Цианид |B.K|

Люди часто привязываются к странным вещам. Иногда диву даешься, глядя на старика, который все возится со своим «Шевроле» семидесятого года; или на ребенка, который всюду таскает за собой облезшего плюшевого медведя. И Билл тоже внезапно пополнил ряды чудаков, когда предложил отношения женщине, запирающей себя на ночь на ключ.

До сегодняшнего дня я была уверена, что мужчины никогда не предлагают отношения тем, с кем еще не спали. Как не покупают матрас, на котором никогда не лежали. Как не берут бочку вина, не попробовав бокал. Поэтому предложение ввергло меня в замешательство.

- Зачем тебе это? - спросила я, совершенно растерявшись.

- Если мы как-то обозначим наши отношения, то твои проблемы станут нашими общими, а это позволит тебе по-другому относиться к ним. Я знаю, что проблемы становятся не такими страшными, когда есть кто-то, кто хотел бы их с тобой разделить.

- Ты не будешь счастлив со мной. Я даже дать тебе толком ничего не смогу.

Он стоял рядом, облокотившись на перила. Выглядел очень уставшим, словно тоже глаз ночью не сомкнул. Рубашка на груди слегка разошлась, открывая мне узоры на его коже и иероглиф в яремной ямке.

- Ты о сексе? - спросил он.

- О нем тоже.

- Что, если он уже был? - сказал он со спокойной улыбкой. - В моей голове. В твоей голове. В этой химии, что бушует между нами. В твоих прикосновениях и поцелуях, о которых я думаю снова и снова. Ты права, ты не дашь мне много, потому что уже дала больше, чем я мог просить. Ты очертишь свое личное пространство, которое я не буду пересекать. Я не против запертой двери, если твой сон будет крепче. Тебе не придется волноваться о бывшем или о том, что он может сделать. Я решу все твои проблемы, включая эту. Ты можешь рассчитывать на меня в любой момент.

- Это... Это слишком щедро, - сказала я, тронутая до глубины души.

- На самом деле это минимум, который должен быть в любых отношениях, - ответил он, и я поразилась мысли, что, возможно, он прав.

- Ну а взамен что ты хочешь? - поинтересовалась я.

- Чтобы ты не думала о себе, как о человеке, не заслуживающем любви. А панические атаки и запертую дверь не воспринимала как повод презирать себя. Вот и все, что мне нужно.

Я медленно встала с табуретки, взяла сигарету у него из пальцев и нервно затянулась. У меня кружилась голова от всего сказанного. Даже вино никогда не делало мои ноги такими слабыми.

- Почему? - спросила я и в одно это слово вложила все свое удивление.

- Почему, что? - улыбнулся он, ласково касаясь моего подбородка. - Почему я хочу быть с тобой и меня не парят любые сложности?

- Да.

- Наверно потому, что втрескался в тебя, как мальчишка, - сказал он. - Не знаю, насколько такой ответ тебя устроит, но, боюсь, это единственный, который более-менее все объясняет.

Я смотрела на него во все глаза и пыталась запомнить этот момент в деталях: я и он стоим на балконе его дома, так близко, что соприкасаются кончики нашей обуви. Я просто тону в его близости и аромате одеколона. Его рука гуляет по моему предплечью - вниз и вверх. Его темные, карие глаза блуждают по моему лицу, но чаще всего задерживаются на губах. Он только что вывернул передо мной душу наизнанку - и теперь ждет моего решения. Мне кажется, что если я скажу «нет», то он и вида не подаст, но я точно раню его в самое сердце.

Этот момент был настолько прекрасен, что хотелось запечатлеть его на камеру или нарисовать красками. Мне казалось, что лучшего в моей жизни уже просто не случится.

- Знаешь, это все так возвышенно, - улыбнулась я. - И что, ты совсем не будешь рассчитывать на секс со мной,
Билл Каулитц?

- Нет, у нас будут чисто платонические отношения, как у восьмиклассников, - сказал он полусерьезно-полушутя.

- Думаешь, восьмиклассники еще не занимаются непристойностями?

- Не разрушай мою веру в этот мир.

- Ладно, не буду, - сказала я. - Когда мне нужно дать тебе ответ?

