Наследие Лýны

Pov. Jimin

– Хён, можем встретиться сейчас? – с трудом перевожу взгляд от бокового стекла на лобовое. Вот уже минут тридцать тупо сижу в машине на парковке, пытаясь переварить полученную информацию. Лýна ушла, сославшись на занятость, а я залез в машину и никуда не еду. Чувствую себя, словно меня катком для асфальта придавило.

– Ты где вообще? – настороженный голос немного хрипит.

– В машине, – отвечаю на автомате. Можно подумать он может видеть, где я припарковался.

– С кем?

– Один. Я узнал одну новость, от которой не могу отойти. Хочу поделиться с тобой, иначе с ума сойду, – наконец-то внятно выражаю свое намерение.

– За руль не садись. Вызови такси и дуй в студию, – отвечает собеседник, отключаясь. Краткость, как говорится, сестра таланта. У этого таланта еще и братец есть – крепкое словцо. В сочетании они просто бомба! Ухмыляюсь своим идиотским мыслям и вызываю не такси, а трезвого водителя. Не хочу оставлять машину на парковке студии, чтобы лишний раз не мозолить глаза Лýне. Мужчина ближе к пятидесяти появляется минут через десять, вежливо кланяется, а я отдаю ему свои ключи. Перебираюсь на заднее сиденье, продолжая смотреть в пространство, но ничего не видя. В груди образовался какой-то вакуум, словно из меня выкачали весь воздух вместе с внутренностями. Отвратительное чувство. Я испытывал такое только после сильнейшего стресса. Неужели новость о наличии дочери для меня такая переживательная? Или я все-таки расстроен из-за болезни Лýны? Мысли клубятся в голове, формируясь в жужжащий улей. Еще немного и разнесет все напрочь! Сжимаю кулаки, стараясь контролировать себя, но выходит из рук вон плохо. Даже зубами скриплю, напугав водителя, который с опаской посматривает на меня через зеркало заднего вида. Отворачиваюсь к окну, чтобы не встречаться с ним взглядом. Не хочу видеть никого. До студии хёна еще минут пять, а я уже на пределе. Прикрываю глаза, но становится только хуже. Под веками тут же всплывает образ Лýны, ее слезы и болезненная бледность. Потом появляется фотография Минджи с невероятно нежной улыбкой.

– Твою мать! – срывается с губ, как только я открываю глаза. – Ну и что мне теперь делать? – вслух спрашиваю сам себя. Машина тормозит на парковке, немного развеивая туман в моей голове.

– Мы на месте, – произносит водитель. Осматриваюсь по сторонам в надежде увидеть хёна на улице, но он в очередном творческом полете, поэтому наверняка уже забыл про меня. Выхожу на улицу, забираю свои ключи и благодарю водителя. Шаркая ногами по асфальту, словно мне восемьдесят, плетусь ко входу. Хорошо, что с хеном можно не разводить чайные церемонии и рубануть с плеча без предварительной подготовки. Хотя он довольно чувствительный, может стоит помедлить? Прохожу пост охраны, прикладывая пропуск и отправляюсь к лифту. Не могу придумать ничего путевого, чтобы начать нашу беседу, поэтому решаю рассказать все как есть.

– Привет, хён! – криво улыбаюсь, как только взлохмаченное существо открывает мне дверь в святая святых. Он удивленно приподнимает брови. Я же говорил, что забудет. Но потом согласно кивает, буквально втаскивая меня внутрь за рукав.

– Что у тебя? – устало плюхается на диван, откидывая голову назад. Но даже полумрак помещения не может скрыть его синяки под глазами.

– Опять не спишь, – скорее утверждаю, чем спрашиваю.

– У меня мало времени. Давай по делу, – тут же отрезает все мои попытки достучаться до упрямца. Я присаживаюсь рядом, облокачиваясь на собственные руки. Пальцы сплетаются в замок, белея на глазах. Ну, что же, начнем!

– Я нашел Ли Лýну, точнее сказать, это она меня нашла, – недоволен, что не могу говорить четко и кратко, когда волнуюсь.

– И? – все так же полулежит на диване хён.

– И у меня есть дочь, – стоило ли так сразу выдавать все? – Юнги, я не могу в это поверить, – перевожу взгляд на старого друга, который во все глаза смотрит на меня, кажется не дыша.

