Гоблин (бессмертный: романтическое заклятие)

Она совсем не помнила, где находилась старая закусочная Санни, да и за границей ни разу не была. Однако письмо, которое, судя по надписи на конверте, отправила она сама, пришло из далекой страны. Какое-то странное недоразумение! Все это настолько невероятно, что невозможно выкинуть из головы. Для Ынтхак, потерявшей память, происходящее казалось за гранью реальности. Сидя в кабинке опустевшей радиостудии, она осторожно надорвала конверт. Округлый почерк определенно принадлежал ей.
Мамочка, привет! Моя дорогая мама, ты вечно переживала за меня…
Как там, в раю? Он похож на наш мир?
А я пишу тебе из Канады. Ведь всего одна дверь отделяла меня от рая, но пройти сквозь эту дверь можно, только если Он рядом. Ты знаешь, у меня появился друг, которому интересно знать, как идут мои дела.
Мамуля, прости, что тебе пришлось переживать, когда я видела то, на что не следует смотреть. Но больше тебе не надо волноваться.
Ведь благодаря всему этому кое для кого я стала особенной.
Канада,
Твоя дочь Ынтхак
На последнюю строчку упала слеза.
«У меня ведь даже нет загранпаспорта, тем не менее я отправляю письмо из Канады, читая которое толком ничего невозможно понять. Ынтхак, отправившая это письмо, похоже, была очень счастлива, настолько, что даже хотела рассказать об всем маме. Кем бы мог быть этот ее друг?» Ынтхак открыла записную книжку и стала просматривать заметки, сделанные торопливым почерком. «А может быть, человек, упомянутый в письме, – это Ким Син? Что произошло девять лет назад?» Место исчезнувших воспоминаний заняло чувство опустошенности. Ынтхак стала покусывать ноготь.
В тот момент, когда ее стали одолевать тяжелые мысли, вдруг зазвонил телефон. Номер был незнакомый.
– Алло?
– Это Ю Синчжэ.
Долгожданный звонок. Ынтхак обрадовалась, что он позвонил, этот мужчина, который, появляясь в ее жизни, каждый раз доставлял массу хлопот, но в конце концов здорово помог.
– Да, здравствуйте!
Звонок был очень своевременным. Мягкий голос, раздававшийся из трубки, почему-то взволновал Ынтхак. Она вскочила с места и начала ходить туда-сюда, стараясь подавить душевный трепет. Сердце рвалось из груди, будто надутый воздушный шар. Чтобы успокоиться, она поставила на стол ароматическую свечу, зажгла ее, но, испугавшись, как бы вспыхнувшее пламя не перекинулось на бумаги, тут же задула.
Гоблин не замедлил явиться. Он осмотрелся в незнакомой обстановке и обнаружил Ынтхак, стоявшую спиной к нему по другую сторону перегородки.
Разговор неожиданно прервался, Ынтхак несколько раз повторила: «Алло!» Голос ее эхом отзывался в трубке, которую Гоблин держал в руке. Он улыбнулся: он был рад видеть Ынтхак.
– Значит, ты ждала моего звонка?
– Ой, я тут так замоталась, даже забыла, что дала вам свой номер.
Ее твердый голос плохо сочетался с тем, как она изо всех сил обмахивалась свободной рукой, стараясь остудить нахлынувший жар. Понизив голос, Ынтхак притворялась, что занята и его звонок нисколько ее не волнует, но, как всегда, ей плохо удавалось скрывать свои чувства, и Гоблин очень старался не рассмеяться.
– Наверное, поздновато для извинений, но все равно спасибо за все, что вы для меня сделали.
– Тогда, может, вместе прогуляемся? Я забыл, где вы живете, госпожа продюсер?
– Где я живу? Я вроде вам об этом не говорила.
Она вдруг резко обернулась, но Гоблин успел спрятаться под стол до того, как она его заметила.
Ынтхак назвала адрес, и он заверил, что будет там ровно через тридцать минут. Она рассмеялась, подумав о том, что это наивная уловка, попытка убедить, что он готов специально приехать ради встречи с ней… Наивная уловка… Сердце Ынтхак вдруг забилось чаще.
– Вы что, приглашаете меня на свидание?
– Да, я наконец решился. Хочу пригласить госпожу продюсера на свидание.
Она отогнала внезапное воспоминание о том, что некогда была чьей-то невестой. Кажется, тогда и началась ее депрессия. Это будет ее первое свидание с мужчиной за такой долгий срок. И настолько сильные чувства она, кажется, тоже испытывала впервые, если забыть о том, что случилось с ней в туманном прошлом. Закончив телефонный разговор, Ынтхак достала из сумочки духи. Этим ароматом она пользовалась с тех пор, как ей исполнилось девятнадцать. Нанеся духи на запястье, она постаралась угомонить расходившееся сердце.

Ынтхак и Гоблин шли рядом. Гоблину нравились эти мгновения и близость, не вызывавшая чувства неловкости. Шагая с ней бок о бок, он готов был забыть о тех девяти годах, на протяжении которых ему пришлось идти по жизни в одиночестве. От Ынтхак исходил знакомый приятный аромат – это были те самые духи, которые он когда-то ей подарил. Он тихонько улыбался каждый раз, когда позабывшая свое прошлое девушка будила в нем старые воспоминания. Теперь эти воспоминания принадлежали ему одному.
