Дикая кошка

📍США, Финикс
📍США, ЛА

ЭМИЛИЯ КАРУЗО, 16

Через пару дней, когда Адель более-менее пришла в себя, но все еще соблюдала постельный режим, я отважилась с ней поговорить о том, что произошло той ночью, когда она попыталась покончить со своей жизнью.

— Доброе утро, я принесла тебе завтрак, как ты себя чувствуешь? — спросила я, когда зашла в её спальню, и поставила поднос с едой и чаем на её колени, которые были спрятаны под одеялом. Ее шея была обмотана тонкой повязкой, скрывающей небольшой шрам, который остался после веревки.

— Уже лучше. — ответила без эмоционально она. Адель посмотрела на еду, и слегка поморщилась. Я присела на край кровати, и наши взгляды пересеклись. Под глазами моей сестры залегли темные круги, её щеки совсем осунулись и она была похожа на «живой» труп, что действительно пугало меня.

— Ты должна поесть! — твердо заявила я, пододвинув поднос ближе к ней. — Не заставляй меня кормить тебя насильно, и я также не хочу вновь прибегать к капельницам.

— Я не хочу, правда. — тихо ответила она, откинув голову на изголовье кровати.

— Тебе нужно поесть, Адель, хочешь ты этого или нет, но тебе придется сделать это. — она тяжело вздохнула, и взяла брускетту с моцареллой в свою руку. — Так то лучше. — и она сделала первый укус. — А вообще... — я сглотнула. — Я хотела с тобой поговорить. — сестра молча ела, запивая свой завтрак чаем, и наблюдала за мной. — Мы должны обсудить то, что произошло, и ещё... сегодня приезжает отец. — её глаза округлились, и она перестала есть.

— Что? Сегодня?

— Да, Массимо сказал, что он вернется ближе к вечеру, а может и раньше, кто знает. — я пожала плечами. — Лучше нам сразу обговорить все моменты, до его приезда.

— Ты права, я не хочу, чтобы он знал о том, что произошло пару дней назад. — твердо заявила она мне. — Прошу, Эмилия, поговори с Массимо за меня, я действительно не желаю, чтобы папа узнал об этом инциденте.

— Мы не сможем скрыть твой внешний вид, и твою полоску на шее!

— Мы сможем! — воскликнула Адель. — Я смогу скрыть шрам шарфом, или кофтой с длинным воротником.

— Ты же знаешь, что сейчас лето? Жара? И черт, ты дома! — она тяжело вздохнула.

— Ты скажешь папе, что я отравилась, что я плохо себя чувствую! Давай придумаем хоть что-нибудь, прощу тебя, Эми. — Адель схватила меня за руку, чуть не опрокинув поднос с едой на пол.

— Он не так глуп, как ты думаешь, и у него тоже есть глаза!

— Если ты подтвердишь мою версию, ну отравление, то он поверит тебе, я уверена. Ну Эми, ну прошу... — начала умолять она меня, и конечно же, я, в итоге, сдалась. Отцу действительно не стоило знать об этом, наверное, я так думаю...

— Хорошо. Но... — и она слегка напряглась. — Я расскажу бабушке, думаю, что тебе стоит полететь с ней в Швейцарию в ближайшее время. Проверить свое здоровье и просто отдохнуть. К тому же, вам пора наладить отношения, неизвестно, сколько лет Nonna ещё проживет. — глаза сестры округлились.

— Что ты имеешь ввиду? — черт, я совершенно забыла, что Адель не знала о болезни бабули Селесты.

— Она больна, цирроз печени. — но она непонимающе уставилась на меня. — Это когда печень сильно повреждается, и перестает нормально работать, говоря простыми словами.

— О, боже, она умирает?

— Любая болезнь — это ужасно. — я сглотнула, посмотрев в окно. — Врачи не могут сказать точно, сколько ей осталось, может быть ещё много лет, а может быть и год. Тебе лучше поговорить об этой болезни именно с бабушкой, Адель. Nonna держится, и настроена довольно позитивно, я надеюсь, что она будет жить ещё очень долго, но болезнь уничтожает её, я вижу это.

— Почему ты не сказала мне раньше? — и по щеке сестры скатилась одинокая слеза, которую она тут же стерла своей ладонью.

