Green Oceans

Но всё когда-нибудь заканчивается, и в данный момент заканчивается наше счастье. Снова оно ускользает от нас. Забирают меня. Двое амбалов входят в кухню, один держит Гарри, но тот спокоен, он улыбается и кивает. Он даёт добро на то, чтобы меня увели? Стайлс, ты издеваешься? Нет, нет, оставьте меня. Но я лишь проглатываю слова и ни слова не могу сказать. Он с лёгкостью отпускает меня, и меня ведут на верную смерть. Я еле плетусь за этим придурком, но он командует мне, чтобы я шёл быстрее. Стараюсь, но мне снова больно. Обезболивающие перестают действовать, и меня бросают на белую кафельную плитку. Я падаю лицом в ноги этой твари.

- Папочка Олег соскучился по тебе. Гарри уже не так интересен мне. Надеюсь, что теперь ты здоров?

Олег? Русский? Блять. Олег. В кафеле отражается морщинистая морда этой мрази. Я смеюсь. Мне смешно от его имени. Кончиками пальцев своей ноги мужчина касается моего подбородка и поднимает мою голову на него. Отдёргиваю в сторону и поднимаюсь на ноги.

- Кто вы, чёрт вас дери, такой?

Его седые волосы мерзко зализаны назад, а в руках всё та же сигара. Он сбрасывает пепел на этот идеально чистый пол, а его нога падает поверх другой. Я, наконец, встал, и стою перед ним.

- Тебе не зачем знать кто я. Твоё дело – раздвинуть ноги на несколько часов.

Несколько что? Часов? Он шутит. У него наверняка стоит-то уже с трудом. Я улыбаюсь собственным мыслям.

- О, вижу тебя всё устраивает, и это тебе даже нравится.

Блять. Вот придурок старый, неужели он думает, что я расплылся в довольной улыбке? Я сейчас начну ржать и биться в конвульсиях. Вспоминаю улыбающегося и отправляющего меня сюда Гарри. Зачем? Что за херня происходит? Но я не успеваю очнуться от собственных мыслей, и меня бросают на кровать, стягивая с меня джинсы. Быстро соображаю, что происходит, и моя нога летит в его лицо. Кажется, я разбил ему нос. Он держится за него и падает на задницу, прямо на пол. Начинаю ржать.

- Нравится, да? Хочешь ещё? – мужчина продолжает держаться за свой нос, а я всё так же смеюсь.

- Охрана!

Ну и где же эта хуева охрана? Встаю и снова пинаю это дерьмо, снова в лицо. Он падает на спину. Стою рядом, смотрю на него и харкаю в его рожу. Да, прямо в яблочко! Он снова зовёт охрану. Тишина. Они, наверное, сбежали от него. Зачем стелиться под этого хуй пойми кого? Он снова и снова кричит. Слышу шаги за дверью. Ну, неужели? Резко поворачиваюсь в сторону двери и жду. Если встречать смерть, то достойно. Поэтому снова пинаю мужчину. Раз, два, три, четыре, пять. Все удары приходятся на его рёбра. Мне нравится это. Вся моя ненависть направлена прямо на него. Он смотрит на меня в ожидании своих парней. Но их нет. Снова разворачиваюсь к двери. Наконец, она распахнулась.

- Луи, отойди от него!

Гарри? Что за хуйня? Он решительно идёт в нашу сторону. А в его руках... Это дробовик? Откуда? Но...

- Луи, блять, я не шучу. Отойди, - он подходит к этому телу, что загибается на полу. Ему, кажется, смешно. Он действительно смеётся. Это уже похоже на истерику. Гарри пинает его кончиком дробовика. – Вставай, тварь. Слышишь меня? Вставай, я сказал тебе.

Выстрел в потолок, и с него начинает сыпаться побелка. Что происходит? Гарри, твою мать. Гарри! Стою и молчу. Наблюдаю за лицом Стайлса. Он зол. Он зол, как никогда ранее. Где охрана? Лучше бы ты этого не делал, Гарри, ведь сейчас...

- Луи, они мертвы. Они все мертвы. Каждый из них мёртв.

- Гарри, малыш, ну, зачем же так? Мы ведь через столько всего прошли, – мужчина начинает подниматься и встаёт на колени.

- Следующий выстрел будет в голову, если ты не заткнёшься. А теперь слушай меня. Встань, сука! Встань, - он, наконец, поднимается. – Ты никогда, слышишь меня? Никогда больше не тронешь его. Ты понял меня?

Мужчина видит какое-то движение за окном. Это Джерри. Он жутко нервничает и ходит под окном из стороны в сторону.

- О, а про Джерри ты забыл. Что же ты не отравил его, как всех остальных?

- К счастью, я попросил его остаться на улице. Или позвать его? Он с удовольствием вышибет тебе мозги. Хочешь? А? Отвечай!

- Гарри, положи оружие. Ты ведь не собираешься совершать глупостей?

- Я уже совершил этих глупостей. Лежит около десяти человек по всему дому.