– От Лýны? – переспрашивает хён. Я киваю в ответ. – Вот же мелкий паршивец! Вы тогда все-таки... – не заканчивает фразу, матерясь себе под нос. – Она уже совсем взрослая наверное? – смотрит на меня, желая подтверждения.

– Скоро восемнадцать исполнится.

– С ума сойти! – вскакивает со своего места, будто и не чувствовал вселенской усталости только что. Мечется по студии, задевая то стул, то стол. Я наблюдаю за ним, понимая, что внутри меня начало гореть. Тот вакуум, который мучал меня по дороге в студию, начал наполняться болью. Болью от упущенного времени, от несостоявшихся чувств, от жалости к Лýне, нашей дочке и самому себе. Кладу руку на грудь, пытаясь растереть этот огненный шар, который вот-вот взорвется во мне. – Ты чего? – слышу над самым ухом и чувствую ладони хена на свои плечах. Он встряхивает меня немного, чтобы вырвать их водоворота эмоций.

– Она все такая же красивая, – сиплю, чувствуя первую слезу, скатывающуюся по щеке. Юнги застывает на пару секунд на месте, явно не понимая причину слез. – Но она может покинуть меня вновь, – меня прорывает, слезы уже бегут без разрешения, догоняя одна другую. Юнги присаживается на ручку дивана, притягивая к себе и позволяя выплеснуть эмоции.

Через несколько минут я все же начинаю рассказ о том, что узнал сегодня после съемок. С каждым моим предложением глаза хёна становятся все больше. А когда я произношу фразу о болезни Лýны, он поднимается на ноги и расхаживает туда-сюда, заложив руки за спину.

– Так, – останавливается и оборачивается. Взгляд полон решимости. Как же я люблю его за это! Хён может довольно быстро принимать решения в критических ситуациях, причем так удачно, что потом не сожалеет. – Первое, что нужно сделать это ДНК тест, чтобы потом у семьи не было вопросов по родству. Второе, как только Лýна пройдет дополнительное обследование, узнать результаты и начинать лечение, – я согласно киваю на каждое его предложение. – Ты намерен согласиться? – останавливается и нависает надо мной, внимательно рассматривая мое лицо. А я могу по-другому? Бросить человека, при виде которого до сих пор сердце замирает? Оставить в беде дочку, хоть пока и не подтвержденную документально? Как вспомню ее милую улыбку и представлю, что ее вынудят выйти замуж за кого-то, все внутренности переворачиваются. Сейчас мне не семнадцать! Я могу защитить и Лýну и Минджи!

– Конечно, – озвучиваю собственные мысли, замечая, как расслабляются напряженные мышцы на лице хёна. Думал, что я откажусь? Это немного задевает, но я стараюсь отбросить эти мысли и сосредоточиться на главном. Сейчас самое важное продумать действия до мелочей и не забыть про юридическую поддержку. – Я позвоню своему юристу и назначу встречу на сегодня. Здесь самое важное не дать им зацепки и собрать все документы до оглашения результатов ДНК.

– Да, верно, – соглашается хён. – Ты должен понимать, что будет не просто. Не известно, какие планы у данной семьи на эту девочку. Что если они захотят осуществить свой замысел несмотря на отсутствие кровного родства?

– А вот об этом я не подумал, – хмурюсь, каря себя за недогадливость. – Но зачем им это? Если она не их родная внучка, то и наследство ей не положено. У них еще младший сын, возможно у него есть дети. Вот и передадут компанию им.

– А что, если они не хотят этого? Разве влезешь в чужую голову, – вздыхает Юнги. Я с ним полностью согласен. Чувствую себя немного легче. Беседы с хёном всегда помогали развеять туман в голове и разогнать ненужные переживания. Несмотря на его краткость, он прекрасно выделяет самую суть, придавая мне уверенности. Юнги-хён один из немногих людей, которые приносят успокоение просто своим присутствием рядом.

– Спасибо, хён, что выслушал, – поднимаюсь на ноги, смотря прямо в глаза старшего. Тот держится пару секунд, а потом сдается, отводя взгляд. Зрительный контакт – его слабая сторона. Обнимаю его, похлопывая по спине, чувствуя тоже самое в ответ.

– Напиши мне вечером, когда переговоришь с юристом, – просит Юнги, прощаясь.