- Никакой спешки, думай столько, сколько нужно, - ответил он. - Если это случится хотя бы до моего семидесятилетия, то прекрасно. Боюсь, после я буду уже не так привлекателен, чтобы вовлечь тебя в эту авантюру.

Я смеялась во весь голос. И поверить не могла, что этот день, начавшийся так печально и невыносимо, может развернуть курс на сто восемьдесят градусов и из полнейшего хаоса и мрака вдруг вынырнуть в тихие лазурные воды.

* * *

В тот день, когда Дерек предложил мне встречаться, он сводил меня в ресторан, затем привез к себе и скрепил начало наших отношений спонтанным совокуплением на полу гостиной. Мне показалось, что все случилось слишком грубо и неожиданно, было скорее больно, чем приятно, но тогда я списала все на свою неопытность в общении с настолько темпераментными мужчинами. Потом Дерек показал мне ванную комнату и оставил «освежиться». Я встала под душ и неожиданно для себя самой расплакалась. Мне казалось, что со мной что-то не так. Мое тело словно не было приспособлено к интимным отношениям. В промежности было сухо, грудь была слишком чувствительной и болезненной на ощупь, на коже - в тех местах, где Дерек сжимал ее, - остались красные следы. Я водила мылом по коже и мечтала вместе с потом избавиться от сомнений. Решила, что мне просто нужно больше практики и опыта.

Моя семья была в восторге, когда узнала, что мы начали встречаться. И мне не хотелось их разочаровать. Я был полна решимости стать полноценной женщиной, такой, как в кино: уверенной в себе, раскрепощенной, получающей удовольствие всякий раз, когда партнер сует ей руки в трусы.

Но все шло вопреки моим планам: мне не нравился грубый секс, страсть пугала, а спонтанность и жесткость никогда не вызывали ничего, кроме желания разреветься. У меня не получалось быть горячей сексуальной партнершей, и я без конца винила себя в этом.

Не знаю, как так вышло, но я вдруг обмолвилась об этом, когда мы с Биллом вышли вечером прогуляться. Сумерки цвета пепла уже осыпались на землю, были тихо и почти не холодно. Феникс-парк был безумно красив даже в это время года. Билл обнимал меня за плечи, я поила его кофе из своего стакана. После всего, что случилось вчера в доме отца, эта прогулка ощущалась как полет на крыльях в облаках. Меня переполняло доверие и желание выговориться.

- Не уверена, что со мной все в порядке. Я никогда не получала удовольствие от близости. Все, что он делал со мной, вызывало только желание поскорее закончить.

- Почему ты решила, что проблема в тебе, а не в нем? - спросил Билл, затягивая шарф на моей шее и поправляя шапку.

- Ну он-то получал удовольствие, - возразила я.

- О да, - закатил глаза Билл. - Только вот секс - это не столовая с самообслуживанием, где каждый сам беспокоится о том, как и чем себя насытить. В идеале это ресторан, где ты получаешь полный сервис, и если еда не вызывает аппетита, то проблема как раз не в тебе, а в умениях шеф-повара.

Я рассмеялась, чувствуя, что густо краснею.

- Думаю, он просто не водил тебя в ресторан, - заметил Билл, отпивая кофе и многозначительно подмигнув.

- Билл, если между нами когда-нибудь что-нибудь случится и ты посчитаешь меня... холодной, то скажи мне об этом, хорошо? - попросила я, чувствуя, как от волнения потеют ладони. - Я сама этого не пойму, но хотя бы буду осознавать свою проблему.

- Какую проблему? - улыбнулся он, останавливаясь посреди парковой дорожки.

- Холодности, - шепнула я.

- Хм, - он положил ладонь на мою щеку. - Не сказал бы, что ты холодная. Ты очень даже теплая.

- Ты понял, что я имею в виду, - проворчала я.

Билл положил вторую ладонь на мою щеку и прошептал:

- С этой стороны тоже теплая. Очень.

Я рассмеялась, закатывая глаза. Билл смотрел на меня пристально, блуждая взглядом по моему лицу.

- Мне интересно, твой нос - какой он, - продолжил он свою игру. - Теплый или как льдинка?

- Льдинка, - буркнула я.