– Мне тоже нравятся эти духи.
– Они нравятся многим девушкам. А вы, похоже, хорошо разбираетесь в женской парфюмерии.
– А если так, то я не стою твоего внимания?
– Да кто я, по-вашему, чтобы так думать? – пробормотала себе под нос Ынтхак, внезапно помрачнев.
– Ты единственная девушка, чей номер я знаю наизусть, – ответил он.
Увидев, что она ему не верит, Гоблин стал объяснять, что раньше не пользовался телефоном и, вообще, был в таком месте, где много снега, а телефоны не работают.
Ынтхак подумала, не потому ли своей речью и поведением он немного отличается от всех прочих людей. На ее телефоне вдруг сработал будильник. Она тут же достала из сумки упаковку антидепрессантов и бутылку воды. Чтобы избежать проблем, лекарство следовало принимать строго по расписанию. Оно позволяло Ынтхак поддерживать настроение в норме, примерно как у всех.
Во взгляде Гоблина, наблюдавшего, как Ынтхак глотает таблетку, появилось сильное беспокойство. Он не догадывался, какой была ее жизнь, пока его не было рядом. Он думал, что, раз Ынтхак смогла осуществить свою мечту и стала продюсером на радио, она по праву может гордиться собой, быть всеми любимой и жить счастливо. Гоблин и не подозревал, что время от времени ее настигает депрессия. Он осторожно спросил, что за лекарство она принимает.
– Это от депрессии.
– Давно ты его принимаешь? Можно спросить… что стало причиной твоей болезни?
– Ну… Честно говоря, я сама не знаю, как это все началось. Но если вы решите перестать со мной общаться, я не обижусь. Это будет честно. Я ведь и правда немного со странностями.
– Тогда я постараюсь тебя в этом переплюнуть.
Ынтхак благодарно рассмеялась. А у Гоблина, видевшего, как она старается быть веселой, стало тяжело на душе. Он понимал, что причиной ее душевной болезни мог быть он сам. А ведь он просто хотел, чтобы она была здорова и счастлива, но даже этому желанию не суждено было исполниться.
Блеск его глаз смутил Ынтхак. Взгляд его был таким глубоким, что она, будто боясь ему поддаться, все время старалась идти, сохраняя дистанцию.
– Знаете, я скоро уеду в отпуск. Вот решила заранее вам сказать.
– И куда ты поедешь?
– За границу. Я в первый раз еду в другую страну и очень волнуюсь, я ведь мало где была.
Она собиралась съездить в Канаду, в отель, откуда было отправлено письмо, в надежде, что сможет вспомнить все то, что забыла. Возможно, ей удастся выяснить источник своей депрессии, раскрыть загадку подвески, записной книжки и письма.
Глядя на Ынтхак, уверенную, что никогда не бывала за границей, он вспомнил, какой она была тогда – бойкой и веселой старшеклассницей.
– Пусть это твоя первая поездка, страх быстро пройдет. Ты будешь чувствовать себя как дома и вести себя так, как будто давно там жила. Так что волноваться тебе точно не о чем.
– Вы ведь совсем меня не знаете.
– А ты просто поверь мне.
Он произнес это так мягко, что ей захотелось поверить. Нормально ли это? Они едва были знакомы, но голос его казался таким добрым, что Ынтхак была готова поверить всему, что он скажет.
* * *
Даже не будь у нее цели, это было ее первое путешествие за границу. Волнение охватило ее еще в аэропорту, а когда самолет коснулся земли в Квебеке, ее порядком потряхивало. Она стояла в своем длинном пальто с развевающимися полами и глядела на открывшийся перед ней пейзаж. Листва деревьев, окрашенная в яркие цвета, шелестела на свежем ветру, будто приветствуя ее. Впервые за долгое время Ынтхак пребывала в хорошем настроении без таблеток. Может, так на нее действовал свежий воздух, но она чувствовала, как в голове у нее прояснилось. С каждым шагом крепла надежда наконец узнать что-то важное.
Отыскать отель, откуда было отправлено письмо, не составило большого труда: стилизованный под огромный замок, он был виден отовсюду. Она боялась, что ей придется объясняться на ломаном английском, но, на ее счастье, в отеле нашелся сотрудник-кореец. Она показала письмо, и сотрудник, взглянув на конверт, подтвердил, что такие использовали лет десять назад. Он извинился и объяснил, что это письмо завалилось за стенку почтового ящика, обнаружили его совсем недавно и поэтому отправка задержалась на десять лет.
Эти объяснения нисколько не расстроили Ынтхак: до недавнего времени она ничего не знала о письме. Напротив, если бы оно пришло вовремя, сейчас она бы мучилась в догадках, не в силах понять его содержания, как, впрочем, и значения заметок, обнаруженных в записной книжке. Служащий с вежливой улыбкой предложил в знак извинения остановиться у них. Отель, начиная с роскошного лобби, был самого высокого класса. Так что Ынтхак, забронировавшей номер в обычной, недорогой гостинице, весьма польстило это предложение.