И я снова слышу выстрел. На этот раз я вздрагиваю и пячусь назад. Не решаюсь сказать ни слова. Я лишь смотрю и чувствую, как подступил пот. Тут всегда так жарко? Перезарядил. Ещё один выстрел. Крик русского режет уши. Он падает на колени, но не может на них удержаться и падает окончательно, упираясь руками в пол. Гарри прострелил обе коленные чашечки.

- Гарри, давай оставим его, давай просто уедем. Гарри.

- Нет, Луи! Я слишком долго терпел. Он не имел права делать тебе больно. Иди на улицу. Луи! Иди.На.Улицу.

Его тон устрашающий. Глаза чёрные, как уголь, и его трясёт. Трясёт от злости. Киваю и пулей вылетаю на улицу. Я совершенно не знаю, что происходило в доме дальше. Я совершенно не знаю, что Гарри делал с Олегом. Я лишь, переступая через трупы, покинул дом.

Минута.

Две.

Тридцать.

Сорок.

Наконец, Гарри выходит на крыльцо. Но стоит к нам спиной. Что он делает? Спички? Но нет, он не курит. Он бросает спичку в дом. Я чувствую жуткий запах бензина и вижу, как внутри дома всё начинает полыхать. Он поджёг его. Он поджёг этот грёбаный притон. Гарри Стайлс только что убил десяток человек. Гарри Стайлс сделал это из-за меня. Гарри Стайлс. Гарри. Стайлс...

***

Кочка, ещё кочка, и ещё. Меня хорошенько встряхивает, и я ударяюсь головой о стекло. Распахиваю глаза. Не сразу понимаю, что происходит. Перед собой вижу лишь копну растрёпанных локонов. Приглушённая музыка, машина, ночь. Гарри за рулём.

- Проснулся? – почему он шепчет? – Как ты чувствуешь себя?

Я, кажется, понимаю. Меня просто вырубило. Там, около дома. Я упал в обморок, переволновался и потерял сознание. Мой организм совсем ослаб. Но внутри ничего не болит. Врачи ведь могли поставить ошибочный диагноз? Ведь я отлично чувствую себя.

- Да, я в порядке, а куда мы...

- Тшшш, Бу, тише. Разбудишь.

Разбужу? Кого? Поворачиваюсь и бросаю взгляд на соседнее сиденье. Малышка Джемма лежит на огромной, мягкой игрушке, обнимает её и тихонько посапывает. Расплываюсь в улыбке. Я так давно не видел её. Гарри совсем глушит музыку и говорит немного громче.

- Не знаю, что теперь мы будем делать. Не знаю, куда мы едем. И я совершенно не знаю, что будет дальше, – он просовывает свою руку между сиденьями. Но я перебираюсь к нему, на переднее. Устраиваюсь поудобнее, прибавляю музыку в магнитоле и беру его руку в свою.

- Жить, Гарри. Дальше мы будем жить. Неважно, под какими именами нам теперь придётся скрываться. Неважно, что я теперь долго не увижу своих родителей. Это всё неважно, Гарри. Слышишь? Ты и Джемма. Теперь вы - моя семья. Теперь я живу лишь ради вас.

- Луи, а как же ребята?

- Позже мы дадим им знать о нашем местоположении. Но не сейчас. Сейчас мы просто пропали. Для всех. Сейчас мы просто Луи, и просто Гарри. Хорошо?

- Я боюсь.

Он боится. Да, я тоже боюсь. Боюсь жить с чужой кровью на своих руках. Боюсь жить дальше вообще. Но ради него, ради него одного я готов жить с этим. Ради Джеммы и Гарри. Ради них. Всё проходит, пройдёт и это. Оно пропадёт из нашей жизни, забудется навсегда. И не останется ничего, никаких воспоминаний. Теперь только мы. И больше никто.

- Я тоже. Но мы вместе, Гарри. Это даёт мне уверенность, позволяет верить в наше будущее.

- Луи? – поворачиваю голову на парня.

- Да?

- Я люблю тебя. Спасибо тебе, Луи Томлинсон. Спасибо за всё.

Я молчу. Ведь он знает, как сильно я люблю его. И лишь тихий, детский голосок нарушает эту тишину. Тихий, сонный голосок малышки:

- Луи? Гарри? – поворачиваемся на секунду назад. - Свобода!

И она кричит это на всю машину. Она кричит это, и в её голосе так много радости. Детской, настоящей радости. Свобода. Свобода от всего. Теперь мы просто живём. Живём для себя.

Я люблю их.

Я всегда буду любить их.

Спасибо тебе, Гарри Стайлс. Спасибо тебе за то, что подарил мне жизнь.

Спасибо тебе за твои океаны. За твои зелёные океаны, в которых я захлебнулся. Захлебнулся на всю свою оставшуюся жизнь.

Спасибо.

- Я люблю тебя, Гарри Эдвард Стайлс.

И он улыбается. Улыбается и продолжает следить за дорогой. За дорогой, не имеющей конца. За дорогой, ведущей нас в жизнь. В нашу жизнь.