Часть 1.
Хогвартс этой ночью затаился. Даже привычный шепот портретов смолк, и только сквозь высокие витражные окна лунный свет струился синими холодными полосами, освещая пустые коридоры. Я возвращалась в башню Гриффиндора после тайной тренировки по квиддичу с однокурсниками — мы отрабатывали новый маневр, слишком увлеклись и совсем забыли о времени.
Я уже почти бежала по знакомым переходам, стараясь не шуметь, как вдруг меня остановил приглушенный, но отчаянный звук. Похожее на стон. Как будто кто-то... рыдал, пытаясь заглушить собственную боль.
Сердце екнуло. Гриффиндорское любопытство и желание немедленно броситься на помощь перевесило осторожность. Я замедлила шаг и краем глаза заглянула в нишу у высокого арочного окна.
И замерла.
На фоне черного как смоль неба, облокотившись о каменный парапет, стоял Драко Малфой. Его стройная фигура, всегда такая надменная и выпрямленная, сейчас была сгорблена, будто под невидимым чудовищным грузом. Его светлые волосы падали на лоб, а плечи слегка вздрагивали. В его сжатой руке, прижатой к камню, белой костью выделялась палочка.
Я видела Малфоя злым, язвительным, высокомерным. Видела, как он насмехается над Потерпевшими и кичится своим чистокровным статусом. Но такого — сломленного, уязвимого, абсолютно настоящего — я не видела никогда. Это было так же немыслимо, как увидеть, как профессор Снейп читает вслух любовные сонеты.
Он что-то прошептал сквозь зубы — обрывки фраз, полные ярости и отчаяния. «...не могу... должен... Отец...»
Мое первое побуждение — развернуться и уйти. Это Малфой. Он этого заслуживает. Он твой враг. Т/ или нет, лезть в чужие проблемы, особенно проблемы Слизеринца, — чистое безумие.
Но что-то заставило меня остаться. Нечто большее, чем любопытство. Это был... ужас. Не перед ним, а за него. Такое отчаяние не притворяется. Оно было таким же острым и реальным, как холод камня под моими пальцами.
И тогда он обернулся. Его серые глаза, обычно холодные и насмешливые, метались в панике и были полны такой незащищенности, что у меня перехватило дыхание. Он увидел меня. Его лицо исказилось ужасом и стыдом. Он резко вскинул палочку, и я инстинктивно отпрянула, ожидая потока оскорблений или проклятия.
Но он не произнес ни слова. Он просто смотрел на меня, как загнанный волчонок, готовый укусить от страха, и в то же время умоляющий не приближаться.
И в этот миг я перестала видеть Драко Малфоя — зазнайку и задиру. Я увидела просто мальчика. Очень испуганного и одинокого мальчика.
Разум кричал, что это ловушка, что он меняет маски, что он сыграет со мной в жестокую игру. Но сердце, это глупое, непослушное гриффиндорское сердце, командовало иначе.
Я сделала шаг вперед. Потом еще один. Не сводя с него глаз, я медленно опустила руку в карман мантии. Мои пальцы наткнулись на мягкую ткань — чистый носовой платок, который я так и не использовала.
Я не сказала ни слова. Какие слова могут быть уместны здесь и сейчас? Я просто протянула ему этот маленький белый лоскуток. Простой жест. Жест перемирия. Жест, который говорил лишь одно: «Я вижу твою боль. И я не твой враг в эту секунду».
Он не взял платок. Он смотрел то на него, то на мое лицо, будто пытаясь разгадать сложнейшее заклинание. Но что-то в его взгляде дрогнуло. Стена изо льда и высокомерия, пусть на миг, но дала трещину.
И в этой трещине родилось что-то новое. Что-то опасное, неизвестное и невероятно тревожное. Наша тайна. Наше молчаливое соглашение, заключенное в безлунном коридоре, где отчаяние одного встретилось с состраданием другого.