Глава 20
301 год. Академия Золотого Дракона на острове Сарто
Сиэс Филитэарн Феррерс налетел на нее прямо в дверях.
– О, Фаэлитин, прости!
И тут же обыденным жестом придержал за талию, не позволив удариться о косяк. На его лице промелькнуло странное выражение – будто бы он не был уверен, как правильно удивляться, но в следующее мгновение он снова стал привычным Сиэсом, идеальным золотым мальчиком, будущим лордом Феррерсом.
– Ты что здесь... – начала было Литти.
– М? – Сиэс почти мурлыкнул.
Тогда Литти серьезно ему кивнула, протянула свою изящную тонкую ручку и, ощутимо подкрепив это движение магией, толкнула Феррерса в альков. Тот только пискнул – как-то совсем не по-сиэсовски.
От него пахло порохом, ванилью и горькими травами. А еще мрачной решимостью, которая удивительно не сочеталась с расслабленным выражением на красивом лице. Литти не понадобилось даже проверять всякие мелочи – картинка уже сложилась для нее, и вопросов при этом стало только больне.
– Миэтиль! – она шипела, но шипела громко, как разъяренная кошка. – Сулой можешь дурить сколько угодно, но не меня! Что ты такое творишь?! Совсем страх потерял?!
Маска раскололась – в серо-голубых глазах плескалась злость напополам с отчаянием, чувства, совсем не свойственные настоящему Сиэсу. Вдобавок, он тут же оскалился, и от идеального золотого мальчика не осталось даже тени. Перед Фаэлитин стоял Рин, и без того злющий, а теперь еще и пойманный на горячем, буквально припертый к стенке, и от этого ощетинившийся еще больше. Весь как натянутая струна, только тронь – бросится, не считаясь с потерями.
Она перехватила этот его взгляд и невольно задержала дыхание. Теперь было странно думать, что его можно было принять за старшего брата, как бы аккуратно он ни уложил волосы и на что бы ни сменил свою алую форму.
– Наоборот, да ты же до ужаса напуган!.. – выпалила Литти потрясенно. – Миэтиль, что произошло? – она перехватила его за плечо поудобнее, впрочем, прекрасно понимая, что если он захочет сбежать, что остановить его удастся только магией, причем боевой. – Расскажи мне. Расскажи мне все.
Рин глянул на нее исподлобья и не издал ни звука. Медленно вдохнул и выдохнул, даже не моргая, и Литти поняла, что она успела податься вперед, так близко, как если бы это и вправду был Сиэс. Снизу вверх смотреть на этого юного любителя вляпаться в непечатные приключения было неудобно, но отступать оказалось уже поздно, и она подавила стон раздражения и досады.
– Если я узнаю все, что произошло, со всеми подробностями, которые ты наверняка попытаешься скрыть, то мы оба сможем сделать вид, что минуту назад я обозналась. Тебя должны были научить заключать выгодные сделки. Давай же.
Хватка на плече Рина из цепкой ловушки стала оберегающим касанием.
– Миэтиль?
Все-таки он был слишком похож на Сиэса, того, который еще только учился напускать на себя чопорно-равнодушный вид и быть достойным наследником своего отца. Дело вовсе не в рубашке и волосах, дело никогда не было в них.
– Мэ не может спать – тени из Башни Намерения ее не отпускают, и им нет конца, – выдохнул Рин. В его голосе было столько боли, что ее можно было бы разливать в пузырьки. – Если бы я знал, как ее оттуда вытащить!.. Если бы я только мог быть там, понять, что это за магия, что-нибудь сделать...
Глаза Литти невольно распахнулись еще шире, и она снова стиснула плечо Рина – на этот раз от волнения. О, она знала, что это за магия! Обычно смертельная, жадная, хищная магия из древних руин. Тут было, чего испугаться, особенно тому, кто хорошо знает Миримэ – эта девчонка больше разбиралась в том, как накладывать иллюзии и блефовать, играя в вист гадальными картами, в конце концов, как гасить разрядами электричества всех, включая саму себя, чем в том, как договариваться с башнями, которые хотят тебя мучительно долго пытать.
