Глава 17 Испытание
Pov. Jungkook
Сон не идет ко мне, хоть ты тресни! Вот уже битый час кручусь на кровати с боку на бок, но результата нет. Встаю и принимаю упор лежа. Отжимания среди ночи не самое лучшее средство успокоения, но они хотя бы отвлекут от мыслей, которые атакуют мою несчастную голову. А мысли то и дело возвращаются к Минджи. Помешательство какое-то! Отвлекаюсь, практически врезаясь носом в пол. Так и покалечиться недолго. Можно еще приседания сделать, раз пошла такая тема. Минут пятнадцать активно выполняю упражнения, пока пульс не усиливается. В горле пересыхает. Самое время выпить чай, желательно с мятой. Не надеваю тапочки, чтобы не шуметь и не разбудить Минджи. Иду словно ниндзя босиком и в темноте. Возле ее двери замираю, прислушиваясь. Спит? Надеюсь на это. Она устала и расстроена. Хороший сон ей сейчас крайне необходим. Осторожно спускаюсь вниз, не издавая ни единого звука. На кухне горит подсветка под навесными шкафчиками, поэтому ориентироваться в пространстве здесь намного проще. Включаю чайник и ищу баночку с травами, которая была на полке еще до переезда в Японию. Может закончилось все? Нахожу нужную емкость и трясу, чтобы проверить наличие. Что-то шуршит. Отлично, Чон Чонгук, будет у тебя сегодня чай с мятой! Заливаю сухие листики кипятком и жду. Желудок неожиданно издает звуки умирающего кита. Вроде бы поел нормально. Заглядываю в холодильник, и взгляд натыкается на копченую утку в вакуумной упаковке. Отличный перекус! Отрезаю несколько кусочков и отправляю по очереди в рот, запивая чаем. Сочетание вкусов так себе. Но выбора особого нет. Надеюсь, все это уляжется внутри, как надо и не разбудит меня под утро несварением. Вдыхаю поглубже, чтобы все провалилось как следует, но застываю на месте, услышав шорохи. Этого еще не хватало! Неужели кто-то пробрался в дом? Я же закрыл все окна и двери! Быть этого не может. Иду на цыпочках в гостиную, не дыша и не включая свет. Останавливаюсь в центре и прислушиваюсь. В начале тишина, а потом какое-то шипение из прихожей. Кто же это? Делаю несколько широких шагов в нужном направлении, всматриваясь в темноту. Наощупь нахожу выключатель и резко нажимаю. Яркий свет озаряет гостиную и прихожую. Силуэт у двери вздрагивает, опираясь на ногу. Раздается шипение, которое я только что слышал, а затем всхлип.
– Го Минджи, ты далеко собралась? – скептически осматриваю это чудо. – Решила угробить свою ногу окончательно? – интересуюсь, однако в ответ тишина. Делаю еще шаг вперед и поворачиваю ее к себе лицом, беря за плечи. Минджи прячется за растрепанными волосами, но меня сложно обмануть. Сразу замечаю покрасневший нос. Плакала. – Отвечай, когда с тобой старшие разговаривают, – говорю чуть громче, возможно, если отчитать ее, подействует. Но малышка Го тот еще крепкий орешек, тишина. – Куда ты собралась среди ночи? – легонько встряхиваю ее. Волосы разлетаются в разные стороны, открывая обзор на заплаканное личико. Минджи пытается вырваться, но безуспешно. Нашла с кем тягаться! Я ее одним мизинцем на месте удержать смогу. Глупышка!
– Отпусти! – наконец выкрикивает, извиваясь в моих руках. Ого, совсем освоилась и перешла на неформальное общение! – Отпусти! – повторяет вновь.
– Нет. Хён доверил тебя мне, поэтому теперь я за тебя в ответе. И не спущу с тебя глаз.
– Отпусти! Ты мне посторонний человек, так же, как и твой хён, – вырывается из моих рук. А точнее я ее отпускаю, ошарашенно таращась. Да что же это такое! Что опять на нее нашло?
– Посторонние люли не рискуют своей свободой, чтобы вызволить юных барышень из заточения, – тут же нахожу, что ответить. Минджи недовольно зыркает на меня.
– Я его об этом не просила!
– Ах вот оно как? Может и не просила, но если бы не он, ты бы до сих пор сидела в своей комнате под домашним арестом и понятия не имела, что с твоей мамой! – напоминаю ей обстоятельства дела, указывая на нее пальцем на расстоянии. Минджи прикусывает губу, а глаза моментально наполняются слезами. Кажется, подействовало немного. – Или ты хочешь сказать, что твои дед и бабушка отпустили бы тебя к маме в клинику? Да они сами туда не приходили ни разу! Чимин-хён нанял охранника для Лýны, так вот он каждый день докладывает обо всем. Чета Го ни разу не появлялась в клинике, - Минджи приподнимает на меня ошарашенный взгляд. Не ожидала? Была лучшего мнения о своих дедушке и бабушке? Теперь знаешь, с кем имеешь дело.
– Как? – бормочет Минджи. – Не верю. Не может этого быть.
– Можешь в следующий раз у охранника сама спросить, - отвечаю сухо. Хватит уже хёна обвинять во всех бедах.
