Глава 20
На следующий день, когда Тан Линь проснулся, Лу Цзиньань всё ещё «притворялся мёртвым» — лежал в кровати, не шевелясь.
Тан Линь знал, что тот не спит, и мягко спросил:
— Хочешь, я что-нибудь приготовлю тебе поесть?
Лу Цзиньань, как рыба, бьющаяся в предсмертной агонии, перевернулся на бок, но не ответил.
Тан Линь снова стал уговаривать:
— Может, тебе стоит сегодня взять отгул?
Лу Цзиньань отмахнулся, показывая, чтобы Тан Линь поскорее уходил.
Тан Линь и правда волновался за него, но всё же ушёл — почистил зубы, умылся и вышел пораньше.
Ему нужно было вернуться в школу заранее, чтобы сделать вид, что он просто рано проснулся и пошёл завтракать, иначе его могли бы наказать.
Только когда Тан Линь ушёл, Лу Цзиньань начал беззвучно стонать от отчаяния.
Как стыдно!
Он же сам говорил, что ни за что не пойдёт на уступки — а в итоге оказался тем, кто чуть не помер от удовольствия!
Да ещё и во время этого... когда всё ещё продолжалось, он сам вытирал салфеткой следы с лица Тан Линя — вот тогда и захотелось провалиться под землю...
Как это вообще попало ему на лицо?!
В этот момент завибрировал телефон. Он сразу подумал, что это сообщение от Тан Линя, но даже немного побоялся открыть.
Он боялся, что тот начнёт его презирать.
В конце концов, он всё же пересилил своё смущение, взял телефон и взглянул на экран.
Тан Линь: Я всё ещё немного волнуюсь за тебя. Возьми сегодня отгул, я позвал кого-то, чтобы позаботился о тебе.
Он поспешно начал печатать в ответ:
Лу Цзиньань: Ты же не Юй Цзяо позвал? Только не её, пожалуйста!
Тан Линь: Нет, не переживай. Это не кто-то, кто будет додумывать лишнее.
Тан Линь: Я откладываю телефон, слушай звонок в дверь.
Лу Цзиньань занервничал, стал быстро печатать отказ, но Тан Линь больше не ответил.
Что тут такого?!
Он же взрослый мужик, что может случиться?!
Тем более в первый раз Тан Линь был очень сдержан, действовал аккуратно — даже нежно и терпеливо. С чего бы ему было плохо?!
Он недовольно поднялся, решив умыться, но после пары шагов снова завалился обратно на кровать.
Тогда ему просто снесло крышу от эмоций, показалось даже, что всё классно... А теперь тело будто разваливается — каждый сустав ноет.
Он ещё немного повалялся, потом снова встал.
Подготовился морально, и понял, что всё не так уж плохо — может и ходить, и прыгать, просто если сильно обращать внимание, то чувствуется лёгкая боль.
Он умылся, достал из холодильника бутылку с напитком, встал перед холодильником, глядя в телефон с расписанием занятий, раздумывая, идти ли на пары.
Сидя потом с напитком на диване в гостиной, он всё же решил остаться дома.
Ходить он может, но если долго сидеть — начинает ныть.
Вернулся в спальню, полистал короткие видео, и через какое-то время услышал звонок в дверь.
Неужели тот, кого позвал Тан Линь, уже пришёл?!
Он быстро встал, подошёл к двери, выглянул — и с сомнением открыл. У двери стоял курьер с ребёнком с рюкзаком.
Курьер поздоровался:
— Ребёнка доставил, скажите код для получения.
Лу Цзиньань был в замешательстве, но ребёнок ответил сам:
— 4097.
— А, понял. Тогда я пошёл!
— До свидания, дядя.
Лу Цзиньань в изумлении смотрел на девочку перед собой, затем на уехавшего в лифте курьера, и наконец спросил:
— Ты это...
— Здравствуйте, брат. Меня зовут Тан Сюй, я младшая сестра Тан Линя. Он сказал мне прийти и позаботиться о вас.
— А... ну... заходи. — Вот это поворот.
— Угу. — Тан Сюй вежливо зашла в дом Лу Цзиняня.