И во взгляде Рина было что-то такое... Отчаянно напоминающее Литти обо всем, что было ей дорого. Будто она смотрелась в зеркало сквозь время, и у той, зеркальной Фаэлитин еще был шанс.
– Ты ее вытащишь, – отрезала она. – А я тебе помогу.
Рин вскинулся, будто его пронзила молния.
ххх
Черный провал Башни больше не пугал, только вызывал волну бесконечной ярости, и кончики пальцев начинало покалывать от желания плеснуть на старые стены кислотой. Эха здесь не было – Башня больше не утруждала себя такими условностями. Все было ясно и так.
Рин спустился на ступеньку, потом еще на одну. Дальше пошел, перешагивая сразу через две и ни на секунду не переставая прислушиваться и приглядываться к мраку вокруг, почему-то затаившемуся, словно ждущему чего-то.
– Мэ? Дорогая? Миримэ?
Кто-то засопел шагах в десяти по лестнице внизу, как будто сдерживал накатившие рыдания, но уже из последних сил. Это был очень, очень знакомый Рину стиль.
– Это всего лишь я. Все хорошо! – поспешил сказать он. – Ты в порядке? Цела?
Раздался тоненький, жалобный скулеж, который вскоре закончился грубым трехэтажным ругательством. В темноте вспыхнул фиолетовый сгусток колдовства. Заклинание высветило раскрытую ладонь, мелко дрожащую, как и вся хозяйка этой магии, и белую косичку, которая была во всем мире, наверное, только у одной единственной волшебницы – у той, которую Рин и искал, зайдя в это богами забытое место так далеко.
– Мэ, сейчас мы уйдем отсюда. Все хорошо. Все будет хорошо, ты же мне веришь, да?
Все, что было вокруг, все еще оставалось сном. Отравленным злой волей Башни, цепким, жутким и очень настоящим, но сном. И поэтому с каждым шагом, который делал Рин, ступенек между ним и Мири почему-то почти не становилось меньше. Зато сгущался мрак, тяжелел воздух, а фиолетовый огонек выглядел все более и более одиноким среди готовых броситься на них теней.
– Мне страшно, – всхлипнула Мири, с трудом делая один единственный шаг Рину навстречу. Судя по тому, что он помнил, она спустилась по винтовой лестнице слишком далеко.
Это было единственным, что она ему сказала.
– Литти помогла мне вернуться сюда за тобой, – больше для того, чтобы чем-то заполнить тишину и не позволять Мири паниковать, чем ради того, чтобы действительно объяснить, начал Рин. – Мы убьем все, что встретится нам на пути, как мы умеем, давай? Расчистим себе путь и выберемся отсюда. Будем валяться на крыше, пить эльфийское вино, есть пироги и читать скучные книжки. Будем придумывать, что послать Оромэ на этот раз, чтобы он разорался и точно проникся. Отправимся на пикник в библиотеку, что-нибудь оттуда украдем и подкинем Кассандре, Анне или кому захочешь, хоть самой Ривз. Выберемся в город, в трактир, где тот противно-сладкий сидр и всегда свежие булочки. Хочешь, поедем домой?
Ступеньки все же заканчивались, неохотно, почти лениво, но заканчивались. Когда из стены показалось первое существо, Рин вонзил в него кинжал быстрее, чем успел подумать, и оно даже не вылезло целиком, а до Мири оставалась всего пара шагов.
И тогда что-то произошло. Как в первый раз, без предупреждения, из тьмы вдруг со всех сторон к ним протянулись щупальца, лапы, когти и зубы. Как если бы Башня была наполнена водой, как аквариум, кишащий ядовитыми морскими тварями.
Мири вскрикнула, Рин ударил кинжалом наотмашь и бросился вперед. На его глазах фиолетовый огонек слизала с раскрытой ладони волшебницы сама тьма, и он погас, а что-то непроницаемое и темное заслонило обзор...
