Пролог
Гитарные струны дернулись, издавая мелодичное звучание, но Пауль четко видел, как Рихард бросил на него косой взгляд, полный недовольства и даже какой-то злости. Но ему было все равно. И он продолжал играть так, как чувствовал сам, как того хотела душа, изливая свои чувства в музыку. Он просто наслаждался. Этим концертом. Этой работой. Своей работой, ставшей для него смыслом жизни. И плевать на все. Он знал, что делает. Знал, что другие это оценят. Но только не Круспе, который, в последнее время, был слишком высокого мнения о себе. Поэтому, как только группа оказалась в гримерной, на Пауля тут же обрушился поток негативных эмоций соло-гитариста.
— Ландерс, какого черта?! — взорвался Круспе, остановившись посреди комнаты. — Я же сказал брать на октаву выше!
— А я сказал тебе, что буду играть так, как играл раньше, — спокойно проговорил Пауль и направился к стулу, на спинке которого висела его одежда.
Но Рихард пресек это действие. Ухватив коллегу-гитариста за предплечье, он дернул его, разворачивая к себе лицом, и зло уставился в глаза.
— Я сто раз говорил тебе, что ты заглушает Риделя! — процедил сквозь зубы Круспе. — Ты ломаешь звучание, потому что басы не слышно!
— А может, тебя не слышно? — чуть кивнул Пауль, слегка приподняв вверх брови и не собираясь сдаваться под натиском Круспе.
Словно два волка, делящие место вожака в стае, гитаристы уставились друг на друга, пытаясь прожечь оппонента взглядом. И когда на лице Рихарда заходили желваки, остальные, кто стоял, наблюдая за конфликтом, который происходил уже не первый раз, решили, что пора вмешаться.
— Эй, эй, парни, спокойно! — попытался усмехнуться Шнайдер, понимая, что сейчас чьи-нибудь нервы не выдержат, а драка в гримерной концертного зала не самое лучшее завершение концерта. — Никто никого не заглушал. Все нормально. Разойдитесь, — и ударник осторожно надавил на руку соло-гитариста, заставляя тем самым отпустить Ландерса.
— Если так пойдет и дальше, — шепотом сказал Флаке, чуть наклонившись к Тиллю, — мы лишимся гитариста.
— Не проблема, — буркнул Линдеманн, которому порядком надоели склоки двух его коллег совершенно на пустом месте, — найдем нового!
Смерив вокалиста удивленным взглядом из-под очков, Кристиан закивал, оценивая шутку:
— Ага. Смешно.
— А лучше — двух! — направляясь к душевой, Тилль махнул двумя пальцами в воздухе. — Достали! — выразил он всеобщее мнение, скрываясь за дверью.
— Ребят, ну правда, хватит уже, — устало включился в разговор Ридель. — Заканчивайте. У нас самолет через четыре часа, а вы ту... Детский сад, — басист покачал головой и ушел в дальний угол гримерной.
Флаке и Шнайдер последовали его примеру, начав собираться. И только гитаристы продолжали пожирать друг друга взглядами до тех пор, пока Круспе гордо не выпрямил спину и не отошел в сторону, при этом толкнув коллегу плечом. Но даже несмотря на это, своего мнения Пауль не думал менять. Он — гитарист. Он — музыкант. У него есть свои потребности, свой слух и своя голова, которая точно знала, что делают руки, выжимая из гитары все, что только можно. Поэтому развернувшись на месте, Ландерс, так же, как и остальные, принялся собираться, уже через несколько минут забывая о конфликте с другом, для которого существовало только одно мнение — его собственное.