Номер, куда ее поселили, превосходил все ожидания: огромная мягкая кровать, сладости на столе, даже умывальные принадлежности – все здесь было самым изысканным. Из окна открывался вид на разбитый вокруг отеля парк.
Теперь, когда она убедилась, что письмо было отправлено десять лет назад именно отсюда, ей захотелось немного прогуляться и осмотреться. Даже если это не поможет воскресить воспоминания, но по крайней мере даст шанс впервые за долгое время немного отдохнуть. Раз уж она села в самолет и, проведя в пути целый день, забралась так далеко, стоило посвятить хотя бы часть времени осмотру достопримечательностей.
Девушка вышла на улицу. Она шла, поглядывая на прохожих, а ветер приятно щекотал ей лицо. Мельком она заметила, как навстречу шагает симпатичный парень. «Все-таки хорошо за границей», – подумала она, а паренек, поравнявшись с ней, вдруг произнес:
– О, это ты!
– Ага, – ответила Ынтхак, не успев ничего сообразить.
Ответ вырвался сам по себе, на автомате, как будто она давно была с ним знакома. Ынтхак сделала еще шаг и резко обернулась. Спина мальчишки мелькнула в толпе, секунда – и его как не бывало. В замешательстве девушка бросилась за ним, чтобы спросить, откуда он ее знает. Она пробежала немного в том направлении, куда он шел, но его и след простыл. Что за наваждение?
Отдышавшись после спонтанной пробежки, Ынтхак стояла, оглядываясь по сторонам. Все вокруг казалось очень знакомым, но в то же время узнать что-либо было решительно невозможно. Вдруг ее окликнула девушка, стоявшая за прилавком уличного магазинчика. Глядя на кулон на шее Ынтхак, она сказала:
– Как приятно снова тебя повидать!
Что все это могло значить? Ынтхак ничего не понимала и только растерянно хлопала глазами, а девушка ей объяснила:
– Я про кулон у вас на шее. Это я его сделала.
Кулон был изготовлен вручную и существовал в единственном экземпляре, так что мастерица сразу опознала свою работу. Указав на надпись Destin, выгравированную на украшении, она сказала:
– В переводе с французского это значит жребий, назначенный небесами, судьба, которой нельзя избежать.
– Судьба, – тихо повторила Ынтхак, теребя украшение.
Возможно, кто-то купил этот кулон, чтобы подарить ей, а может, она сама купила его, некогда оказавшись в этих краях. Прояснить что-либо теперь было трудно. Приехав сюда, она надеялась хоть что-то узнать, но в результате еще больше запуталась.
– Мужчина, который вам его подарил, – у вас ведь с ним по-прежнему все хорошо?
Последний вопрос торговки повис в голове у Ынтхак. Она брела по улице, сама не зная куда. По-прежнему оставалось неясным, как собрать этот пазл. Она будто двигалась по туннелю, и скорости перемещения было явно недостаточно, чтобы увидеть свет в конце.
Ынтхак бродила по городу, постепенно привыкая к незнакомой обстановке. Она шла опустив голову, но вдруг резко остановилась. Перед ней была дверь – самая обычная, выкрашенная в красный. Ынтхак ощутила сильнейшее дежавю: ей показалось, что некогда она эту дверь открывала, а потом появилось предчувствие, что та вот-вот откроется сама. В следующий момент она осознала, что видит эту дверь впервые, но при этом давно ждет, что она распахнется.
Переживая это странное наваждение, Ынтхак медленно закрыла глаза, когда, словно подчиняясь ее мыслям, дверь и вправду отворилась. В проеме показался человек – это снова был он!
Сердце ее на мгновение остановилось, а лицо расплылось в глупой улыбке. Если их встреча здесь – простая случайность, то, без сомнения, это проделки духов. Иначе как это объяснить? Ведь Канада больше Кореи в несколько раз! И в мире еще так много стран… Однако, рассуждая подобным образом, можно додуматься до чего угодно. Все слишком странно. Сегодня… Да что сегодня – с тех пор, как она встретила его на крыше, чуть ли не каждый день происходят странности.
Гоблин, увидев потрясенную Ынтхак, взъерошил волосы и начал оправдываться:
– Я тут в командировке… Мне нужна была консультация насчет нашей мебели.
Он замолчал, осознав, насколько нелепо прозвучали эти слова. Не было страны, в которой бы он не побывал, вот так открывая и закрывая двери, когда узнал, что Ынтхак уезжает. Нигде не сумев ее обнаружить, Гоблин все отчетливее понимал, что встретит ее здесь. Он хотел сразу же отправиться сюда, чтобы снова вместе пережить счастливые моменты их жизни. В то же время он чувствовал, что ехать все-таки не стоит, он боялся показаться слишком навязчивым и отпугнуть Ынтхак. Некоторое время Гоблин колебался, догадываясь, что своим появлением еще больше все запутает, ведь Ынтхак ничего не помнила об их отношениях. Тем не менее, несмотря ни на что, он стоял теперь перед ней.