У него не оказалось домашних тапочек подходящего размера — единственная пара, которую он когда-то приготовил для сестры, оказалась женской. Пришлось дать её Тан Сюй.
Она поставила рюкзак в комнате и обернулась:
— Брат, вы уже завтракали? Брат сказал, чтобы я сварила вам кашу и приготовила что-нибудь ещё.
— А?
Тан Сюй посмотрела на него и успокаивающе сказала:
— Мой брат сказал, что вы ранены и о вас некому позаботиться. У вас горло повреждено? Вы говорите, как Дональд Дак.
— ... — Она задала вопрос очень вежливо, и говорила с такой серьёзностью, что Лу Цзиньань даже не знал, как ответить.
Наконец он откашлялся и сказал:
— А ты умеешь готовить? Может, я помогу?
— Не нужно, я справлюсь. Где что лежит, брат мне уже всё рассказал.
Лу Цзиньань стоял у входа на кухню, наблюдая, как девочка суетится. Удивительно, но всё получалось довольно ловко — он не удержался от чувства безысходности.
Он повернулся и закрыл лицо руками.
Лу Цзиньань, тебя проткнули, а теперь ребёнок за тобой ухаживает?!
Не стыдно?!
Сидеть ему было неудобно, и лежать как-то неловко — в итоге он устроился полулёжа на диване, ожидая, пока Тан Сюй закончит готовку.
Она выглядела очень послушной — не особо походила на Тан Линя. Совсем не грозная, даже милая.
Но в их характерах что-то общее явно прослеживалось. По всему видно — ребёнок воспитан Тан Линем.
И такая правильная... Если бы в школе были звания «четыре полоски», она точно носила бы их.
Когда сели есть, Лу Цзиньань не удержался от вопроса:
— У вас в семье что, кулинарный талант передаётся по наследству? Вы с братом оба вкусно готовите.
— Наши родители готовят не очень.
— А... Тан Линь как-то упоминал. — Лу Цзиньань поудобнее устроился на стуле, но всё время менял позу. — А тебе сегодня разве не в школу?
— Я взяла отгул. Главное, вернуться домой вечером к обычному времени. Перед уходом приготовлю вам ужин.
Лу Цзиньань впервые почувствовал, как у него вспыхнули щёки. Немного подумав, он сказал:
— Я могу помочь тебе с домашкой.
— В другой раз. Сейчас вы ранены, вам нужно отдохнуть.
Вот это да... младшая сестра — словно тёплая курточка на сердце...
Лу Цзиньань немного подумал и спросил:
— А как ты узнала? У тебя что, есть телефон?
Тан Сюй подняла руку и показала детские умные часы.
Он сразу кивнул — всё понял.
Поев, Лу Цзиньань не решился использовать труд ребёнка, начал убирать со стола и собирался мыть посуду.
Но Тан Сюй быстро подошла:
— Брат, вы идите отдыхайте. Я сама справлюсь.
— Да я могу...
— Лучше отдохните. Если я плохо позабочусь о вас, брат расстроится. — С этими словами она забрала у него посуду и стала всерьёз убирать.
Лу Цзиньань вернулся в спальню, лёг и почувствовал в душе странную смесь чувств.
Через некоторое время Тан Сюй крикнула:
— Брат, я в гостиной читаю. Если что — зовите!
— Хорошо. — Лу Цзиньань, чтобы она услышала, постарался громко ответить, но горло тут же снова заболело.
Когда наступило время обеденного перерыва, Тан Линь наконец-то снова вышел на связь.
L: Ты серьёзно позвал свою сестру?! Я даже не знаю, как с ней общаться! Это вообще не считается детским трудом? Я дал ей тысячу юаней в качестве красного конверта — этого достаточно?
Линь: Изначально не считалось, но раз ты заплатил — теперь считается. Незаконно. Лучше не давай.
L: Как тебе вообще в голову такое пришло?!
Линь: Я никому другому не доверяю. А я сам столько лет о ней заботился — ну пусть она и о тебе один день позаботится, что такого?
L: Мне стыдно до красноты лица!
Линь: Не красное, не красное.
