Экстра 2. Пригреть змею
Хуа Чэн вышел из храма Пуцзы и раздраженно обернулся на полпути к саду. Это было уже слишком! Он бы обязательно сделал что-нибудь нелицеприятное с проклятым змеем, если бы не один нюанс — Се Лянь искренне радовался гостям. Но это же не повод так бесцеремонно заявляться, когда вздумается! Зачем только гэ-гэ позволил этой гадюке покидать свою деревню, чтобы навестить его в храме? Хуа Чэн недовольно хмурился, огорченный своей беспомощностью.
Все дело в том, что Цзиньлун постоянно являлся в компании маленькой, юркой Лин-эр, которая не могла нарадоваться своим новым друзьям. Это было его неизменным оправданием для визитов: Лин-эр по вам очень соскучилась. Надолго они не задерживались, но все время пребывания в храме змей вел пространные беседы с Се Лянем, а Хуа Чэну оставалось только скрипеть зубами. Однажды Се Лянь рассказал об уникальной способности башэ считывать ауру и эмоции людей. И это, якобы, причина его интереса к Се Ляню, обладающему, по словам змея, уникальным ореолом добродетели. О добродетелях гэ-гэ Хуа Чэн знал и без всяких там аур, а наглого башэ хотелось пустить на пирожки со змеиным мясом и скормить Черноводу. Но он точно знал, что Се Лянь не одобрит такого меню, к тому же, малышка Лин-эр звонким колокольчиком вилась вокруг, а обидеть ребенка — последнее дело даже для демона. А самое паршивое, что у Цзиньлуна явно не было дурных намерений — это гарантировал созданный Се Лянем же браслет - неизменное украшение змея. Вот поэтому он, непревзойденный демон, как последний дурак торчит и злится посреди сада. Чтобы не расстроить гэ-гэ, Хуа Чэн готов стерпеть что угодно, но это вовсе не значит, что сам он не расстроен. В саду звонко щебетали птички, легкий ветерок шумел листьями в кронах деревьев, а на душе демона кошки скребли. И что Черноводу стоило сожрать его по-тихому? Нет змея - нет проблем.
Его унылые размышления прервал детский крик:
— Братик Хуа, братик Хуа!
Лин-эр, проворно извиваясь змеиным хвостиком, вылетела из дверей храма и бросилась к нему:
— Почему братик Хуа нас бросил? — спросила она, обиженно надув губки.
Хуа Чэн улыбнулся и подхватил ее на руки:
— Разве тебе скучно с братиком небожителем?
Девочка живо замотала головой:
— Вовсе нет, но когда все вместе — еще веселее! Братик Хуа, а ты покажешь Лин-эр красивых бабочек?
Глаза блеснули хитринкой — Лин-эр обожала играться с призрачными бабочками и каждый раз просила их показать. Перед ее любопытным носиком тут же блеснули серебряные крылышки, и девочка радостно захлопала в ладошки, а потом протянула руку и бабочка села на ее маленькие пальчики. Хуа Чэн хотел было опустить ее на землю, но змеиный хвостик уже надежно оплел его руки, демонстрируя явно нежелание расставаться с насиженным местом.
В дверях храма показались Се Лянь с Цзиньлуном. Они о чем-то переговаривались, направляясь к саду. Хуа Чэн постарался сделать не слишком недовольное лицо. Конечно, от змея его настроение не скрыть, но и не ради него усилия. Подойдя ближе, Се Лянь с улыбкой спросил:
— Лин-эр, наконец, довольна?
Девочка активно закивала, а Се Лянь пояснил:
— Сань Лан, когда ты ушел, Лин-эр загрустила и сказала, что она тебе не нравится, раз ты не хочешь проводить с ней время.
Хуа Чэн удивленно посмотрел на Се Ляня, а потом перевел взгляд на малышку, которая тут же смущенно спрятала личико у него на плече.
Цзиньлун добавил с ухмылкой:
— Я предложил ей забрать тебя с собою.
— Братик Цзиньлун! — тут же с негодованием выпалила Лин-эр, но вспомнив кое-что заговорщически спросила, — Ты уже пригласил?
Цзиньлун сложил на груди руки и невозмутимо возразил:
— Это же твой праздник, вот и приглашай гостей сама. Разве не для этого мы пришли?
Лин-эр замялась на мгновение, но все же заговорила, переводя взгляд с Се Ляня на Хуа Чэна:
— Через неделю у Лин-эр будет день рождения и братик Цзиньлун устраивает большой праздник. Соберется вся деревня! Братик небожитель и братик Хуа согласятся тоже прийти?