Билл поцеловал меня в нос и сказал:

- Оказывается, ты совсем себя не знаешь... Как насчет лба? Могу поспорить, он тоже теплый.

Я обхватила его руками, блаженно улыбаясь. Он наклонился и поцеловал меня в лоб.

- Ну как? - улыбнулась я.

- Как пламя.

- Ну конечно...

- И это мы еще не дошли до самого горячего, - шепнул он.

- До чего? - спросила я, уже зная ответ.

Билл наклонился и поцеловал меня в губы. Я прижалась к нему всем телом и ответила на поцелуй. Игры закончились, и внезапно все стало до дрожи серьезно. Его губы ласкали меня, дразнили, доказывали, что я не лед и не камень, а живая и теплая... Я застонала, до того хорошо мне было. Он углубил поцелуй, проник в меня, коснулся моего языка своим и выпустил, дыша так же тяжело, как и я. Мы оба будто только что пробежали короткую дистанцию...

- Я точно знаю, что в тебе нет никакой холодности, Несса, - сказал он. - И тебе докажу тоже, если доказательства до сих пор нужны.

Вокруг прогуливались люди с собаками, проезжали велосипедисты, и старики пили кофе на скамейках, но нас с ним словно окружала вакуумная сфера, внутрь которой не проникал ни шум, ни чужая суета. Внутри были только мы и пьянящее, густое и сладкое, как взбитые сливки, чувство счастья: меня держали в объятиях, ласкали и не собирались сделать больно.

* * *

Я никогда не спрашивала у Билла, что именно он сделал с Дереком. Мне было все равно. Даже если бы он четвертовал его и удобрил останками розы в мамином саду, я бы бровью не повела. Однако я все-таки узнала, что с ним случилось. Мама позвонила мне на следующий день, когда вернулась от Луизы. Рассказала, что в дом вломился неизвестный, выбил дверь в кабинет и напал на Дерека, который был у отца в гостях.

- Какой ужас, - без всяких эмоций сказала я, подкрашивая губы у зеркала. - Это отец тебе сказал?

- Да. Дерека не узнать, - ответила мама, шмыгая носом. - Отделали так, что страшно смотреть.

- Я уверена, что таким, как он, это только на пользу.

- Ванесса, не говори так. Я, конечно, не слишком жалую Дерека после того, что ты мне о нем рассказала, но насилие никогда не было способно решить никакие проблемы.

Я оглянулась на Билла, который в тот момент разговаривал по телефону с Джуном, сунув перебинтованную кисть в задний карман джинсов, и в очередной раз ощутила необъятную благодарность.

- Насилие, может, и не решает проблемы. А вот насилие над насильниками возвращает равновесие кармическим весам. Ты можешь, конечно, спорить, мама, но любой, кто совершает насилие над насильником, будет отныне моим личным героем.

- Самосуд - это не романтично и не прекрасно, Ванесса. Это пережиток дремучей древности. Если человек виновен - его нужно вести в суд.

- Ну конечно, - сказала я, даже не пытаясь скрыть сарказм. - Еще бы этот суд работал как надо.

- Ты становишься такой агрессивной и резкой, Ванесса. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Если бы ты увидела Дерека, то изменила бы мнение.

Я ничего не ответила. Снова оглянулась на Билла и смотрела, как он застилает диван пледом, стараясь не слишком тревожить кисть. Он заметил, что я смотрю на него, и подмигнул. Мама прекратила говорить о Дереке и спросила, как у меня дела, хорошо ли мне живется у друзей и не хочу ли я приехать к ней на кофе в субботу.

- Все хорошо. Как насчет кофейни в городе? - спросила я. Возвращаться в родительский дом я отныне не планировала даже ради матери. - Заодно расскажу тебе, что именно случилось с дверью в отцовский кабинет.

- То есть? - переспросила мама после долгой паузы. - Разве он солгал мне?

- Давай встретимся в субботу. Я не в состоянии сейчас говорить об этом. Может, через неделю меня немного отпустит, и тогда смогу. До встречи.

- Все окей? - спросил Билл, когда я закончила разговор.

- Да, - кивнула я, разглядывая застеленный пледом диван, на котором ему снова предстояло коротать ночи. - Ты правда не против спать отдельно?