Видимо, детские смарт-часы Тан Сюй тоже получили сообщение от Тан Линь. Она осторожно подошла к нему:
— Братишка, у тебя поясница болит? Я умею делать массаж. Я раньше часто делала своему брату. Давай я тебе помну немного.
С этими словами она уже закатывала рукава.
— А? Не-не надо... — Лу Цзиньань переполнился паникой.
— Тебе тяжело? — спросила Тан Сюй.
Лу Цзиньань замер, а потом рассмеялся:
— Ты так профессионально спрашиваешь?
— Хе-хе, я и правда умею!
Тан Сюй подошла к кровати и через одежду начала массировать ему поясницу.
И надо сказать, у неё действительно получалось.
Он не мог не вздохнуть с восхищением — вот это да, чужая младшая сестра — настоящее сокровище...
Потом он подумал: Тан Сюй ведь с детства воспитывался Тан Линь.
В детстве Лу Цзиньань у Лу Кэ Синь отбирал деньги на Новый год, отнимал леденцы, даже купил механического крокодильчика, который гонялся за ней по всему дому, пока она с воплями бегала и рыдала. А он? Он только смеялся.
И при этом Лу Кэ Синь до сих пор зовёт его "братиком" — она и правда добрая.
После массажа от Тан Сюй ему действительно стало намного лучше. Когда тело расслабилось, он даже задремал.
Прошлая ночь выдалась изнурительной, так что он вымотался.
И тут ему приснился сон — Тан Линь серьёзно смотрит на него и говорит:
— Я думаю, мы не подходим друг другу. Давай расстанемся.
Лу Цзиньань отчаянно пытается разобраться:
— Почему?!
А Тан Линь смотрит на него с отвращением:
— Ты всё вокруг разбрызгал.
Лу Цзиньань тут же проснулся, в полном ужасе. До сих пор в шоке — да он просто неопытный, с прицелом не справился, и что?
Очнувшись, он услышал, как Тан Сюй возится на кухне.
Он попробовал пошевелиться — уже не так больно. Поднялся, подошёл к кухне и спросил:
— Где ты живёшь? Я отвезу тебя домой на машине.
— Не надо, брат уже вызвал курьера.
— Службу экспресс-доставки?
— Ага.
Тан Сюй закончила готовить ужин, но осталась не есть — она ждала курьера.
— Я поем дома, а то родители заметят. Брат не хочет, чтобы они знали.
— А, хорошо. Запомни мой номер, напиши мне, когда доберёшься.
— Хорошо.
Проводив Тан Сюй, Лу Цзиньань потянулся и попробовал ещё немного подвигаться.
— Я же говорил, что у меня хорошая физическая форма. Всего-то сколько времени прошло — уже почти восстановился. Больше пить воды — и жить не помешает.
Даже если у Тан Линь это как дубина, он всё равно справится!
После ужина он немного подождал — и Тан Линь снова написал ему.
Линь: После тренировки и душа я, наверное, рано лягу спать, немного сонный.
L: Ага, отдыхай пораньше. Восстанови силы, чтобы хорошо выступить.
Линь: Соревнования в эти выходные. Капитан должен тянуть жребий на месте, порядок пока не известен.
L: Хочешь, чтобы я пришёл посмотреть?
Линь: Ага.
L: Хорошо. Я все три дня приду.
⸻
После ужина Тан Линь нашёл укромное место в лестничном пролёте и отправил Лу Цзиньаню видеозвонок. Лу Цзиньань сразу ответил.
Только подключился — и сразу говорит с издёвкой:
— О, ты сразу демонстрируешь мне свой подбородок и ноздри? У тебя, конечно, ракурс для видео — высший класс.
Тан Линь пришлось подвинуть телефон и держать его повыше.
Лу Цзиньань в это время полулежал на кровати, приподнялся, закрепил телефон в удобном месте и начал разглядывать Тан Линя на экране.
Тот прищурился, потом внезапно улыбнулся.
— Ты чего улыбаешься? — спросил Лу Цзиньань.
— Ничего.
Просто он вспомнил, каким растерянным и бессвязным был Лу Цзиньань прошлой ночью — до такой степени, что он не мог остановиться.