Рин метнул кинжал и так и не понял, попал ли. Просто кинулся к Мири, сгреб ее за напряженные, мелко подрагивающие от напряжения плечи, прижал к себе так крепко, как мог, и заорал:
– Фаэлитин, пора! Давай!
Через мгновение ему пришлось призвать все свое мастерство, удачу и самоуверенный кураж, придающий сил, когда ничего больше не остается, потому что мрак обрушился на них, словно прорвало плотину. Почти так же, как несколько мгновений назад, с той лишь разницей, что теперь у Рина были ограничены движения и занята одна рука.
Электрический разряд небывалой силы пронзил тьму, Рин потерял еще два кинжала за одну единственную секунду.
– Фаэлитин! – крикнул он так, что под недавно сломанными ребрами гадко заныло.
И что-то схватило его за шкирку, как нашкодившего котенка, и поволокло в сторону. Прочь отсюда, пусть и прямо через удушающий, когтистый, шипастый и зубастый мрак, от которого все еще приходилось отбиваться. Дальше и дальше, сквозь каменную кладку, ступеньки и стены, пока пространство вокруг не стало жидким пламенем, огнем, который не обижает и спасает жизнь вместо того, чтобы отнимать.
– Как же я ненавижу эту проклятую магию, – пробормотала Мири, и это было слишком похоже на бессильные горькие слезы. А еще это была вторая вещь, которую она сказала Рину. И сразу за ней – третья, – я убью тебя, если ты опять умрешь.
Рин стиснул ее сильнее и кивнул. Хорошо. Все что угодно, если ты будешь отдыхать по ночам, а не сражаться с кошмарами. Все пироги мира и еще немного просто за то, что я люблю тебя баловать. Все что угодно.
– Все что...
И они рухнули на ковер, Рином вниз, Мири наверх, вымотанные, грязные и опустошенные. Старый потертый ковер в кабинете для занятий по углубленным теоретическим дисциплинам по сравнению с ними казался роскошным и свежим, будто утренняя роса, а слой пыли на резном плинтусе – почти праздничным декором.
Вокруг пахло гарью, а в воздухе растворялся кружащийся черный пепел.
Рина хватило только на то, чтобы придержать голову Мири и не дать ей удариться о кафедру виском. Когда взволнованная Фаэлитин наклонилась над ними, загородив восхитительно кружащийся потолок, он поморщился и, кажется, начал терять сознание.
– Не отключаться! – рявкнула Литти.
– Не могу, прости, – пробормотал Рин слабым голосом.
– Видишь, он не может, – поддакнула Мири.
Литти цыкнула и схватила с кафедры предусмотрительно наполненный прежде бокал.
– Там вино, так что с формой можете попрощаться, – угрозу в голосе она даже не попыталась скрыть. Вообще-то Литти это вино собиралась выпить, но библиотекари предполагают, а Феррерсы располагают – это, видимо, ее новая реальность.
А Рин даже глаз не открыл.
– Давай. Лучше сразу в рот, – и в подтверждения серьезности своих намерений он разомкнул губы, игнорируя то, как щиплет свежая ранка и лопается корочка на старой.
– На нем рубашка Сиэса, – любезно пояснила Мири. – А на прическу мне уже пофиг. Так что...
– Где там моя рубашка? – поинтересовался Сиэс, возникая в дверях с полным канделябром свечей. – Я что-то пропустил, или вы готовили мне какой-то сюрприз? Потому что пока я не очень чувствую атмосферу вечеринки, привет, Анариэн, привет, Миримэ. Должен ли я спросить?
За его подчеркнуто-беззаботным тоном скрывалось что-то, что даже Литти не удалось так сходу прочесть.
В пляшущем на сквозняке свете полудюжины свечей Сиэс снова выглядел юным. Усталость после долгого рабочего дня могла сойти за расслабленность, которая наступала вечерней тренировки с Саром, тени под глазами – за предвестников грядущих экзаменов, а тревожную морщинку на лбу можно было заставить себя не заметить.