- Мы уже говорили, и ты знаешь мой ответ, - сказал он, посылая мне улыбку.

- Знаю. Но мне все равно не по себе.

- Зато я счастлив, - сказал он. - Ты будешь крепко спать, и единственное, что тебя может беспокоить - это мой зверский храп.

Его подшучивания над тем, что казалось мне огромной проблемой, согревали мне душу. Хотелось отблагодарить его за это и дать понять, что как только мои панические атаки пройдут, я не останусь в долгу. И я придумала, как это сделать.

Вечером мы вместе посмотрели сериал, прикончили банку арахисового мороженого, и я ушла в свою комнату. «Спокойной ночи, Билли», - написала я ему в мессенджер, когда услышала, что он щелкнул выключателем и лег.

«Спокойной ночи, Ванесса», - ответил он.

«Можно мне отблагодарить тебя за все, что ты делаешь?»

«Я не делаю ничего особенного, так что и благодарить не за что» + сердечко.

«А если все равно хочу, можно?»

«Что ты задумала?» - спросил он, и я представила, как он улыбается, лежа в темноте и глядя на экран телефона.

«Просто небольшое пожелание спокойной ночи», - ответила я и приложила к сообщению фотографию: свое селфи, снятое в полумраке комнаты, на котором мою грудь прикрывали только волосы, рассыпавшиеся по плечам. Причем прикрывали весьма слегка.

«Ох, Несса............»

«Получилось порадовать тебя?»

«Порадовать и вызвать множество других реакций, которые я не в состоянии контролировать».

Я рассмеялась так громко, что Билл, наверно, услышал даже за закрытой дверью.

«Я разрешаю тебе помочь своим реакциям, глядя на мое фото. Совсем не против».

«............» - прислал он, и я снова рассмеялась.

«Спокойной ночи, Билл».

«Подожди».

Спустя пару секунду он тоже прислал свое селфи, на котором был без футболки. Мышцы бугрились под бледной кожей, волосы были растрепаны и влажно блестели после душа. Я поймала себя на мысли, что совсем не прочь приложиться губами к его соскам. К каждому по очереди. Водить языком по его пирсингу. Исследовать его тело, каждый сантиметр. И позволить ему сделать то же самое со мной... Мои фантазии помчали вперед, как дикие, не угнаться.

«Ты тоже вызываешь у меня множество реакций, которые сложно контролировать, Билл».

«Я тайно надеялся на это».

Разглядывая его фото, я скользнула пальцами вниз, под резинку своего нижнего белья, и внезапно обнаружила влагу. Ее было так много, что впору было искать бумажные салфетки. Гору бумажных салфеток. Я была потрясена. Будто случайно обнаружила потайную дверь в комнате, которую всегда считала пустой.

* * *

Я проснулась раньше Билла на следующий день. Тихонько проскользнула на кухню и стала готовить завтрак, беззвучно напевая себе под нос. Разбила на сковородку яйца, поджарила хлеб в тостере, посыпала яичницу чеддером и кусочками авокадо и осталась очень довольна результатом. Когда я принялась варить кофе, стараясь не греметь чашками, то услышала шаги, и в следующую секунду на кухне объявился Билл, сонно потягиваясь.

- Доброе утро, бойфренд, - сказала я ему, и он тут же замер. Остановился посреди кухни, ошарашенно улыбаясь и прищурив один глаз.

- Можно поподробней с этого места? - проговорил он. - Кажется, я что-то пропустил.

- Пропустил, - кивнула я, невозмутимо протирая полотенцем чашки. - У тебя теперь есть девушка. Ее зовут Ванесса. От имени немного веет чучелами фазанов и напудренными париками, но все остальное вроде бы ничего. Она не смущается, разговаривая о порно, неплохо готовит свое коронное блюдо - яичницу, и по слухам вроде как... не холодная, а огонь.

Билл рассмеялся, подошел ко мне и положил ладони на мои щеки.

- Серьезно? - вымолвил он, вглядываясь в мои глаза, словно ожидая подвоха.

- Серьезней некуда. Ты рад?

- Это лучшая новость за последние двадцать шесть лет.

- То есть за всю твою жизнь? - улыбнулась я.