Смущенно глядя на Ынтхак, он спросил:
– Ну, как дела?
– Вы что, узнали, что я тут, и за мной приехали?
– Такой ответ тебя устроит?
– Не уверена.
– Я не имел в виду ничего плохого.
– Откуда же мне знать?
– Тогда давай вместе прогуляемся, чтобы ты могла узнать меня получше.
Сердце Ынтхак каждый раз начинало биться чаще, когда она видела, как медленно ползут вверх уголки его губ. В конце концов, случайности, происходящие по воле духов, принято называть судьбой. «А может быть, этот удивительный и загадочный мужчина и есть моя судьба», – подумалось ей вдруг. И все же Ынтхак было не по себе и она уже собиралась твердо ответить нет, как вдруг он решил ей кое о чем напомнить. Пока он бормотал, что некогда она обещала угостить его обедом, Ынтхак собралась с духом и положила конец этой неловкой ситуации: она уверила его, что с радостью отблагодарит за спонсорскую помощь, которую он, как представитель крупной компании, оказал для ее радиопередачи.
Ынтхак объявила, что отведет его в одно место, и зашагала вперед. Гоблин, идя позади, не мог сдержать улыбку, любуясь девушкой со спины. Вдруг, как будто что-то вспомнив, Ынтхак нахмурилась и спросила:
– А разве я говорила, что поеду в Канаду? Мне казалось, я только упомянула, что собралась за границу.
– Говорила, кажется… Вроде бы ты упомянула Страну кленов…
– А, точно! Страна кленов! Теперь вспомнила. Нам туда!
Ынтхак объявила, что отведет его в одно место, и зашагала вперед. Гоблин, идя позади, не мог сдержать улыбку, любуясь девушкой со спины. Вдруг, как будто что-то вспомнив, Ынтхак нахмурилась и спросила:
– А разве я говорила, что поеду в Канаду? Мне казалось, я только упомянула, что собралась за границу.
– Говорила, кажется… Вроде бы ты упомянула Страну кленов…
– А, точно! Страна кленов! Теперь вспомнила. Нам туда!
Знакомое слово заставило ее забыть о своих подозрениях, и они продолжили путь. Гоблин с облегчением вздохнул. Страну кленов они упоминали в своих разговорах еще десять лет назад. К счастью, девушка больше не стала ни о чем спрашивать.
Ынтхак и Гоблин стояли на склоне холма, с которого открывался вид на центр города. У обоих в руке было по сэндвичу. Куда ни падал взгляд, повсюду царила неземная красота. Должно быть, от этого сэндвич казался еще вкуснее. Гоблин, аккуратно откусывая небольшие кусочки, спросил у Ынтхак, с аппетитом уминавшей свой обед:
– Ну как, по-твоему, этого достаточно?
– Конечно! Мы как будто на пикнике, здорово же!
– Да я не про вас, госпожа продюсер. Я про себя. По-твоему, этого достаточно? Считаешь, это достойное угощение для такого важного спонсора, как я?
Ынтхак опешила и замерла с набитым ртом. Такого вопроса она точно не ожидала. Закажи она обед подороже – наверняка он бы даже не обратил внимания, но стоило купить сэндвичи – вдруг решил ее этим попрекнуть. Не очень-то красиво с его стороны, особенно если вспомнить, какой высокий пост он занимает в компании. Зардевшись от стыда, Ынтхак в глубине души проклинала всех богачей.
– Знаете, я же это путешествие не планировала. Приехала сюда неожиданно, даже денег-то с собой почти не взяла. А чего бы вы хотели?
– Говядины.
Отведя взгляд, Ынтхак попыталась соврать, что не любит мясо и вряд ли стала бы его есть, но, поняв, что легко отвертеться не удастся, сдалась и пообещала, что как-нибудь потом сходит с ним в дорогой ресторан.
Доев сэндвич, Ынтхак собралась идти дальше, к вершине холма, но Гоблин схватил ее за руку. Сам испугавшись этого жеста, он виновато взглянул на Ынтхак и сказал:
– Там нет ничего особенного. Пойдем лучше в другую сторону. Я буду твоим гидом.
Если бы они пошли по дороге, которую выбрала Ынтхак, взору их предстал бы довольно унылый пейзаж, состоящий главным образом из могильных камней, а Гоблину вовсе не хотелось, чтобы Ынтхак их снова увидела.
Его слова обескуражили девушку, но она лишь скромно кивнула:
– Вы уверены? Я вам не слишком много хлопот причиняю?
– Ничего. Можешь причинять мне хлопот сколько влезет. У меня сегодня как раз подходящее настроение.
Последняя реплика прозвучала так, будто он готовил ее заранее, и Ынтхак, рассмеявшись, пошла вслед за ним. Он вел ее по улицам, отличавшимся от тех, по которым она бродила одна: эти обладали особым очарованием – были оживленнее, красивее и приковывали внимание девушки. Ее не покидало чувство, что она уже с кем-то прогуливалась здесь. Мягко ступая по опавшим кленовым листьям, Ынтхак вдруг сказала:
– Вы, похоже, хорошо знаете этот город. Уже бывали здесь раньше?
