ГЛАВА 10. ПОД ЛИЦОМ - ОРУЖИЕ
Часть 1. «Ты не должна быть здесь»
Розелла вышла через задний вход. Всё было рассчитано до минуты — Марта, всё ещё в шоке от допроса Луки, отвлекла охрану, пока она скользнула в сад.
Тихо. Тепло. Лунный свет лежал на дорожке, как вызов.
Он ждал её там. В самом конце аллеи, под старыми кипарисами.
Леонардо. Когда-то он был человеком её отца. Потом исчез. И вот теперь — снова рядом.
— Ты сошла с ума, — сказал он тихо. — Ты замужем за Виталье.
— Это часть плана.
— Нет. Это часть гроба, Розелла.
Она посмотрела на него холодно.
— У меня нет роскоши быть трусихой.
— У тебя есть роскошь быть живой. А ты играешь с огнём. Алессо — не просто мафиози. Он не прощает.
— Я не ищу прощения. Я ищу слабые места. Он показал мне их сам.
— Какие?
— Его контроль. Он железный. Но рядом со мной он начинает трескаться.
— И ты думаешь, это даст тебе преимущество?
— Это даст мне выбор.
Леонардо замолчал. Потом подал ей конверт.
— Это всё, что мне удалось найти на Карло. Его люди — те, кто часто бывает в доме. Один из них — мог быть в ту ночь у моей двери.
— Спасибо, — сказала она. — Это между нами.
— Если он узнает, ты будешь следующей.
— Если он узнает, — произнесла Розелла медленно, — ему будет уже поздно реагировать.
Она исчезла так же тихо, как появилась.
⸻
Часть 2. «Если она упадёт — упадёте вы»
Семейный ужин проходил во внутреннем зале. За столом — всё ближайшее окружение Алессо.
Слева — Лукреция. Справа — Карло. Марио, пара советников, двое из младшего поколения. И Розелла — с каменным лицом и идеальной осанкой.
Разговоры были выверенными. Напряжение — разлитым, как вино по бокалам.
— Расскажи, дорогая, — начала Лукреция, чуть улыбаясь, — чем ты теперь занимаешься днём? Знаешь, у нас в доме любят, когда женщины чем-то полезны.
Розелла отпила воды.
— Например, шить ядовитые намёки или записывать сплетни?
Смех в углу. Марио прикрыл рот салфеткой.
Карло откинулся на спинку стула:
— Нам просто любопытно, Розелла. Ты ведь у нас пока... «гостья».
— Нет, — отозвался кто-то. — Она жена.
Карло склонил голову.
— Жена, да. Только вот доверие к ней — пока бумажное, как и брак.
Розелла поставила бокал.
— Тогда я вам напомню: бумага режет, если неаккуратно обращаться.
Молчание. Напряжённое.
— Как остро, — ядовито бросила Лукреция. — Хотя острые женщины долго не живут.
И тут впервые за весь вечер заговорил Алессо.
— Значит, по-вашему, она должна быть мягкой? Улыбчивой? Податливой?
Лукреция хмыкнула.
— По-нашему, она должна знать своё место.
Алессо поднял взгляд. Прямой. Ледяной.
— А вы знаете своё?
За столом замерли. Карло напрягся. Лукреция прикусила губу.
— Вы все говорите о доверии, — продолжил Алессо. — Но если кто-то в этом доме позволит себе ещё раз намекать моей жене, что она здесь случайно — я лично выведу его за порог. И без объяснений.
— Ты... защищаешь её? — прошипел Карло. — Её?
— Нет, — Алессо поставил бокал. — Я защищаю свои решения. А она — одно из них.
И если вы сомневаетесь в ней — значит, сомневаетесь во мне.
Тишина упала, как стекло на мрамор.
⸻
Позже, когда гости ушли, Розелла стояла у окна. Он подошёл. Не близко.
— Ты не должна была говорить с ними так остро.
— Ты не должен был защищать меня.
— Я не за тебя. Я — за порядок.
Она посмотрела на него. Долго. И впервые — без ненависти.
— Спасибо всё равно.
— Не благодари. Это — только начало.
Он ушёл.
А она осталась — с папкой в руках, где хранились документы, переданные Леонардо.
Потому что то, что началось за этим столом — было не диалогом.
Это была война.