— Мы никогда не были близки, Адель, я не была обязана рассказывать тебе все то, что когда-то узнала.

— Прости, ты права, просто... несмотря на такое холодное отношение бабушки ко мне, я всегда её любила. И мне больно видеть, как она смотрит на меня, как она отдаляется от меня все больше и больше с каждым днем.

— Она потеряла своего единственного ребенка. — ответила я ей, и Адель слегка вздрогнула. — Ей тяжело это все принять, ты должна понять её.

— Я понимаю, но мне тоже больно.

— Я знаю. — искренне заявила я. — Все мы пережили какую-то боль в прошлом, но пока есть время, мы можем ещё хоть что-то исправить. — и Адель слегка мне улыбнулась. — Тогда я поговорю с бабушкой о тебе, хорошо? — и она кивнула головой в знак согласия.

— Да, спасибо, Эмилия, спасибо. — она снова положила свою руку на мою, и слегка сжала.

— Ты не хочешь рассказать мне о том, что произошло в ту ночь? О том, почему ты пошла на это? — она сразу же напряглась ещё больше.

— Я просто устала.

— Это не причина. Всегда есть какая-то причина.

— Мое прошлое — это моя главная причина, Эми. И поверь, этого более, чем достаточно.

— Ты не расскажешь мне, ведь так? — и Адель прикусила свою нижнюю губу.

— Просто будь аккуратна, ладно?

— Ты не можешь скрывать это вечно, понимаешь? Чем дольше ты тянешь, тем хуже ты делаешь, не только для себя самой, но и для всех, кто тебя окружает! — не выдержала я, и резко встала с её кровати, подойдя к двери. — Перестань держать все в себе, я ведь не могу залезть к тебе в голову и все узнать сама. Ты должна полностью мне открыться, Адель. Ты должна, если хочешь, чтобы я тебе доверяла, если хочешь, чтобы я тебе верила твоим словам, черт возьми!

— Мне нужно время. Просто дай мне его.

— Я даю его тебе каждый раз! И что я вижу? Как ты пытаешься покончить с собой? — я горько усмехнулась. — В этот раз мы спасли тебя, но это не значит, что в следующий раз не наступит твой последний вздох.

— Эми...

— Нет, Адель, мне жаль тебя, как девушку, как сестру, ты пережила ужасные вещи в прошлом, я даже не хочу представлять, как тебе было больно и страшно в те моменты. — она начала плакать, смотря прямо в мои глаза. — Однако, если ты хочешь изменить свою жизнь, избавиться от своего мрачного прошлого, то ты просто должна открыться кому-то, иначе — ничего не получится! Ты не видишь, что другие тоже страдают. И причем, страдаю не только я, но и Элмо. — она вздрогнула, услышав его имя. Что-то здесь явно было не так. — Что между вами произошло?

— Не сейчас, прошу, не дави на меня.

— А когда? Когда уже совсем будет поздно? — но она ничего не ответила, и я ушла, закрыв за собой дверь.

Мне удалось дозвониться до бабушки, и все с ней обсудить, я рассказала ей о том, что пыталась сделать с собой Адель, но опустила детали её прошлого, ведь если она захочет, то сама расскажет ей все. Nonna согласилась с моей идеей, и уже завтра они улетят в Швейцарию, Чико должен был приехать сегодня из Вегаса, чтобы забрать Адель, и отвезти к бабушке. Надеюсь, что этот небольшой отдых заграницей положительно повлияет, как на мою сестру, так и на их взаимоотношения с бабулей Селестой.

Папа вернулся домой поздним вечером в компании Чико, и ещё пары других людей бабушки. Он выглядел не очень хорошо, казалось, что отец не спал уже несколько дней, и об этом свидетельствовали его темные круги под глазами, и новые морщинки на лице. Когда он увидел меня в холле дома, и Адель, которая была одета в темный свитер под горло, и рядом с которой стоял большой чемодан, то он как-то осуждающе посмотрел сначала на меня, а потом уже и на мою сестру.

— Почему я должен узнавать о неожиданной поездке своей старшей дочери в другую страну от вашей бабушки? — это был первый вопрос, который он задал, как только переступил порог особняка.