- Да, - сказал он и заключил меня в объятия.

Я закрыла глаза от наслаждения, держа в одной руке чашку, а в другой - упаковку молотого кофе. На мне была очень свободная полупрозрачная ночная рубашка, которая съехала с моего плеча, и Митчелл принялся ставить на него поцелуи, как печати. Я просто умирала от избытка нежности. Это так и ощущалось: будто во мне ее так много, что она не умещается внутри, и, чтобы не лопнуть, мне нужно выплеснуть ее на кого-то. Обильно и щедро.

- Как спал? - прошептала я, встречая его губы.

- Честно? Ужасно.

- Почему?

- Сложно спать с частью тела, которая увидела твое фото и спать передумала.

- Непристойности с утра пораньше, идеально, - рассмеялась я.

- Какие еще непристойности? Я имел в виду мозг. А ты о чем подумала? - улыбнулся он.

Я вспомнила о вчерашней переписке и почувствовала, как краска заливает лицо. Билл, очевидно, подумал о том же, потому что развернулся и сказал, что будет пить кофе на другом конце комнаты. И чтобы я не смела приближаться к нему или сходила в свою комнату и накинула что-то менее прозрачное.

Я сжалилась над ним и набросила на себя толстый шерстяной плед. Он сказал, что даже плед слишком сексуально смотрится на мне, и, пожалуй, он не будет смотреть на меня вовсе. Заявил, что лучше будет смотреть на кружочки желтков на своей тарелке, хотя после вчерашних селфи любые кружочки вызывают у него жесткую эрекцию. Весь наш завтрак я смеялась так, что есть толком не могла. Это было очень забавное и приятное утро, теплое и пушистое, как любимая пижама.

Мы упивались каждой его минутой, ровно как и новым статусом наших отношений. Теперь мы были не просто людьми, делившими одно жилье, а двумя частями чего-то целого. Двумя сторонами света, соединяющимися в одно небо.

Билл был прав, сказав, что если мы как-то обозначим наши отношения, то мои проблемы станут нашими общими проблемами, а это позволит мне начать по-другому относиться к ним. В то утро я ощущала все сказанное им так явственно, будто эти слова были материальны, как огонь или сталь, и теперь они точно так же, как огонь и сталь, могли отогреть и защитить меня.

* * *

Ближе к обеду Билл ушел на пробежку, а я взялась за работу над очередной статьей. И пока набрасывала план, получила письмо от отца, который, отчаявшись добраться до меня через телефон, взялся за электронную почту и накатал мне большое и злое письмо:

«Дерек решил не заявлять на того мальца, с которым ты явилась позавчера и который вышиб дверь в мой кабинет, стоило ему приревновать. Так что пусть спит спокойно, хотя по нему плачет тюрьма. Но тебе, дочка, я предлагаю подумать вот над чем: неужели ты думаешь, что он не станет разочарованием? Дерек сказал, что этот тип возил к вам еду из ресторана. Серьезно? Это твой выбор? На что ты будешь жить? В каких условиях? Вашего нищенского дохода может и хватит на жилье и продукты, но та жизнь, к которой ты привыкла, останется в прошлом. Ты не сможешь позволить себе новую машину, когда эта надоест. Не будешь ездить в путешествия по шесть раз за год. Забудь о дорогой одежде и роскошных ресторанах. А теперь скажи - чуть более нежный мальчик стоит всех этих мучений? Дерек признался мне, что возможно был слишком... страстен с тобой. Что вероятно твоя натура создана для более спокойных отношений с человеком, который беднее тебя и над которым ты могла бы доминировать. Мне трудно обо всем этом судить. Я не знаток новомодных веяний, но я точно знаю, что зов тела может обманывать. Я занимаюсь бракоразводными делами вот уже тридцать лет и точно знаю, что люди, не подходящие друг другу по статусу, никогда не бывают счастливы вместе. Адвокатша не будет счастлива с официантом, а владелец транснациональной корпорации не найдет счастье с деревенской простушкой. И точно так же Ванесса Элис Энрайт, наследница крупной юридической фирмы, недолго будет миловаться с мальчишкой с улицы, у которого ни образования, ни манер, ни будущего. Придет время, и ты сама поймешь, что дела постельные - это еще не все. Я буду ждать этого момента и дождусь. А ты до той поры постарайся хотя бы не забеременеть. Он уж точно заинтересован в том, чтобы на всю жизнь связать себя с такими, как мы».

