Глава 12
Чонгук пропустил ее вперед, хотя движения ее бедер мешали ему сфокусироваться на их ознакомительном туре. Он показал ей теннисный корт, зал для фитнеса, кабинет, но не рискнул пригласить ее наверх, где находились комнаты для гостей и его собственная спальня. Это могла сделать потом Деметра.
Наконец Чон привел Манобан в гостиную – самую большую комнату с окном во всю стену. На мгновение она замерла, не замечая ничего вокруг. Ни бесценных яиц Фаберже на низком столике, ни редчайших статуэток, которые Гук увел из-под носа международных дилеров на аукционе в Нью-Йорке, что закрепило за ним репутацию знатока и ценителя искусства.
– Ого, – изумленно выдохнула она. – Кто это придумал?
– Я попросил архитектора максимально задействовать в интерьере природные виды, чтобы одна комната как бы перетекала в другую, – сказал Чонгук. – Я хотел, чтобы свет и пространство были повсюду – так, чтобы во время работы не создавалось ощущения, что ты в офисе.
– Да, трудно представить, чтобы чей-нибудь офис так выглядел. Никогда не видела ничего подобного. – Лиса повернулась к нему: – Должно быть, дела у вас идут неплохо.
– Точно.
– Вы по-прежнему занимаетесь судостроением?
Гук поднял брови:
– Разве Тэхен не говорил вам об этом?
– Нет. До вашего прихода мы едва успели лишь обменяться парой фраз.
– Да, мы по-прежнему занимаемся судостроением. А также производим вино и оливковое масло. Похоже, люди начали ценить все натуральное, и наши продукты всегда есть в закупочном списке самых лучших ресторанов мира. – Чонгук помолчал. – Еще есть вопросы?
Лалиса вытерла о шорты ставшие влажными ладони.
– В Англии вы сказали, что ожидаете гостей в эти выходные.
– Совершенно верно. Двое из моих адвокатов прилетят из Афин завтра на ланч, а вечером прибудут еще трое гостей.
– Тоже греки?
– Не только. – Аристон усмехнулся. – Вы хотите, чтобы я всех перечислил поименно?
– Знать имена гостей – разве это не долг вежливости?
– К тому же это очень удобно, если захочешь узнать, сколько они стоят, – сухо заметил он. – Ну что ж, будет Сантино ди Пиеро – итальянский король недвижимости. Он приедет вместе со своей подругой Рашель. А также мой друг – Ксенон Диакос, который по некоторым причинам решил захватить сюда свою секретаршу. Кажется, ее зовут Меган.
– Это четверо, – подытожила Манобан , решив не реагировать на его провокации.
– Ах да. Еще одна гостья – Балей Сандерс, – произнес Аристон так, словно только сейчас о ней вспомнил.
– Знакомое имя. Та самая модель, что была с вами в день открытия выставки?
Он усмехнулся:
– Это так важно?
Лиса помотала головой, не зная, зачем она, собственно, об этом заговорила.
Смущенная собственным любопытством и непрошеной ревностью, она подошла к окну. Значит, все эти дни ей придется смотреть на эту парочку, Чонгук с его красоткой, резвящихся в прозрачных водах залива или целующихся на берегу? А по утрам менять им постельное белье со следами разделенной страсти? Она почувствовала дрожь отвращения. Хотя какое ей, собственно, дело? Чон ничего не значил для нее – так же как и она для него. И если она не будет помнить об этом, то ей предстоит очень нелегкий месяц.
– Конечно, это не мое дело, – ответила Лиса. – Я вовсе не хотела…
– Не хотели что? – Гук прошел через комнату и остановился рядом с ней. – Проверить, есть ли у меня подруга? Выяснить, доступен ли я? Не смущайтесь, я привык к таким вопросам.
Манобан безуспешно пыталась найти какой-нибудь остроумный ответ, который рассеял бы неловкость момента. Вести себя так, словно все его замечания не имели к ней никакого отношения. Но Чонгук стоял так близко, что она чувствовала запах его цитрусового одеколона, и ей абсолютно ничего не приходило в голову.
И она ничего не могла поделать со своими чувствами – как если бы ее тело больше не принадлежало ей. Как если бы оно отвечало на то, о чем она только мечтала. Заметил ли Чон что-нибудь?
Он дотронулся пальцами до ее лица и понимающе улыбнулся. Улыбка не коснулась его глаз, но это прикосновение заставило Лиса задрожала всем телом. Его палец скользнул по ее нижней губе – это была единственное, что он сделал, – но ее ноги ослабели. С каждым мгновением Манобан чувствовала себя все более и более возбужденной. Ее соски затвердели, превратившись в два острых болезненных пика, внизу живота появилась тупая ноющая боль.