— Думаю, тебе следует поблагодарить бабулю Селесту за то, что она вообще решила тебе об этом сообщить, ведь я не собиралась этого делать! — грубо ответила я, скрестив руки над своей огромной футболкой с надписью: "Sorry, i'm not listening" («извини, я не слушаю»)

— Эмилия Беатрис! — повысил свой голос отец на меня, а я лишь закатила глаза кверху. В холле были только я, сестра, отец и Чико, но папа ненавидел, когда я выказывала свое явное неповиновение ещё при ком-то, тем более, если этот кто-то был из солдат. — Иди в свою комнату, сейчас же!

— О, не бойся, я спустилась сюда, чтобы проводить Адель, а не встретить тебя! — папа посмотрел на меня просто убийственным взглядом, и я действительно видела, что он был чертовски зол на меня сейчас. Гнев прямо так и исходил от него.

— Мы поговорим о твоем отвратительном поведении позже!

— О, отлично, давно не было подобного разговора, да? В этот раз ты запрешь меня не в комнате, а уже в сыром подвале с крысами? Или сдашь меня в психишку, как сделал с Адель ранее, а? Хотя ты даже не удосужился узнать, что твоя дочь не сумасшедшая! — я не знала, что со мной происходило, но я просто вывалила на него все это прямо сейчас. Я больше не могла молчать. Кажется, отец слегка побледнел, в его глазах виднелась только боль. И эту боль причиняла ему я своими словами. — Знаешь что? — я сглотнула. — Ты не знаешь нас! Ни меня, ни Адель! Мы будто не твои дочери, а твои игрушки, с которыми ты делаешь то, что хочешь! Когда одна из нас стала слишком проблемной, то ты избавился от неё, сдав в психушку! А когда младшенькая стала себя плохо вести, то ты решил выдать её замуж, даже не спросив: хочет она этого или нет! Ты все решил за нас! Ты даже не попытался поговорить с нами! — я горько усмехнулась. — Любящие отцы так не поступают со своими детьми, черт возьми! Да мне даже тяжело назвать тебя «папой» после этого! — я тяжело вздохнула, положив руку на свою вздымающуюся грудь. — Хочешь знать правду? Вы с мамой сделали нашу жизнь такой! Вы уничтожали нас, сделав нас несчастными! Вы виноваты в том, что мы пережили. И нет, это не Адель разрушила нашу семью, как я думала раньше, нет, это сделали вы! — затем я развернулась, и убежала наверх, даже не желая больше смотреть в его глаза, которые были копией моих. Возможно, я была слишком резкой и грубой, но мне было так обидно, так больно, что я больше не могла держать это все в себе.

Забежав в комнату и захлопнув за собой дверь, я опустилась на пол возле кровати, прижала колени к груди, и посмотрела в окно. Казалось бы, шел пятый год, как мамы нет в живых, казалось бы, боль должна была поутихнуть, а жизнь наладится, но это было совершенно не так. Становилось все только хуже и хуже. Наши отношения с отцом были не просто плохими или даже ужасными, нет, они были никакими, их просто, черт возьми, не было. Он сам отдалился от нас, когда мы в нем так нуждались.

Мне было двенадцать, когда я лишилась матери, и буквально на своих глазах увидела момент ее смерти, увидела, как собственная сестра воткнула ей нож прямо в живот. Но вместо того, чтобы быть рядом, отец просто отдалился. Сначала он занимался Адель, проведя какое-то время в Швейцарии, чтобы обустроить её в клинике, а когда он вернулся, то полностью ушел в дела мафии. Мы даже толком не пересекались, потому что его почти никогда не бывало дома. А я нуждалась в его внимании, я нуждалась в его поддержке и заботе, которую он мне тогда не оказывал. Но сейчас... сейчас мне это уже было совершенно не нужно, потому что я привыкла быть одна. Привыкла также, как и привыкла Адель. Мы сами боролись со своими проблемами и страхами все эти года, пока папа пытался обеспечить нашу «безопасность». Конечно, он не был тираном, как многие другие отцы в мафии, нет, папа, наверное, любил нас, но как-то по-своему. Тем не менее, мне было обидно, что он стал будто чужим человеком для меня.

Послышался стук в дверь, а затем знакомый голос, это был Чико.

— Я войду? — но он уже сделал пару шагов, и закрыл за собой дверь.