– Да, я приезжал сюда с моей первой любовью. Этот раз – уже четвертый.
Их шаги замедлились. Во взгляде Гоблина читалось одиночество, ее же лицо выражало разочарование.
– А, так у вас есть девушка…
– Мы сейчас не вместе.
– И почему же?
– Я слишком много времени пробыл далеко от нее. Ей, должно быть, очень нелегко пришлось. Возможно, поэтому она меня забыла.
Гоблин стоял неподвижно и смотрел на Ынтхак. Он надеялся, что, забыв о нем, Ынтхак сможет стать счастливой. Но оказалось, он глубоко заблуждался. Все было напрасно. Подобно тому, как краски сгущаются на закате, его чувство одиночества становилось все тяжелее. Ынтхак ощутила это.
– Значит, отношения с той девушкой не сложились… Наверно, вы сильно ее любили…
– Пожалуй. Но если не можешь делать то, что хочется…
– И что бы вы хотели сделать?
– Взять ее за руку, обнять…
– Так, значит, она вас забыла, а вы ее нет…
Ынтхак, помрачнев, закусила губу. Теперь и у нее испортилось настроение. Ее лицо, на котором всегда отчетливо читались все эмоции, выражало разочарование. Гоблину это показалось настолько милым, что он не смог не улыбнуться. Чтобы не забыть эти прекрасные, дорогие сердцу черты, он готов был вспоминать каждый миг, проведенный вместе.
– Я помню каждый день, каждое мгновение…
– Повезло этой девушке…
Порыв ветра подхватил с земли лист клена и с шорохом понес его по воздуху. Ынтхак не стала ловить его, а наоборот, оттолкнула.
– А ты слышала, что если поймать лист клена, то влюбишься в человека, с которым идешь рядом?
– Правда? Это вам, наверное, та девушка рассказала.
– Да. А я поймал лист.
Ынтхак, не в силах больше терпеть, сорвалась на него. Она сказала, что ей надоело слушать эти сказки о первой любви, что все это слишком наигранно: эти взгляды, его голос, эта прогулка. Она чуть не пожелала ему снова встретить свою первую любовь и жить с ней долго и счастливо.
– Вы сами-то в это верите? Поймали лист, а любовь не сложилась. И сейчас вы гуляете со мной, потому что не сложилось у вас там. Вам сейчас со мной нравится общаться, но рассказывать девушке, которая вам интересна, про своих бывших женщин – это же глупость какая-то!
– Ты так думаешь?
– А что, разве нет?

Вернувшись в отель и умываясь в ванной, Ынтхак дала волю гневу:
– Поймаешь листик – и любовь придет. Какой дурак поверит в эту чушь?! Она с ним флиртовала, а ему и невдомек! Попался на удочку, с ума сойти можно! А я-то чего так завелась? Прямо голова кругом идет. Мало того, что и так ничего не помню, так теперь еще и этого типа не могу выкинуть из головы. Мы знакомы-то без году неделя.
Откинувшись на спинку дивана, она безучастно смотрела в потолок, и тут взгляд ее скользнул на окно. Парк был чудесен, и в этом чудесном парке стоял один человек… Ынтхак уже даже не удивилась.
Сначала уличная торговка спросила ее, счастлива ли она с мужчиной, подарившим медальон, потом это имя – Ким Син, отель, из которого она десять лет назад собственноручно отправила письмо, и вот теперь опять этот тип за окном.
Накинув пальто, она снова вышла из номера.
– Что вы здесь делаете? Вы тут живете?
Он не удивился ее внезапному появлению и лишь спокойно ответил: «Да». Эта странность не смутила ее. Она решительно спросила:
– Послушайте, мы с вами случайно раньше не встречались? Лет десять назад?
Его взгляд затуманился, он будто снова услышал, как девятнадцатилетняя Ынтхак кричит ему: «Эй, дядя!»
– Я понимаю, это звучит странновато, но я вовсе не пытаюсь с вами флиртовать…
– Я понимаю, это звучит странновато, но я вовсе не пытаюсь с вами флиртовать…
– Скажи, я тебе нравлюсь?
– Нет, правда, я не флиртую… Вообще-то, да.
Он уставился на нее застывшим взглядом, а она, заставив себя успокоиться, принялась объяснять, что вовсе не собиралась ничего такого ему говорить, что слова вырвались у нее случайно.
– Да, вы мне нравитесь. Кстати, парня у меня нет. Мне вообще с парнями как-то не везет. Вот. У меня все. Ну, хорошей прогулки!
А он все стоял и смотрел на нее. Ынтхак чувствовала себя неловко, ведь она только что призналась ему в своих чувствах, но ответа не получила.
Гоблин не мог вымолвить ни слова. Эта девушка лишилась воспоминаний, и от гоблинской метки на шее не осталось и следа, тем не менее она снова и снова признавалась ему в любви. Он не знал, что это – награда или наказание. Происходящее пугало его и одновременно заставляло сердце сильнее биться от счастья. Он не мог просто взять и отпустить Ынтхак. Она повернулась, собираясь уйти, но он успел поймать ее за руку.