Тем более мастер Баласар появился за его плечом все с той же широкой клыкастой ухмылкой, и руки на талию будущему лорду Феррерсу он клал с каждым годом только все более привычно и по-хозяйски. Его взгляд всегда было сложно понять, но сейчас он явно выглядел довольным. Должно быть, мудрость некоторые драконорожденные получали прямиком от всезнающих драконов...
– Так смотрите, как будто вы тут ни при чем, – Литти фыркнула, заставляя себя оставаться серьезной и вопреки моменту не улыбаться, не улыбаться, не улыбаться. – Ну и преподов набрали в эту Академию, я только диву даюсь!..
Но ее беспокойство было излишним: Сиэс уже отставил канделябр на ближайшую парту и опустился на колени перед братишкой и его драгоценной волшебницей. Быстрыми, опытными движениями проверил, не лихорадит ли обоих, не замерзли ли кончики острых ушей, в порядке ли глаза. Рин предпринял попытку отбиться, Мири неопределенно хрюкнула, когда цепкие пальцы схватили ее за подбородок и вынудили повернуть лицо к свету.
– Все хорошо, – заученно повторила она, вряд ли осознавая, что это последнее, что успел вложить ей в голову Рин.
– Да ну, – хмыкнул Сиэс, и Литти не смогла удержаться и не стрельнуть глазами на второго Феррерса, распростертого на полу – просто на всякий случай уточнить, не перепутала ли они их местами.
– Они рухнули с кафедры. Интересно, чей дурной пример сподвиг их на ней сидеть? – съехидничала она только и наконец поднялась на ноги.
Должно быть, результат осмотра Сиэса удовлетворил, потому что он только потрепал Рина по плечу, погладил Мири по волосам и издал негромкий, будто бы даже расслабленный смешок.
– У меня тоже был отвратительный день, – поделился он доверительно вместо всего, что мог бы сказать. И улыбнулся.
– Неделя, – вставил Сар, зубами избавляя бутылку вина от пробки. – Тут, кажется, не хватает бокалов.
– Я обойдусь, – отмахнулся Сиэс, – в виде исключения, конечно, – и попытался еще одну секунду выглядеть строгим специально ради двух блудных студентов.
А блудные студенты, как бы плохо им ни было, хором издали что-то, подозрительно похожее на гаденькое проглоченное хихиканье. Они уже слышали, как льется вино, а ночь становится долгой-долгой – и беззаботной до самого последнего, пусть даже самого темного предрассветного мгновения. И эта победа стоила того, чтобы за нее выпить.
ххх
Фаэлитин вздохнула и скинула туфли, от которых к вечеру устали ноги.
Она собиралась всего лишь наведаться в Академию, посмотреть, как тут и что, может быть, выдать младшему Феррерсу нагоняй и сунуть нос в пару книжек, если удастся незамеченной добраться до библиотеки... Кто же мог предположить, что она будет разоблачать маскарады, а потом несколько часов голыми руками держать на себе якори для возвращения двух оболтусов из смертельной ловушки? Когда Литти хотела исследовать Башни, она имела ввиду не это.
Теперь же вино в бокале казалось утешением, а стены, в которые Литти надеялась никогда не вернуться – призраками прошлого, безжалостными и родными. Отгородиться от них тонкой стенкой бокала из изящного хрусталя было заманчиво, и она выскользнула в коридор несколько минут назад, чтобы было проще договариваться со этим ноющим чувством в груди.
Академия Золотого Дракона будто заснула, притихла, убаюканная ласковым теплым светом ночников и шелестом страниц. Литти сделала еще глоток и поджала ноги под себя, устраиваясь на подоконнике так, как делала это двадцать лет назад.
И вздрогнула, потому что на плечо ей легла тяжелая когтистая пятерня. Снова так же, как тогда. Будто та, другая жизнь была для них лишь вчера.
