ГЛАВА 22. СТРАХ, В КОТОРОМ ОН ВЫБРАЛ ЕЁ
Дом жил в состоянии тихого триумфа.
После разоблачения Карло и советников, после молчаливого согласия старейшин, после уверенных слов Алессо и спокойного взгляда Розеллы — казалось, всё выровнялось.
Но враг, которого не добили, — самый опасный.
⸻
Раффаэле Конти не уходил с карты.
Он просто сменил оружие.
— Они выжгли мою сеть, — сказал он кому-то в телефоне. — Но забыли, что у огня есть обратная сторона.
Если не можешь сломать крепость — вытащи из неё того, ради кого её строили.
⸻
На следующее утро Розелла проснулась без Алессо рядом.
Слуга тихо постучал:
— Сеньора... произошёл инцидент.
— Что? — она уже была на ногах, босая, в его рубашке, волосы растрёпаны, но глаза — ледяные.
— Похищение. Лауру. Она не нашлась утром. Камеры — вырезаны. След — к южной дороге. Почерк... чужой. Без логотипов. Без подписи.
— Почему мне не сказали сразу?
— Это приказ сеньора Алессо. Он... хотел разобраться сам.
⸻
Она вошла в его кабинет, как буря.
— Ты думал, что скроешь это?
Алессо сидел за столом, руки сцеплены, взгляд — тяжёлый.
— Я хотел... сначала убедиться.
— В чём? Что нас уже снова проверяют? Что война не кончилась?
Он встал.
— Я знал, что ты пойдёшь одна, если узнаешь.
— Я и пойду, — прошептала она. — Потому что это — мой крест.
Он подошёл ближе. Схватил за плечи.
— Нет. Мы вместе. Поняла? В этот раз — я не отдам тебя на растерзание.
— Это она. Лаура. Да, она предательница. Но она была рядом. Я не могу...
— Ты не должна никого спасать, если на кону ты.
Он злился. Слишком. Значит — боялся.
⸻
Письмо пришло к вечеру.
Ручной доставкой. Бумага белая, запах — жасмина.
«Она в доме, который вы хорошо знаете. Выбирай: одна или с ним. Только одна из сторон выйдет живой.»
— R.
Розелла стояла у окна.
Руки дрожали. Но в голосе была сталь:
— Я пойду. Без вопросов. Без страховки.
Алессо встал позади.
— Нет.
Она повернулась.
— Ты не понимаешь...
Он взял её лицо в ладони.
— Ты не понимаешь. Если ты уйдёшь одна — я разрушу весь юг. Я не позволю тебе исчезнуть.
Она прижалась лбом к его груди.
— А если они убьют её?
— Тогда они узнают, как умирают за тебя.
⸻
Он поцеловал её.
На этот раз — иначе.
Не как влюблённый. Как потерянный, который наконец нашёл точку отсчёта.
Глубоко. С отчаянием. С яростью, будто этот поцелуй должен был остановить всю войну.
Она ответила.
Молча. Пальцами в его волосах. Грудью к его сердцу.
— Я не хочу больше быть между выстрелами, — прошептала она.
— Тогда останься со мной. Сегодня. Просто... останься.
Он поднял её на руки, и она не сопротивлялась.
На этой кровати было много страха.
Много снов.
Но сегодня — не было ничего, кроме них двоих.
Он раздел её медленно.
Как будто боялся забыть каждую деталь.
Её дыхание сбивалось. Его — учащалось.
Но это не была страсть.
Это было возвращение.
Она прижалась к нему, проводя пальцами по его шрамам.
Он не торопился. Он — дышал ею.
И когда они слились, это не была победа. Это было — спасение.
⸻
После — они не говорили.
Он держал её за руку.
Она лежала, глядя в потолок.
И впервые не чувствовала одиночества.
А только тишину.
И выбор, который она сделала.
Он — и только он.