Часть 11
Дождь лил двое суток. Он практически не прекращался, только иногда чуть слабее становился, а потом снова заряжал с новой силой. И как же хорошо, что нам повезло найти укрытие, потому что на улице можно было увязнуть в грязи едва ли не по щиколотку. Даже не представляю, что там творилось вне леса, на обычной проселочной дороге… А ведь до нее еще нужно было добраться!
Мы с миллионером как-то сторонились друг друга, насколько это возможно в комнате избушки. Разговаривали, конечно, и даже во всякие дурацкие игры играли, угадывая города или просто слова. Но почему-то между нами сохранялось странное напряжение. А когда приходилось сидеть за одним столом за обедом или ужином, даже еда не лезла в горло.
- Бабушка наверняка места себе не находит… - с тоской говорю я, глядя в мутное стекло на хлестающий дождь.
- Я могу сходить и попробовать поискать телефон в машине. Может, удастся позвонить, - предлагает Чонгук, допивая чай.
- С ума сошел? – возмущаюсь я, - Вымокнешь весь! А если заблудишься? Я даже не помню, с какой стороны мы пришли. Да и телефон, скорее всего, уже разрядился. Если вообще цел.
- Если тебя это успокоит, то кто-нибудь из наших родственников точно уже обратился в полицию. Надеюсь, там додумаются попытаться поймать сигнал сотового. Тогда нас быстро найдут.
- Но ведь не нашли до сих пор!
- Дождь льет, как из ведра, они физически не способны с поисковыми отрядами прочесать большую местность.
Мысленно застонав, утыкаюсь лбом в холодное стекло. Бабушка там наверняка все успокоительное выпила. Только бы не накрутила себя и с сердцем ей плохо не стало…
- Я схожу, принесу еще дров.
- Ладно.
За небольшим охотничьим домиком Чонгук обнаружил пристройку уже утром. Оказалось, что там хранился небольшой запас дров, который мы потихоньку уничтожали вместе с припасами. Вообще глупо было недовольно кривить нос. Мы не заблудились посреди леса в такую погоду, а ведь даже если бы пошли по дороге обратно, то не факт, что нашли ту, что выведет нас из леса к нашему поселку. Так ведь и километрах в тридцати выйти можно от точки, где изначально был… Мы в сухости, тепле, здесь есть еда и безопасно, а дождевую воду легко собрать в какую-нибудь емкость. Даже немного вымыться хватает, а не только попить. Не так уж и плохо все.
Наблюдаю из окна за тем, как Чонгук несет дрова из поленницы. Дождь безжалостно хлещет по крепкой мужской фигуре, и я нервно сглатываю. Отгоняю от себя мысли о том, как свитер облепляет его торс, и едва он заходит в дом, приказываю:
- Раздевайся.
- Что, так сразу? – иронично ухмыляется Чонгук, - Я готов хоть сейчас, но дай хоть дрова сгрузить.
- Ой, да ну тебя, - моментально смущаюсь я, словно наивная студентка-первокурсница, - Вымок же весь, еще простудишься. Переоденься в сухое.
- Ох уж эти отмазки, - продолжает хохмить Чонгук, но не спорит.
Я перемещаюсь на кровать и отворачиваюсь, чтобы не смущать его. Хотя о чем это я! Смутить этого вот наглеца вообще ничем невозможно! Пока раздумываю над этим, не сразу понимаю, что почему-то подозрительно долго ничего не слышно, кроме треска поленьев в камине. И только повернув голову, осознаю, почему – Чонгук стоит буквально в паре сантиметров от меня.
От этой опасной близости сердце совершает кульбит и лихорадочно бьется в груди. Мне кажется, что он это чувствует, иначе как объяснить эту ироничную усмешку? Пока я ошалело хлопаю глазами, Чонгук времени не теряет: сугубо мужским жестом мягко, но настойчиво заставляет лечь на постель. Когда пальцы скользят по моей голой ноге, в горле пересыхает. Даже звука произнести не могу, настолько я в шоке от происходящего!
А Чонгук будто специально пользуется этим. Нависает сверху, горячее дыхание опаляет шею, но он не прикасается к ней губами. Только дразнит.
- Нам не стоит… - шепчу я не своим голосом. В горле сухо. Ладонью я останавливаю руку мужчины, когда она скользит выше по бедру и забирается под платье.
- Потому что так считает твоя бабушка? – вскидывает бровь он.
- Я тоже так считаю вообще-то…
- Что мы слишком разные? – уточняет и весело фыркает. Несмотря на то, что Чонгук улыбается и отвечает с сарказмом, взгляд остается серьезным. От этого мне… не по себе. Будто за показной веселостью скрывается что-то еще.
- Да, - лепечу, не разрывая зрительного контакта.
Между нами словно сгущается воздух. Я боюсь вдохнуть глубже. Как будто подсознательно понимаю, что стоит сделать одно лишь движение и меня поразит током. Чонгук склоняется ниже и я зажмуриваюсь. Лишь бы не видеть этого взгляда, лишь бы представить, что я не здесь и мне не хочется, чтобы он…
Не успеваю додумать, что именно. К моим губам прижимаются сухие горячие губы. В этот момент сердце в груди тарабанит так, будто сейчас проломит ребра. В изумлении распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с глазами Чонгука. Они темные, как сама бездна, а в глубине отражаются всполохи от огня в камине. И в этот момент его показное спокойствие сдувает как пыль.
Он дергает меня к себе и сжимает словно в стальных тисках. Невольно с губ срывается стон и у нас обоих сносит крышу. Сама торопливо сдираю с него одежду, пытаясь не разорвать поцелуя. Чонгук нетерпеливо тянет платье вверх, но ткань путается.
- Подожди, подожди, - умоляюще шепчу я.
- К черту, - рычит он.
- С ума сошел? Последнее платье!
Пока я безуспешно пытаюсь справиться с пуговицами спереди, чтобы избавиться от одежды, Чонгук только мешает. Губы исследуют тело и оставляют влажные дорожки поцелуев на теле. От его действий у меня только еще больше дрожат пальцы и сосредоточиться не получается совсем. Я даже в особенно приятные волнения замираю, забывая про эти чертовы верхние пуговицы напрочь. Но Чонгук потом помогает. Усердно так, и не один раз. Наверное, миллионеры трудоголики во всем. Абсолютно.
Засыпая без сил под самое утро, я думаю только об одном: если узнает ба, точно убьет. Валокордина примет, чтобы успокоиться, а потом сразу. За лес, за внезапную пропажу, а за миллионера раза так два.