увести, потому что все пока идет по их плану: "невестушку" со скрипом, но приняли - по крайней мере не стали устраивать скандал на пороге. А то, что разговор еще предстоит основательный - Ван Ибо и не сомневается. Но старательно кряхтит о том, как сильно устал и что тоже не откажется от ужина в своей комнате, что позволяет отложить его головомойку хотя бы до завтра.
В руках - непривычно и тоскливо пусто, когда он ужинает в одиночестве и моется. И Ибо надеется, что его колдуна не запугали на женской половине дворца. Хотя, о чем это он? Это за служанок и маменьку стоит переживать, потому что Кощей так просто себя в обиду не даст.
Царевич выжидает несколько часов для приличия, а затем открывает дверь, прислушиваясь: вроде бы никого. Поэтому как можно громче ею хлопает, выходя, а потом шаркает ногами так, что никакая обувь не выдержит - чтобы все точно были в курсе, что младший сын царя соизволил выйти из покоев - и не абы куда, а в спальню своей нареченной.
Он скребется в дверь и радостно охает, когда та открывается, и загребущая рука хватает его за рубаху, втягивая внутрь:
- Жених мой драгоценный!
- Любавушка моя ненаглядная!
- Я так соскучилась!
- И я! Сил моих нет!
А темные глаза на измененном лице искрятся и смехом, и настороженностью, пока они разыгрывают этот спектакль для тех, кто точно интересуется ими обоими.
Он почти касается губами нежного уха, чтобы прошептать:
- Думаешь, сегодня будут гости?
- Уверен, - ответ еле слышен, буквально дуновение ветра.
- И что будет делать? Просто ждать?
- Сейчас они не появятся, царевичу и его невесте нужно сперва уснуть.
Его рот растягивается в невольной довольной улыбке:
- А для этого нам нужно предварительно устать, верно? - он быстро подхватывает охнувшего от удивления Сяо Чжаня на руки, чтобы уронить его бережно на постель.
- Ван Ибо!
- Да, - он ловит возмущение губами, затыкая резкий вздох поцелуем. - Только приходится зажмуриваться, чтобы целовать свою "невесту", но я думаю, что справлюсь. Ох!
Теперь его черед удивляться, когда это гибкое вертлявое тело одним толчком сбрасывает его с себя, а затем садится сверху на тут же напрягшиеся бедра:
- А если так?
Лента, удерживающая волосы, ало блестит в руках, а затем опускается на его глаза, лишая зрения. И Ван Ибо восторженно выдыхает, когда понимает задумку, потому что морок теперь не будет ему мешать, ведь на ощупь - это все тот же худенький, угловатый и такой желанный Сяо Чжань.
Поэтому он задыхается от удовольствия, когда его сначала бережно, а затем все более горячо целуют любимые губы, пока его руки обхватывают возбужденно ерзающие по нему бедра:
- А так - идеально.