Глава 16: Прах над Элизиумом и поцелуй вне кода
Элизиум просыпался иначе. Воздух был тёплым, как будто сама Система, до недавнего времени леденящая, больше не держала планету на поводке холода. Люди высыпали на улицы. Кричали. Обнимались. Кто-то целовался прямо на центральной аллее — и их не уводили в Белую Комнату. Никто не арестовывал. Камеры просто... не работали. Падшие столбы наблюдения торчали из земли, искривлённые, как позвоночник мёртвого зверя.
Сынмин стоял у окна. На нём — тёплая кофта, чужая. Она пахла Минхо. Всё ещё. Даже сквозь громкость счастья — он чувствовал эту тревожную тишину, висевшую под поверхностью. Минхо молчал, но пальцы его дрожали. Как будто он держал в себе крик.
— Минхо, — прошептал Сынмин. — Всё хорошо. Правда.
Минхо отвёл взгляд. Он знал, что это ложь.
**
— Ты хочешь сказать... мы можем жениться? — хрипло спросил Банчан, прижавшись к губам Чанбина, целуя его снова и снова. У них на щеках алел хмель, в волосах — запах праздника. — Без Контракта? Без Судьи? Без кода?
— Хоть завтра, — усмехнулся Чанбин, глядя, как их отражения пульсируют в тёмном стекле. — Я уже заказал кольца.
— Ты с ума сошёл.
— Ради тебя, да.
Они снова слились в поцелуе, руки скользнули под рубашки, жадные, как если бы могли компенсировать все те годы запрета. Банчан застонал — приглушённо, низко — и прижал Чанбина к себе. Комната наполнилась дыханием, теплом, движением. И они не прятались.
**
В другом крыле бывшей Администрации, там, где когда-то прослушивали любовные признания, сейчас — пустота. Феликс сидел на полу, прижавшись спиной к стене, глаза горели.
— Ты видел их? — спросил он. — Люди целуются. Рядом. Громко. Им плевать.
— Да, — Хёнджин уселся рядом, вытянув ноги. — Я мечтал об этом. А теперь… всё кажется... нереальным.
Феликс посмотрел на него. Долго. Улыбнулся.
— Можно я кое-что попробую?
— Попробуй.
Поцелуй вышел неаккуратным. Не кинематографичным. Не мягким. Он был голодным. Сломанным. Настоящим. И когда Хёнджин ответил — резко, почти со злостью — оба рухнули в жаркий беспорядок, который уже не могли контролировать. Впервые — не из страха. А потому что могли.
**
— Ты пьян? — спросил Чонин, глядя, как Джисон упал на диван.
— Я? Конечно. — Джисон засмеялся, потянулся, обнял его за талию. — Но знаешь что... Ты красивый. Всегда был. Даже в форме офицера.
— Молчи, — Чонин закрыл глаза. — Или я тебя поцелую.
— А если я хочу, чтоб ты поцеловал?
Дальше было не нужно слов. Они упали друг в друга, как в бездну, тёплую, мятую, пахнущую вином. Всё стерлось. Страх. Система. Годы. Только ночь. И они. И тишина, полная стонов и рук.
**
Минхо вышел на балкон. Сынмин пошёл за ним.
— Ты чего боишься? — спросил он, опираясь о холодное перило. — Всё закончилось.
Минхо посмотрел на него. Долго. Потом заговорил:
— Это не настоящий мир.
Сынмин моргнул.
— Что?
— Всё вокруг... Оно не имеет плотности. Ты не замечал? Как будто воздух — фальшивый. Как будто всё, что мы делаем... кто-то пишет за нас. Или уже написал. Мы просто догоняем текст.
— Минхо, ты... ты пугаешь меня.
Минхо вздохнул. Подошёл ближе. Его ладонь коснулась щеки Сынмина.
— Но ты — настоящий. Я чувствую это. Даже если всё остальное иллюзия — ты во мне. Ты единственное настоящее.
Сынмин закрыл глаза.
И они поцеловались. Не нежно. Не мягко. А с силой, как будто хотели прожить в этом поцелуе всю оставшуюся реальность.
**
На нижнем уровне, Каллен шёл с ножом.
Он знал, где Сынмин. Он знал, как пробраться. Он не мог допустить, чтобы анархия победила. Любовь? Брак без Системы? Это хаос.
Он поднял руку, когда увидел свет из-за двери. Вдохнул. Рывок —
— Не сейчас, — прошипел голос за спиной.
Металл прошёл сквозь его горло. Каллен выронил нож. Кровь брызнула на стену.
Хёнджин вытер лезвие.
— Слишком поздно. Ты проиграл.
**
Элизиум дышал. Ревел. Горел. Смеялся. Впервые — он был живым.
Минхо смотрел на горизонт. Рядом — Сынмин, обнявший его сзади. В их окне было солнце.
— Даже если завтра этот мир исчезнет, — сказал Минхо, — я не пожалею.
— Почему?
Минхо повернулся.
— Потому что я встретил тебя.
> "Иногда даже самый вымышленный мир может стать домом, если в нём есть любовь."