— Ох, как замечательно! — с улыбкой ответил Се Лянь, — И сколько же Лин-эр исполнится лет?
— Семь, — с гордостью выпятив подбородок, ответила малышка.
— Какая ты уже большая, — умилился Се Лянь, — ни за что не пропущу такое событие.
Лин-эр посмотрела на Хуа Чэна, и тот понял, что просто не способен отказать этим большим, доверительно смотрящим глазам.
— Мы с гэ-гэ непременно придем и подарим Лин-эр самые лучшие подарки.
Девочка счастливо захлопала в ладоши и пустилась в пространный рассказ о том, как весело будет им всем вместе на празднике. Немного прогулявшись по саду они вернулись в храм, чтоб гости выпили еще чаю и немного подкрепились перед возвращением назад. Благо, в храме всегда было много подношений и рисковать здоровьем ребенка, предлагая стряпню Се Ляня, не пришлось. Все это время Лин-эр не желала спускаться с рук Хуа Чэна. Она так и уснула, убаюканная неспешной беседой, уютно устроив голову у демона на плече. Заметив это, Цзиньлун с усмешкой прокомментировал:
— Как легко пригреть на груди змею.
Хуа Чэн бросил на него взгляд, но, к своему удивлению, не почувствовал даже раздражения. Возможно этот змей не такой уж несносный, а их визиты в храм не самые неприятные? Хуа Чэн много столетий не испытывал теплых чувств к кому-то, кроме Се Ляня, да и сейчас это были чувства совсем разного толку. Но малышка у него на руках, сжавшаяся в сонный комочек, и тихие беседы о том, о сём, дарили странное умиротворение. Се Лянь счастливо улыбался, глядя на него, им еще предстояло подобрать подходящий подарок для маленькой именинницы, и это совсем не вызывало недовольства. Раз уж в их жизни появился кто-то, подозрительно похожий на друга, и раз малышка так счастлива от этого, пусть навещают их иногда. С Хуа Чэна не убудет.
Когда Цзиньлун забрал спящую Лин-эр и собрался уходить, Се Лянь с Хуа Чэном вместе вышли их проводить. Подождав пока змей удалится достаточно, чтобы не слышать разговор, Се Лянь, лукаво улыбаясь, заметил:
— Ох, похоже, когда Лин-эр подрастет, она-таки попытается украсть у меня Сань Лана.
— Гэ-гэ! — возмутился Хуа Чэн и тут же смутился, поняв, что над ним подшучивают.
Се Лянь звонко рассмеялся:
— Сань Лян, ты выглядел таким недовольным, когда пришли гости. Что же заставило тебя передумать?
Хуа Чэн всерьез задумался над вопросом.
— Мне так нравится проводить время только с гэ-гэ, но если я никого больше не буду близко подпускать, не сделает ли это гэ-гэ несчастным? В мире много плохих людей и с ними я могу справиться, но есть еще и хорошие. Есть Лин-эр, которая хочет видеть нас с гэ-гэ на своем празднике. Оттолкнув их, я оттолкну от гэ-гэ и их доброту. Я эгоистичен, но гэ-гэ другой. Мне бы не хотелось своим дурным нравом лишать тебя чего-то хорошего.
Се Лянь слушал очень внимательно, но в конце лишь покачал головой:
— Сань Лан опять плохо о себе говорит. Ты заботишься обо мне каждое мгновение моей жизни, но не случится ничего дурного, если ты признаешь, что готов позаботиться о ком-то еще. — и прежде, чем Хуа Чэн успел возразить, добавил, — Сань Лан, хоть ты этого и не признаешь, но я знаю, что твое сердце исполнено добра.
Се Лянь ласково погладил щеку Хуа Чэна, задевая пальцами край черной повязки на глазу. Тот прильнул к ладони, впитывая нежность. Сколько бы Се Лянь его не убеждал, Хуа Чэн едва ли мог сказать о себе много хорошего. Но если его бог так сказал, не лучше ли самому преданному последователю просто подчиниться?
— Раз гэ-гэ так считает, Сань Лан не станет спорить, — ответил он с нежной улыбкой.
Каким бы он ни был, пока Се Лянь верит в его доброту — Хуа Чэн будет добр, пока хочет, чтобы он заботился о других — Хуа Чэн позаботится. И, возможно, все в порядке, если сам Хуа Чэн почувствует от этого разливающееся в груди тепло.
Вместе они вернулись в храм, прибрались на столе и приготовились ко сну. Вместе они были счастливы и довольны. И так же вместе могут иногда впускать в свою жизнь других людей, находить новых друзей, или навещать старых. Уж Черновод всяко будет им рад. Главное - это они вместе.