— Ты уже вошел, Чико. — он лишь фыркнул, подошел ко мне и сел рядом со мной на пол. — Пришел читать мне нотации? Если да, то я не намерена их слушать!

— Нет, я не собираюсь учить тебя жизни, и кроме того, твои проблемы с отцом меня не касаются. — заявил вдруг он, и я посмотрела прямо на его лицо. Чико был человеком-загадкой, я почти ничего о нем не знала, но при этом, продолжала беспрекословно ему доверять, потому что так делала бабушка.

— Тогда зачем ты пришел? — и я лучше рассмотрела его идеальный, бордовый костюм в клетку, и даже обратила внимание на лаковые туфли в цвет костюма. Он всегда выглядел сногсшибательно, ничуть не преувеличивая.

— Мой отец был хорошим человеком, хоть и не уделял должного внимания своей семье ввиду сложной работы. — я притихла, начав внимательно его слушать, ведь он никогда ни с кем не откровенничал. Это впервые, когда он рассказывал мне что-то о своем прошлом. — Как и твой отец, он любил нас, но работа занимала у него гораздо больше времени, чем мы. Нашим воспитанием занимался, кто угодно, но только не он.

— Нашим?

— Да. — он сглотнул. Чико колебался, это было видно по его «бегающим» глазам, но он все же решил рассказать мне чуть больше, чем явно намеревался. — У меня были брат и сестра. — мои глаза округлились.

— Были?

— Да.

— Они... прости, я не... — я сглотнула. — Их убили?

— Мой старший брат все еще жив, что не скажешь про сестру.

— Мне жаль, Чико. — и я положила свою руку на его плечо.

— Ты не знала. — на его губах появилась натянутая улыбка. — И это было давно, я уже отпустил свое прошлое.

— Но... — я снова замялась, не зная, как спросить. — Но твой брат, если он жив, то почему ты с ним не общаешься?

— Когда я говорил, что мой отец был хорошим, и что он не занимался нашим воспитанием, я имел ввиду, что мы были, грубо говоря, сами по себе. — я затаила дыхание. — Мой старший брат стал тем, кого интересовала только власть. И его совершенно не волновали «семейные узы», поэтому, он решил просто избавится ото всех членов своей семьи, что ему почти удалось сделать. — и кажется, я перестала дышать, совершенно не ожидая такого ответа. Чико поднялся на ноги и посмотрел на меня сверху вниз. — Мой брат убил всю мою семью, и убил бы и меня, если бы отец не пожертвовал собой, чтобы спасти мою жизнь. Папа хотел, чтобы я жил, он любил нас, несмотря на то, какими мы выросли, несмотря на то, что он не был с нами особо близок в детстве, но он любил нас.

— Кто ты? — это единственное, что я спросила.

— Больше не тот, кем родился.

— Ты знаешь, о чем именно я спрашиваю.

— Если я скажу тебе, то мне придется тебя убить. — и он подошел к двери. — Я и так рассказал слишком много, Эмилия. — затем Чико ушел, оставив меня в каких-то непонятных чувствах. Очередные загадки, новые вопросы в моей голове, на которые, очевидно, знала ответы только моя Nonna.

Следующие пару дней пролетели в огромной суматохе, Адель улетела с бабушкой и Чико в Швейцарию, а мы готовились к переезду. Оказывается, отец был назначен временным младшим боссом Лос-Анджелеса, но я, как всегда, узнала об этом самая последняя, и то, узнала от Массимо. Весь персонал собирал наши вещи, упаковывал даже какую-то небольшую мебель, которую отец, видимо, планировал перевезти с собой, и накрывал большими, белыми полотнами ту, что оставалась здесь. Это делалось для того, чтобы все не покрылось пылью, хотя, как мне кажется, это была лишь бесполезная трата времени и сил всего персонала особняка.

Вместо отца в Финикс был назначен кто-то другой, и черт, мне было так неинтересно, что я даже не спросила: «а кто именно?». Забавным было то, что я узнала от Энзо, что семья Боттичелли тоже переезжала с нами в Лос-Анджелес, так как мой отец принял такое решение, ведь его отец и отец Массимо были ближе всего к Карузо. Но... но семья Сарто, семья Идары, оставалась здесь, в Финиксе, по каким-то непонятным мне причинам. Идара звонила мне, как минимум, раз двадцать за последние два дня, но я не брала трубку.