* * *
Вместе они пришли в ресторан. Ынтхак, заняв место за столиком чуть раньше Гоблина, разговаривала по телефону. Он уже когда-то видел эту сцену, именно ее он прокручивал в голове сотни, если не тысячи, раз: короткая стрижка, красивая белая шея, подвеска, на щеках застенчивый румянец. Закончив телефонный разговор, она повернулась. Сейчас она махнет рукой и окликнет кого-то:
– Господин директор, я здесь!
«Значит, будущее, которое я видел, оказалось правдой. Ты все-таки встретила своего господина директора. Теперь самое трудное – это перестать улыбаться во весь рот».
Ынтхак погрузилась в чтение меню, придирчиво изучая цены. Наблюдая за ней, Гоблин держался изо всех сил, чтобы не расхохотаться. Ему казалось невероятным, что ей двадцать девять, а он сидит здесь перед ней. Удивительно, но они оказались в ее будущем вместе. Внимательно просмотрев меню, Ынтхак поинтересовалась, приходил ли он сюда со своей бывшей девушкой. Конечно, приходил. Когда-то это было их любимое место. Ынтхак хмуро пробурчала:
– В какие дорогие места вы ее водили!
– Что толку? Она все равно обо всем забыла.
– А вы с ней виделись после расставания?
– Да.
Глядя, как Ынтхак с выражением досады на лице снова склонилась над меню, Гоблин прикусил губу, чтобы сдержать улыбку. Понемногу к Ынтхак вернулось хорошее расположение духа. Некоторое время она притворялась, будто изучает названия блюд, но вдруг резко подняла голову:
– Говорят, в воспоминаниях люди стараются приукрасить человека, в которого были влюблены, хотя на самом деле в нем нет ничего особенного.
– Вовсе нет, та девушка всегда прекрасна.
Не желая дальше слушать, Ынтхак срывающимся от обиды голосом позвала официанта. Вконец разозлившись, она спросила:
– А обязательно нужен кто-то всегда прекрасный? Вас не устроит кто-нибудь, кто прекрасен в данный момент? Я вот конкретно сейчас прекрасней некуда. Само собой, это только мое мнение.
В эту минуту Гоблин чувствовал себя настолько счастливым, что даже решил, что одного этого мига хватило бы ему на всю оставшуюся жизнь. Ынтхак что в девятнадцать, что в двадцать девять лет всегда оставалась прекрасной и каждый раз была прекрасна по-новому. Улыбка давно таилась в уголках его губ.
– Давай завтра тоже увидимся.
– Завтра днем у меня самолет.
– Все равно. Давай встретимся до того, как ты улетишь.
Она рассмеялась и кивнула в ответ. Ей нравилось, когда он смотрел на нее, широко улыбаясь.
* * *
Попрощавшись с Гоблином, который сказал, что ему еще нужно кое-куда зайти, Ынтхак вернулась в отель. По дороге к себе она захватила туристическую брошюру с описанием местных достопримечательностей. Она листала ее, лежа в кровати, немного переживая, что поблизости может не найтись подходящего места для свидания, как вдруг взгляд ее застыл на фотографии холма, снятой в солнечный день. И тут же ей вспомнилось, как он стоял на склоне того самого холма, преградив ей дорогу и убеждая, что выше по склону нет ничего интересного. Неожиданно память нарисовала картину: он все еще там, сидит в полном одиночестве, а она видит его со спины. Со спины?! Мельтешение пушинок одуванчика, черно-белая фотография на надгробии – изображение нечеткое, но не узнать его невозможно. Образы в ее голове стремительно неслись один за другим. Сжав в руке брошюру, она быстрым шагом вышла из номера.
Все то, что, казалось, невозможно было собрать воедино, вдруг начало обретать четкие контуры. В ее памяти возник знакомый пейзаж: ряды могильных камней – именно это воспоминание засело у нее в голове, когда она очнулась после происшествия на шоссе, – а на одном из надгробий была его фотография. Фотография была очень старой, но, никаких сомнений, на ней был он. Что все это значит? Позади Ынтхак, готовой от потрясения упасть в обморок, вдруг выросла огромная тень. Гоблин стоял прямо у нее за спиной.
Ошеломленно глядя на него, Ынтхак с трудом произнесла:
– Это же вы на фотографии? Вы что, призрак?
Он стоял перед ней, крепко стиснув зубы, а она не могла остановиться:
– Вы правда умерли? Но почему я вас все время вижу?
– Ты снова видишь мертвых?
– Снова? Почему вы решили, что я могу их видеть? Кто вы такой? Вы правда призрак?
Гоблин не мог произнести ни слова. Как ей объяснить? И будет ли толк от объяснений? Он уже жалел, что все это затеял.
У Ынтхак от происходящего голова шла кругом. Без конца штудируя записную книжку, она могла лишь догадываться о событиях десятилетней давности. Собираясь назвать его по имени, она вдруг осознала, что уже ни в чем не может быть уверена. Пытаясь сдержать слезы, она с большим усилием произнесла:
– Вас ведь зовут Ким Син?