Я быстро почитала сообщение и еще быстрее написала ответ, который так и жег мне язык с самой первой секунды:

«Жаль, что ты забыл, что ты и сам не из богатой семьи, а деньги на свое образование и первое дело занял у родителей мамы. Ее ты ни разу не обвинил в том, что она связалась с простаком. Так вот, продолжай эту прекрасную традицию и со мной. Буду благодарна».

Я сразу же отправила письмо - можно сказать, швырнула его отцу, захлопнула ноутбук и пошла на балкон курить. Сидела там полчаса и хмурилась, пока не пришел Билл.

- Все в норме? - спросил он, заглядывая на балкон.

- Да. Просто отец не знает, чем еще заняться, - сказала я и чмокнула Билла в губы.

- Он звонил?

- Написал.

- Снова хочет свести тебя с бывшим? - поинтересовался Билл, стаскивая мокрую майку и опасно усмехаясь.

- Нет. Решил напомнить, что счастье заключается в деньгах, - пожала плечами я, с неизменным интересом разглядывая обнаженный торс Билла.

- Ну, он прав частично.

- Нет, он не прав, - сказала я, нервно раскуривая очередную сигарету и пытаясь унять в пальцах дрожь. - Я всю жизнь сорила деньгами, ела в дорогих ресторанах, носила Баленсиагу и меняла машину каждый год от скуки. К двадцати пяти годам я объездила полмира. А теперь посмотри на меня - я затравленный, сломленный и психически нестабильный человек, который шарахается от своей тени. Меня так умело обработали, что насилие и унижение воспринимались как нечто, что я заслужила. Иногда у меня случаются такие панические атаки, что не хочется жить. Потом я оказалась у тебя, и впервые за долгое время ко мне вернулось чувство, что жизнь прекрасна. У меня есть только моя зарплата, которая чуть выше минимальной, я сама приготовила яичницу сегодня утром, а вместо Барселоны мы прогуляемся вдоль реки, у которой наверно даже названия нет. Но я счастлива, мне спокойно, и моя психика приходит в норму впервые за долгое время. Мне не хочется бежать, прятаться, покончить с собой. Наоборот. Хочется жить, просыпаться, дышать и быть счастливой. И если мой пример - это не доказательство того, что деньги не имеют никакой силы, то я не знаю, что тут еще можно сказать. Конечно, деньги не бывают лишними, но глобально они ничего не решают. Деньги - они как красивая винная бутылка, а твое счастье и мироощущение - тот напиток, который плещется внутри. Кажется, что они взаимосвязаны, и чем красивее бутылка, тем вкуснее будет вино, но ведь это не так. Красота бутылки никак не влияет на содержимое - внутри может оказаться как нектар богов, так и уксус. И вот я просыпаюсь каждое утро и думаю: лучше я буду пить нектар богов из жестянки, чем уксус из хрустального графина, - закончила я.

Билл взял у меня сигарету, сделал одну затяжку и выдохнул, глядя вдаль - на солнце, медленно гуляющее по крышам соседних домов. Ласково коснулся моей щеки и сказал:

- Я согласен, что главное - найти нектар. Но все же его куда приятней пить из хрусталя, чем из жестянки.

- Да мне не важно, Билл. Не важно, поверь. Богатство - это просто блажь, без которой я прекрасно проживу.

- Можно мне поделиться с тобой кое-чем? - спросил он. - Я давно хотел, но как-то не было случая.

- Смотря чем, - пробормотала я, разглядывая его самодовольное лицо и надеясь, что он не станет ради меня играть в лотерею или участвовать в каких-то сомнительных авантюрах, вроде финансовых пирамид.

- Я планирую поступить в Королевский хирургический колледж этим летом. Нужно сдать экзамены, я уже готов к ним, и внести оплату за первый год. Мы ни в чем не будем нуждаться. Я знаю, что в роскоши не заключается смысл жизни, но мне бы хотелось подарить ее тебе однажды. Просто так.

