3. Без начала
Данон не привык чувствовать себя настолько неловко.
Но именно это он и чувствовал, когда зашёл в помещение, где уже сидели Парадеевич, Лёша, Ярик, Фреймтеймер, Кира, Кая и Лана.
Пятница. Вечер. Компания собралась в лофте, который Парадеевич арендовал для съёмок, но никто пока не торопился что-то снимать. Обсуждения растекались по комнате, люди болтали, смеялись, делились историями.
И только он лишний.
Он не знал, почему так себя чувствует. Вроде бы он здесь свой, но стоило его взгляду снова зацепиться за Лану, как всё внутри неприятно сжалось.
Она смеялась.
Не с ним, естественно.
Она сидела в кресле, закинув одну ногу на другую, с коктейлем в руке, а рядом развалился Лёша. Они что-то обсуждали, быстро перекидываясь словами, словно продолжали старую, давно начатую шутку, которую понимали только они двое.
Лана смеялась.
Громко, открыто, чуть запрокидывая голову.
И это её другая сторона — та, что не была ледяной, отстранённой и бесчувственной.
С Лёшей она была живой.
С ним — пустой иронией, холодной усмешкой, барьером, который он не мог пробить.
Именно это добивало сильнее всего.
Он знал, что она умеет быть тёплой, просто с ним — нет.
— О, Данон, ты тоже тут? — Ярик, наконец, заметил его и махнул рукой, приглашая в их круг.
Он кивнул, скрывая раздражение, подошёл ближе и занял место на диване.
— Тоже решил развлечься? — усмехнулся он, разливая напитки по бокалам.
— Ага, — он бросил взгляд на Лану, но она даже не посмотрела в его сторону.
Она допила свой коктейль и небрежно протянула Лёше стакан.
— Наливай, — коротко бросила она.
Тот закатил глаза.
— Ты могла бы хотя бы сказать «пожалуйста».
Лана усмехнулась.
— Ну, пожалуйста, налей мне ещё.
Она не говорила с ним так.
Не улыбалась так.
Данон сжал пальцы на колене.
Он на ревновал, его просто ужасно раздражало, что она видит его насквозь, но в упор не воспринимает.
— Чё-то ты какой-то молчаливый, Данон, — бросил Лёша, наконец, отвлекаясь от Ланы и переводя на него взгляд.
— Да просто слушаю вас, — Данон сделал вид, что расслаблен.
— Да ну? — Лёша чуть прищурился, оценивающе.
Данон понял, что тот что-то заметил и это его это абсолютно не радовало.
Лёша был хитрым и проницательным, если он почувствует что-то, то он не просто начнёт давить, на следующем Лёшином стриме несколько тысяч зрителей могли бы услышать историю о том, как дурачок Данон влюбился в Лану. Он одной мысли о стриме, в котором была бы поднята эта тема, Данона бросило в дрожь, однако Лёша, к счастью, быстро потерял к нему интерес, вернувшись к Лане.
— Кстати, ты в итоге купила тот микрофон или опять забила?
— Забила, — лениво ответила она.
— Ты же сама говорила, что тебе надо.
— Ну значит, не так уж и надо.
Лёша закатил глаза.
— Боже, ты невыносима.
— А ты только что понял?
Она наклонила голову, чуть прищурив глаза.
Он толкнул её в плечо, и Лана только хмыкнула.
Простая, лёгкая динамика. Ещё одна деталь. Лёгкость, которую она не позволяла себе с ним.
Данон чувствовал, как внутри что-то неприятно скручивается, но продолжал делать вид, что ему всё равно.
Вечер тянулся долго.
Вино лилось, разговоры текли, Лана снова смеялась, а Данон только смотрел, пытаясь понять, где его место. Он почти не вмешивался в разговоры, скорее наблюдая. Именно таким он часто и был вне камер. В этой компании он чувствовал себя не очень комфортно, его спасало только присутствие Ярика, который зачастую залипал в телефон.
Его внимание снова и снова возвращалось к ней, как будто что-то внутри цеплялось за каждую мелочь.
Как она поправляет волосы. Как лениво держит бокал в руке. Как чуть приподнимает бровь, когда слушает.
Он не знал, какого чёрта делает здесь, зачем продолжает пытаться. Она его не видит, даже не догадывается о том, что в его голове и в упор не интересуется им.
Но именно это, выводило из себя сильнее всего. Ему, в глубине души, хотелось схватить её за плечо и потрясти, сказать что-то типо:
«Очнись, проснись, я тебе нужен, я так долго тебя добивался», но рациональная сторона его мозга после всех этих мыслей напоминала, что всё это было только в его сне. Только в его сне он чувствовал её психологически. Да и физически, где-то там, в параллельной вселенной она принадлежала ему и хотела быть с ним. Но не наяву. Наяву ему нужно было пробить этот лёд.
Как — он ещё не знал.