Она не должна была знать этого имени. Гоблин глядел на нее в полном изумлении.
– Скажите, мы ведь вместе сюда приезжали десять лет назад? Но почему я совсем ничего не помню? Кто вы такой? Отвечайте, наконец! Почему сказано, что я не должна вас забывать? Почему написано, что я ваша невеста? Вы ведь Ким Син! Я знаю!
В груди у него похолодело, словно нечто снова пронзило его грудь, но имя, которое она повторяла, казалось, было способно исцелить эту рану. А Ынтхак все кричала. Долгое время он словно брел путем безысходности – день за днем сквозь дождь, не видя цели, – и казалось, Ынтхак способна положить конец его страданиям.
– Ты ошибаешься. – Глаза его блестели: ему всегда было больно видеть, как страдает Ынтхак. – Уже поздно. Возвращайся к себе.
Лицо Ынтхак исказилось от горя, а Гоблин, бросив эту короткую фразу, покинул ее так быстро, что она не успела его остановить. Грудь его пронзала сильнейшая боль, будто в ней снова зудел исчезнувший меч. Все пошло не так. На душе было тяжело, мысли в голове совсем спутались.
Он вдруг осознал, что раз она его забыла, он это заслужил.
* * *
Ынтхак, после его исчезновения в полном ошеломлении застывшая посреди улицы, теперь бесцельно брела по городу. Становилось темно, и в магазинах зажигали яркие вывески. Она изо всех сил пыталась обнаружить в своей голове стершиеся воспоминания, но лишь блуждала впотьмах. Добравшись до парка, она остановилась у фонтана и, подняв с земли кленовый лист, положила его на водную гладь. Осень была в разгаре, и листья трепетали на ветру. Медленно удаляясь от фонтана, Ынтхак погружалась в воспоминания. То, что она так долго пыталась найти, вдруг пришло к ней само.
«Не бывает такой грусти, которая длилась бы вечно. Впрочем, и любви тоже…» – «Ставлю на то, что бывает…» – «И на что ставишь, на грусть или на любовь?»
– На грустную любовь, – ответила она, откликнувшись на голос в своей голове.
Из глаз Ынтхак хлынули слезы. Они были такими горячими, что, казалось, вот-вот прожгут ей сердце. Как больно! В день, когда шел первый снег, она позвала его и они стояли, крепко обняв друг друга. Она вспомнила, как снег кружился над полем гречихи. Одной рукой вцепившись себе в грудь, вторую Ынтхак положила на макушку, боясь упустить хоть что-то из нахлынувшего моря воспоминаний.
«Сколько невест у тебя было до меня?» – «Ты первая и единственная».
Обливаясь слезами, она бросилась бежать по улицам ночного города.
«Интересно, что значит гречиха на языке цветов?» – «Любимый человек».
Это она, Ынтхак, была любимым человеком, его первой любовью. Несясь без оглядки, девушка вдруг увидела свечу, украшавшую вход в магазин рождественских подарков. Дунув что есть мочи, она погасила ее. У нее перехватило дыхание от мысли, что он может и не явиться, она словно сходила с ума. Вся горечь, скопившаяся за девять лет, нахлынула, как волна. Казалось, она умрет, если не увидит его прямо сейчас. Она рыдала, и сердце бешено колотилось, будто вот-вот выпрыгнет из груди. И вдруг ее руку накрыла огромная ладонь. Ынтхак снова встретила Гоблина. Впервые за девять лет она вспомнила того, кто все это время не забывал ее ни на миг.
Она нашла его. Наконец-то их воспоминания стали единым целым, а губы слились в горячем поцелуе. Слезы катились по губам. Ынтхак дрожащей рукой схватилась за его воротник, а он, притянув ее к себе за талию, еще раз поцеловал. В этом отчаянном поцелуе отразилось их общее желание никогда больше не расставаться.

Они сидели, прижавшись друг к другу, на мягком диване в уютном номере отеля. Ынтхак, словно желая убедиться, что это не сон, снова и снова дотрагивалась до Гоблина кончиками пальцев. Она прикасалась к его мягким векам, тонкой переносице, горячим губам, трогала руку, которая ее обнимала. Она никак не могла поверить, что он здесь, прямо перед ней. Голосом, слегка охрипшим от долгого плача, она произнесла:
– Разве это не удивительно? Было сказано, что ты придешь с дождем и со снегом, – ведь так и произошло, ты и правда пришел в тот день, когда выпал первый снег.
– «Сторона 2 обязуется ежегодно в день первого снега являться на зов Стороны 1. Сторона 1 будет его ждать».
– Это правда все из-за той расписки?
С нежностью глядя на нее, он кивнул. Если бы память к ней не вернулась, он все равно готов был любить ее втайне от всех, теперь же, когда она все вспомнила, его охватило совершенно новое чувство. Он был счастлив, что любовь можно больше не прятать, что можно сколько угодно вот так любоваться Ынтхак.
Глаза ее снова стали влажными от слез.
– Я ведь так просила тебя остаться, а ты все равно ушел! Даже если ты думал, что так будет лучше, как ты мог так поступить?