– Все равно, – не сдается Минджи. – Мы с мамой прекрасно жили и без вас. И дальше проживем, – задирает нос повыше, но я прекрасно вижу, как дрожит ее подбородок. Глупая девчонка! – Я ее дочь, и я должна быть рядом с ней, а не какой-то Пак Чимин, непонятно откуда взявшийся! – выкрикивает она. А вот это предел моего терпения! Можно ругать меня, я не обижусь в этой ситуации, но так пренебрежительно относиться в хёну я не позволю. Сама напросилась. Чуть наклоняюсь, делаю резкий выпад вперед и закидываю эту упрямицу себе на плечо. Минджи вскрикивает от неожиданности, хватаясь за мою футболку на спине. Но через пару секунд я чувствую ее кулаки. Удары несильные, даже приятные. Легкий такой массаж. Было бы смешно, конечно, если бы не грустные обстоятельства. Иду с ней в гостиную и осторожно опускаю на диван, придерживая со спины.
– Сиди смирно! – тыкаю в нее указательным пальцем, предупреждая побег.
– Или что? – закидывает подбородок Го, сверкая глазами.
– Или свяжу тебя и кляп в рот вставлю, – без тени улыбки заявляю я. Что за характер такой! Она точно дочь хёна? Глаза Минджи увеличиваются вдвое. Осматривает меня с головы до ног, явно не веря переменам. То-то же! – Сиди спокойно и слушай! – приземляюсь рядом, внимательно следя за ее телодвижениями. От нее все что угодно можно ожидать, как я понимаю. – Чимин-хён был безумно влюблен в твою маму. Он целый год страдал и искал ее повсюду. На концертах шарил взглядом по зрителям в надежде увидеть знакомый силуэт еще несколько лет. Он только с виду такой милашка и весельчак, на самом деле серьезный парень с очень чувствительным сердцем. Ему было больно. А теперь поставь себя на его место. Ты восемнадцать лет не можешь забыть любимого человека, а потом встречаешь его и узнаешь, что у вас есть ребенок. Как ты отреагируешь? – поворачиваюсь лицом у Минджи, но ответа не жду. – Человек, в котором ты души не чаешь болен, так еще и травмирован. Ты бросишь его? Отойдешь в сторону и позволишь барахтаться самому? Или может быть оставишь в беде ребенка, которого преследуют и жаждут выдать насильно замуж? Ты так поступишь? – замолкаю, пристально смотря в девичьи глаза. Минджи молчит, но по ее лицу и так все понятно. Подбородок дрожит, глаза наполняются слезами. – Она не только твоя мама, она его первая любовь. Он не может остаться безучастным к ее проблемам, к твоим проблемам. Он не пытается ее у тебя отнять, он делает все возможное, чтобы вы обе были в безопасности, – уже спокойнее заканчиваю предложение, замечая первые слезинки, скатывающиеся по бледным щеками Минджи.
– Я так сильно скучаю по маме, – всхлипывает она, – но я не могу с ней быть. А он может! – уже громче плачет. Я не выдерживаю. Плевать, пусть хён меня побьет, но я знаю единственно верный способ унять женские слезы. Придвигаюсь ближе и обнимаю Минджи за плечи. Она сама утыкается в мою грудь, плача горько и в голос.
– Тише, маленькая, тише! – шепчу в макушку, задыхаясь в ее аромате. Испытание не для слабонервных. Меня и так подбрасывает на эмоциональных качелях рядом с ней, а тут такой длительный тактильный контакт. Держись, Чон Чонгук! Голова идет кругов после третьего вдоха. Отрываю лицо от ее волос, запрокидываю повыше, чтобы хоть немного привести дыхание в норму, но не помогает. Так мало того, Минджи, потерявшись в чувствах, обхватывает мою талию, окончательно добивая. Мне хана!
– Простите… Чонгук~щи, – продолжая реветь в голос, с трудом выговаривает Го. Так, нужно срочно остановить эту истерику, иначе станет хуже. Что обычно делают с девушками, когда они перестают себя контролировать? Не знаю, может кто-то дает пощечину, может обливает водой, но лично я целую. Поэтому осторожно беру ее голову двумя руками и прикладываюсь губами к чуть влажному лбу.
– Тише, тише. Я рядом, – выдаю фразу, которую всегда применял для бывшей девушки в таких моментах. Минджи поначалу не реагирует, но через несколько секунд до нее видимо доходит, что произошло. Она замирает на вдохе и каменеет. Блин, зря я это затеял. – Если хочешь, можем поехать в клинику сейчас. Вряд ли полиция дежурит там круглосуточно, – тараторю, чтобы отвлечь ее от произошедшего. – Мама твоя, наверное, спит, но ты хотя бы сможешь ее увидеть, подержать за руку…
– Спасибо, – шепчет Минджи, смотря на меня своими бездонными глазами. Помогите! Я тону! Не могу отвести взгляд, словно под гипнозом. Так она еще и добавляет накала, обвивая мою шею руками. Контрольный выстрел! Руки без моего ведома сползают с ее щек, на талию, прижимая еще крепче. Нужно это остановить! Срочно! Пусть зазвонит телефон! Кто-то придет! Метеорит, в конце концов, упадет во дворе! Хоть что-то! Но лишь сердце подпрыгивает к самому горлу, пульс отключает слух, а перед глазами плывут какие-то радужные пятна. – Я была не права, – куда-то в область моего сердца шепчет Минджи. Я с трудом могу разобрать ее слова, пульс стучит в ушах, словно тамтамы. Лишь прижимаю ее крепче, думая о том, чтобы не сломать случайно ребра. Это самое настоящее помешательство. Я жизни такого не испытывал. Часто дышу так, будто марафон пробежал. Надо взять себя в руки и что-то сделать. Отстранить ее? А если подумает, что я ее отталкиваю? Нельзя. Сейчас нельзя. Пусть успокоится и придет в себя. Мне бы еще хоть как-то успокоиться! В себя я прийти уже точно не смогу. Для меня сейчас огромное открытие, что мой организм способен на такие реакции в отношении Го Минджи. Прости меня, Чимин-хён! Но я тут бессилен!