– Пойдем, украдем у кого-нибудь из преподавателей чайник и нальем вино в него, – рокочуще предложил бархатный голос дракона у нее над плечом. Сар явно пытался изобразить то, что было бы максимально близко к шепоту. Он грубовато приобнял Литти одной рукой, пока в другой руке держал новую бутылку, только едва-едва начавшую пустеть.
Фаэлитин уткнулась носом в как всегда горячую алую чешую и блаженно зажмурилась, стараясь впитать как можно больше драконьего тепла. Он пах раскаленной пустыней, табаком, каким-то дорогим парфюмом, который предпочитал Сиэс для себя. Почти домом.
– Я скучала, – честно призналась Фаэлитин. – По всем нам.
– Я знаю. Это видно, даже если тебе кажется, что это не так, – и Сар погладил ее по плечу, вкладывая в это простое движение и понимание, и поддержку, и бережную, не заметную на первый взгляд заботу.
– Ты блефуешь, – совершенно без всякого задора заупиралась Литти.
Судя по звуку, с которым поток горячего воздуха коснулся ее щеки, Сар усмехнулся.
– Конечно, – он даже не стал спорить. – Прилежно учусь у лучших.
Литти слабо ткнула его локтем в бок, наверняка не более ощутимо, чем если бы просто погладила по каменным мышцам в чешуйчатой броне.
Сар помолчал немного, а потом кашлянул, не меняя ни вкрадчивого тона, ни положения рук.
– Но иногда я не использую свои знания. Просто чувствую разницу между магией, которая может скинуть тебя на пол со стола, и той, которая собирается тебя убить. Весь кабинет пропах ей насквозь.
"Я видел, как ты рискнула жизнью пацана, а заодно и своей, и теперь делаешь вид, что так и должно было быть, – услышала Фаэлитин в повисшей после этих слов тишине. – Я видел, что ты смотришь на них так, будто стоишь перед зеркалом. Я знаю твою боль".
В темноте коридора не было никого, кроме них двоих. Остальные препирались о чем-то за дверью кабинета, над какой-то шуткой заливисто хохотала Мири, далеко в недрах Академии кто-то пробежал по ступенькам и окликнул друга, хлопнула тяжелая дверь. А в темном стекле высокого стрельчатого окна отражалась одна очень уставшая эльфийка-библиотекарь, которая не может перевернуть одну единственную страницу – в своей жизни, и алый дракон, мастер меча, у которого вокруг глаз уже начала бледнеть чешуя, выдавая прожитые им годы.
Они встретились взглядами, и Фаэлитин пожала плечами, отвечая так сразу на все.
– По-другому бы не получилось. В конце концов, оно того стоило.
Сар выдохнул облачко пара и дал ему рассеяться прежде, чем задумчиво, непривычно мягко ответил:
– И я горжусь тобой. Ты славно сражаешься, крошка Литти, и я всегда в тебя верил. И в твой огонь.
Она отсалютовала ему бокалом и допила оставшееся одним глотком. Сар прав. Все, что она умела – это пить вино и сражаться, и ей очень нужно постараться никогда об этом не забывать.
ххх
Рин отправил в рот горсть маленьких соленых рыбок-печенек и нехотя сполз со стола в первом ряду, на котором так удобно развалился до этого. Помятый и явно не в лучшей своей форме, он сделал шаг к Сиэсу и даже сейчас двигался изящно и плавно, будто не являлся до конца частью мира живых. Вряд ли он это понимал.
– Говори, – приказал Сиэс мягко – по своим меркам.
Что-то во взгляде Рина заставило его отставить бутылку в сторону и слезть с кафедры, где он сидел, совсем не по-лордски ссутулившись и не заботясь о том, что его идеальный наряд помнется.
Мири, еще минуту назад заливавшаяся смехом из-за глупой шутки про драконов, теперь сопела во сне. Ее будто выключило, едва опасность миновала, и ее мерное дыхание наконец-то звучало умиротворенно.