– Прости…
– Пускай… Ты ведь выполнил обещание. А что значило «уйти в Ничто»?
– Это означало утратить возможность видеть тебя.
Его низкий голос заставил ее сердце сжаться от боли. Как же ему, наверное, было тяжело! Она много лет жила в забвении, и жизнь ее все равно была полна страданий, но каково же было ему все эти годы нести в сердце такой тяжкий груз? Как больно было встретить ее и узнать, что она совсем ничего не помнит!
– Я не знаю почему, но каждый раз, когда шел дождь, мне казалось, что я схожу с ума. Было так больно, я все время плакала, все время бормотала что-то себе под нос… Принимала лекарство, но оно не действовало… Мне надо было быть сильной в обмен на твою любовь, но я не могла. Прости…
– Теперь я не позволю тебе быть несчастной.
Ынтхак радостно кивнула и дотронулась до его щеки, и та показалась ей слегка впалой. Теперь она тоже не позволит ему быть несчастным.
– Наверное, это происходит неосознанно, но ты все время меня трогаешь. Мне как-то неловко.
– Я просто никак не могу поверить, что это не сон.
– Это не сон.
– Я видела слишком много таких снов.
Глаза девушки вновь наполнились слезами. Гоблин притянул ее к себе. Обнимая, он похлопывал ее по плечу. Он слышал, как она всхлипывает, и глаза его тоже покраснели. Это не сон. Он готов был повторить это сто и даже тысячу раз, лишь бы ей стало легче.
Его руки и грудь, к которой она прижималась, были такими теплыми, что ей снова захотелось расплакаться, и она отстранилась. Ынтхак все еще не могла поверить. Она боялась, что сейчас откроет глаза и поймет, что все это ей снится. Сердце ее бешено колотилось. Гоблин обнял Ынтхак еще крепче и, прижавшись губами к ее белой шее, произнес:
– Я скучал по тебе, очень-очень.
Ынтхак перестала плакать и внимательно посмотрела на него. В его глазах она увидела свое отражение. Это не сон. Теперь, когда он стал настоящим, она ответила:
– Я тебя люблю, очень-очень.
Всю ночь напролет они что-то шептали друг-другу и никак не могли наговориться, а как только рассвело, Ынтхак начала собираться в обратную дорогу. Стоило только открыть дверь – и они могли попасть куда угодно, но Ынтхак хотела вернуться домой тем же путем, чтобы избежать проблем с пограничным контролем. Они не виделись целых девять лет, так что семнадцать часов вполне можно было потерпеть. Тем не менее расставаться ужасно не хотелось, они расцепляли руки и тут же сцепляли их снова, и все не могли перестать целовать друг друга.
После долгого путешествия в самолете Ынтхак толкала перед собой тележку с багажом, но совсем не чувствовала усталости. Прямо на выходе из зоны прилета она увидела Гоблина, который стоял, засунув руки в карманы и широко улыбаясь. Она бросилась к нему и упала в его объятия:
– Ну что, заждался?
– Да я чуть не умер со скуки – и тут ворота открываются, а прямо за ними ты. Вот это да!
– Прямо как ангел?
– Ну нет, какой из тебя ангел?
Услышав этот грубоватый ответ, Ынтхак хотела было оттолкнуть его. Гоблин, взглянув на ее обиженное лицо, снова широко улыбнулся: она была все такой же красивой, даже когда злилась.
– Прямо как ангел?
– Ну нет, какой из тебя ангел?
Услышав этот грубоватый ответ, Ынтхак хотела было оттолкнуть его. Гоблин, взглянув на ее обиженное лицо, снова широко улыбнулся: она была все такой же красивой, даже когда злилась.
– И думать не смей!
Крепко сжав руку девушки, он повел ее за собой. Миновав ворота аэропорта, они снова оказались в отеле. Время повернуло вспять. Просторный номер выглядел таким же уютным. Гоблин хитро подмигнул ошеломленной Ынтхак:
– Ты что, забыла, что твой парень Гоблин?
– Эй, так нечестно! Я что, выгляжу слишком растерянной? Как я могла забыть, что за твоими дверями всегда найдется что-то впечатляющее!
Девушка с воодушевлением кружила по комнате. Гоблин остановил ее, обеими ладонями обхватив лицо, и в следующий момент их губы слились в долгом поцелуе. Ее изящная головка легко помещалась в его ладонях. На мгновение отстранившись, Гоблин с нежностью посмотрел на свою возлюбленную. Глаза Ынтхак выражали бесконечное счастье, и Гоблину захотелось утонуть в них. Следующий поцелуй был еще более страстным. Дыхание сбилось. Он с нежностью куснул ее нижнюю губу. Откликнувшись на ласки, Ынтхак обвила руками его шею, а он, крепко обнимая за талию, поднял ее над полом. Ноги Ынтхак обвили бедра Гоблина, и тот отнес девушку на кровать. Торопливо срывая с себя одежду, они шептали друг другу слова любви, и дыхание их становилось все жарче.
Жестокий рок и любовь, прошедшая испытание разлукой, сплетались в объятиях, становясь единым целым.