Он улыбнулся, задорно и совсем по-мальчишески, чмокнул меня в лоб и ушел в душ. А я так и осталась стоять посреди балкона, хлопая глазами. Билл умел удивлять. Он делал это постоянно с момента нашей первой встречи и уверенно продолжал эту традицию.

* * *

После обмена фотографиями прошлой ночью между нами что-то изменилось. Стало интенсивней и ярче, будто ветер подул на угли. Вчера я так возбудилась, глядя на его фото, что даже задумалась над новой главой в наших отношениях. Но стоило мне закрыть глаза и вообразить, как его тело ложится на мое, - и мне опять становилось не по себе.

Днем я наводила порядок в комнате, увидела свои таблетки и вспомнила, что они успокаивали не только боль, но и тревогу.

Билл тогда сказал, что не хотел бы, чтобы я принимала таблетки лишь бы снять нервозность, но я не видела иного решения для своей проблемы. Мое сердце хотело сделать этого парня счастливым. Мой страх возражал, что я не готова. А таблетки шепнули, что могут решить все неудобства.

Поэтому сразу после ужина я достала из блистера две штуки, положила на язык и запила чаем. В своей комнате я надела самое красивое нижнее белье, что у меня было. Завила волосы: вид у меня с ними становился романтичный и игривый, как у девчушки из романтичной комедии. Набросила сверху легкий шелковый халат и пришла к Биллу в гостиную.

Он сидел над своими пособиями для поступающих и не сразу поднял голову. А когда поднял, то медленно отложил все, что перед ним лежало, и, глубоко дыша, откинулся на спинку стула.

Теплый свет заливал его лицо и плечи. Отблески играли в растрепанных волосах. Я медленно приблизилась к нему и, не дыша, села на его колени, лицом к лицу. Билл так осторожно коснулся моей щеки, словно я была хрупкой драгоценностью, а не человеком. Я развязала тесемки халата и медленно спустила его с плеч.

- Ты уверена? - тихо спросил он, глядя на меня то ли с вожделением, то ли со страхом.

- Тсс, - остановила его я, положив палец на его мягкие теплые губы. Потом наклонилась и поцеловала его, тут же ощутив бедрами, как напряглось его тело подо мной.

Мой страх ушел. Таблетки сделали меня мягкой и податливой, как сливочное масло. Руки не тряслись, как обычно случалось, стоило Биллу приблизиться, и тревожность ушла глубоко на дно, как затонувший лайнер.

Билл расстегнул застежку моего лифчика и медленно, сантиметр за сантиметром, снял его. Свет лампы упал на мою обнаженную грудь, и я услышала, как он выдохнул - так тяжело, будто что-то ранило его.

- Я нравлюсь тебе? - спросила я.

- Настолько, что я боюсь к тебе прикоснуться.

Я рассмеялась, погладила его по плечам, млея от того, как твердо ощущались его мышцы под моим пальцами. Он обхватил мою грудь и ласково припал к ней ртом. Его губы сомкнулись над соском, посасывая его. Я придвинулась к нему ближе, стремительно пьянея от его прикосновений.

- Иди ко мне, - прошептал он, притягивая меня к себе ближе и усаживая прямо туда, где ткань его джинсов уже вовсю натянулась. - Ты чувствуешь меня?

Я кивнула, тут же утрачивая остатки разума под его взглядом. Так плавился бы шоколад на летней жаре.

- Я хочу, чтобы ты сказала мне, если почувствуешь страх или дискомфорт. Хорошо? И я сразу остановлюсь.

- Да, - согласилась я.

Он подхватил меня на руки и посадил на стол, сдвинув к краю учебники. Когда он встал напротив, я увидела, что его члену совсем тесно в штанах.

- Билл, мы можем пойти в постель? Я не хочу делать это в гостиной.

Дважды просить не пришлось, он отнес меня в постель и приглушил свет. Медленно снял рубашку и взялся за ремень. Все было хорошо, пока я не услышала металлический звон пряжки. Этот звук никогда не предвещал ничего приятного. Он полоснул по нервам, и я тут же интуитивно, не думая, отодвинулась к дальнему краю кровати, комкая простыню. Я зажмурилась и приказала себе расслабиться и ровно дышать, хотя кислород словно исчез из комнаты.