Теперь братья Феррерсы были почти одного роста, младший брат уступал старшему всего несколько сантиметров – плюс каблуки. На испорченной форме факультета воинов у Рина была кровь – уже не разобрать, чья, вдобавок где-то уже запекшаяся, а где-то блестящая в редких отблесках скупого огня. На манжете рубашки Сиэса подсыхало темное пятно от вина.
– Мы были в волшебной башне на острове Сарто, и на Мири обрушилось проклятье, – тихо и грустно ответил Рин. – Чтобы выпутаться из ловушки, пришлось рисковать, но с помощью Фаэлитин все получилось.
Сиэс болезненно поморщился, перебивая его:
– Что с тобой было?
– Сломал пару ребер и получил электрический разряд в лоб. Как видишь, ничего не...
– Не темни, – предупреждающе взмахнул рукой Сиэс. – Что еще?
Рин смолк на полуслове, будто движение брата выбило ему весь воздух из легких. Поколебавшись мгновение, вдохнул поглубже, выдохнул, словно собирался прыгать со скалы с ледяную воду. Иногда Сиэс звучал слишком похоже на отца, иногда – еще страшнее, и тогда становилось понятно, что под позолотой и налетом из сантиментов скрывается несгибаемая фамильная сталь.
– Кажется, ненадолго я умер. Мэ вернула меня, за это Башня и прокляла ее, не желая мириться с тем, что кто-то нарушил ее волю.
– Безумцы! Вы оба! – Сиэс невольно шагнул вперед, и только так, оказавшись слишком близко к лицу Рина, он увидел, какие спокойные у него глаза. Умиротворенные. Как в детстве. И за мгновение он принял решение, мысль о котором страшила его много лет. Теперь все стало таким ясным. – Ты должен присягнуть мне как будущему лорду Феррерсу. Сегодня, сейчас.
Рин вздрогнул, но его взгляд остался прежними.
– Я не знал, что это случится так скоро.
– Сейчас, – повторил Сиэс, мысленно уже сам себя ненавидя. – Я не имею на это права, и ты тоже. Мы оба не должны так поступать, и меньше всего я желал тебе этого, правда. Но еще меньше я хочу, чтобы ты однажды...
Сил закончить у него не нашлось, но и без того все было ясно. Между братьями повисла та звенящая тишина, которая, бывало, наступала между двумя хитрыми финтами на тренировочной дуэли.
Ее нарушил Рин, усмехнувшись так тихонько и беззлобно, что по спине Сиэса пробежал холодок.
– Не смей проболтаться отцу, что мы больше не пытаемся убить друг друга деревянными мечами, – и он медленно выдохнул, оседая на пол одним слитным движением. Не звякнула ни одна пряжка на одежде, ни одна склянка в кармане, ни один потайной клинок.
Будущий лорд Феррерс смотрел на коленопреклоненного брата и задохнулся бы, если бы имел на это право.
– Я согласен, – проговорил Рин, вперившись в темный паркет, и только, – я присягну тебе сегодня, но после ты дашь мне время. Когда оно истечет, я буду твоими ночными глазами и клинками, и я буду убивать, лгать и предавать за тебя, если до тех пор ты забудешь, что эта клятва вообще была дана.
Это было безумие, которое должно было спасти их от еще большего безумия, от лишних потерь, отчаяния и боли. И как только Мири могла спать в такой момент?!. Словно воздух в кабинете иссяк, и его заменили расплавленным железом.
– Сколько? – спросил Сиэс и сам испугался того, как хрипло прозвучал его голос.
Рин вскинул голову, и на мгновение в его глазах сверкнуло что-то, что могло бы заставить Сиэса и отпрянуть, и, падая на колени, броситься к младшему братишке. Но тяжесть принятой клятвы вдруг обрушилась ему на плечи так резко, что вместо и того, и другого он остался стоять, как стоял – и вдруг увидел, что Рин снова улыбается.
– Одна человеческая жизнь.