- Несса? - проговорил Билл.

- Что? - прошептала я, не открывая глаза.

- Ты дрожишь.

- Прости.

Билл прекратил раздеваться и лег рядом. Кровать скрипнула под весом его тела.

- Хочешь, чтобы мы остановились?

- А ты?..

Он рассмеялся, тихо и совсем без раздражения.

- Здесь решаешь ты, не я. Открой глаза, посмотри на меня, - попросил он.

Я подчинилась и посмотрела в склоненное надо мной лицо.

- Давай не будем раздеваться, ладно? Все слишком быстро, а я не хочу тебя пугать. Мы сделаем что-то... маленькое. И нестрашное.

Я рассмеялась и почувствовала, как напряжение снова оставляет меня.

- Например что?

- Дай мне свою руку, - попросил Билл, легко касаясь губами моих губ.

Я повиновалась, он взял мою ладонь и положил на свою грудь. Я снова почувствовала металлический шарик пирсинга под своими пальцами и его теплую, бархатную кожу, которая покрывалась мурашками там, где я ее трогала.

- Когда ты касаешься меня, это уже секс, - сказал он.

Его голос, нежность и то, что он остановился, лишь бы не пугать меня, - все это вернуло мне спокойствие. Я перестала трястись, выдохнула, провела ладонью по его груди вверх и вниз. Простое движение, но как же бурно Билл отреагировал на него: дыхание сбилось, лицо порозовело, пальцы впились в простынь, на предплечьях проступили вены. Я была счастлива, не могла поверить, что этого может быть достаточно, чтобы мужчина завелся...

- Коснись меня снова, - попросил Билл.

- Ты хочешь этого?

- Безумно.

Дерек никогда не просил моей ласки. Наоборот, ему нравилось мое сопротивление и борьба. Поэтому в ласках я была просто никчемной, в чем тут же призналась.

- Это не никчемность, - сказал Билл. - Это твои нежные цветы пытаются пробиться наружу сквозь толстый слой пепла, камней и битого стекла, которыми их завалило. Самые прекрасные цветы.

Он коснулся моих губ своими. Я снова провела ладонью по его груди, но на этот раз не остановилась у ремня, а скользнула ниже - туда, где его желание уже достигло пика. Погладила его через ткань - чуть смелее, увереннее. Меня возбуждала его нежность, его тихие слова, которые он шептал мне на ухо, его поцелуи и желание не сделать мне больно.

Успокоенная и обласканная, я сама расстегнула его ремень и запустила руку под ткань его штанов, под кромку белья. А рука Билла скользнула под резинку моих пижамных шорт, и его пальцы коснулись моей промежности, такой разгоряченной, что белье внезапно стало тесным.

- Как ты могла вообразить себя холодной, Несса... - пробормотал он мне в шею, - если ты открытый огонь?

Меня затопило такое счастье, будто мной восхитились впервые в жизни. Будто я всю жизнь была оборвышем, попрошайкой, третьим сортом - и вдруг меня короновали! Одели в золото, бархат и положили меч к моим ногам...

Он ласкал меня: его пальцы гладили меня, скользили вверх и вниз вдоль клитора, творя со мной что-то невообразимое. А я ласкала его, неторопливо, прислушиваясь к своим ощущениям. Я чувствовала себя окрыленной, пьяной от счастья и... обманутой. Оказывается, все это время, пока Дерек вытирал об меня ноги, я могла бы быть наградой для другого человека. И он относился бы ко мне, как к награде, а не как к подстилке.

Так случилась наша первая близость. Проникновения не было, мы не зашли далеко. Все было предельно осторожно, словно мы играли с заряженными револьверами. Но в этой нежной, как кружево, близости было больше секса, чем в ярости самых знойных самцов.

Я даже не смогла сдержать слез, когда все закончилось. Уткнулась в его грудь, тихо всхлипывая. Билл развернул к себе мое лицо, пытаясь успокоить и поглаживая мои щеки. Смотрел минуту, две, вглядываясь в мои зрачки. Он аккуратно повернул мой подбородок к свету лампы и тихо спросил:

- Ты принимала таблетки?