Когда переезд был окончен, и мы заселились в новый, не менее роскошный, чем прошлый, дом, отец ещё больше погрузился в работу. Он, конечно, пытался заговорить со мной во время нашего переезда, однако, я делала вид, что я либо спала, либо была очень занята, так что нормального диалога у нас так и не вышло. Новый особняк, состоящий, кажется, из трех этажей, я ещё не занималась его исследованием, честно говоря, совершенно мне не нравился. Потому что это был не дом, где я выросла и провела свое детство, каким бы плохим оно не было. Я чувствовала себя тут некомфортно, казалось, что я пришла в какой-то музей, но он был настолько большим, и непонятным, и к тому же, мне благополучно забыли выдать карту, что я могла тут запросто потеряться.

Ещё и эта дурацкая новость о том, что Массимо пришлось остаться в Финиксе, ведь у него был свой клуб, и к тому же, он временно взял на себя управление и другими клубами моего отца, так что, он с головой ушел в мафиозный бизнес. Честно говоря, мне не хватало его компании, и наше общение сейчас ограничивалось лишь быстрыми созвонами раз или два в день.

Что касается Адель, то, вроде, у неё все было хорошо, она неплохо проводила свое время в Швейцарии, но пока не была уверена, когда точно вернется. Таким образом, единственным человеком, кто составлял мне сейчас компанию, был Энзо.

В первые дни нашего переезда мы сразу же начали исследовать город, и черт, он мне нравился гораздо больше, чем Финикс. Хоть оба города и были расположены в юго-западной части Соединенных Штатов, но Финикс буквально находился в пустыне, там всегда было жарко и сухо. Лос-Анджелес же, благодаря океану, имел более мягкий климат. Природа вокруг Финикса была представлена пустынными ландшафтами и горными хребтами, в городе Ангелов же есть и пляжи, и горы, и даже леса. Но больше всего здесь меня привлекает Тихий океан, невероятные пляжи и конечно же, гонки, которые распространены здесь гораздо лучше, чем в моем родном городе.

Город очаровывал меня своей многоликостью: от солнечных пляжей до величественных гор, от шумных улиц Даунтауна до уютных районов, утопающих в зелени. Лос-Анджелес — это не просто город, это целая вселенная, где я нашла что-то своё.

Первый день мы с Энзо изучали знаменитые районы, такие как Беверли-Хиллз и Малхолланд Драйв. Конечно же, находясь в столице кино и телевидения, мы не могли не посетить Universal Studios и Warner Bros, а также множество музеев и галерей, посвященных искусству и истории кинематографа. Я просто была без ног в тот день, но я действительно не помнила, когда я в последний раз так хорошо проводила свое время. Столько много новых положительных эмоций, и думаю, что мы с Энзо наконец-то смогли вернуться к былой дружбе после таких совместных приключений.

Но тот день, когда мы добрались до пляжей, стал для меня ключевым. Все в моей голове перевернулось с ног на голову, когда я увидела эти волны, этот песок, и этих счастливых людей, занимающихся каким-то спортом, кто-то бегал, кто-то подтягивался на турниках, а кто-то серфил. И черт, когда я увидела этих серферов на досках, я буквально перестала дышать, завороженно наблюдая за ними. Я даже не могу описать словами, как невероятно, как волшебно они выглядели, ловя эти большие волны. Пляжи стали моим всем, а желание научиться серфить все не отпускало меня. Я тоже хотела покорить этот океан.

Сначала я приходила сюда с Энзо, потом я начала бегать по утрам одна, когда здесь ещё не было столько людей и туристов. Я вставляла в уши беспроводные наушники, включала свою любимую Лану Дель Рей, и бегала по побережью, наслаждаясь приятным, и таким свежим, океанским воздухом. Это было невероятное ощущение, я впервые почувствовала себя собой за столь долгое время.

Вечером мы приходили на пляж с Энзо, иногда играли в пляжный волейбол с какими-то ребятами, иногда просто тренировались, но однажды, мой друг меня удивил. Вместо обычного вечера, который мы проводили вместе, мы приехали на один из моих любимых пляжей в городе рано утром.

— Ну и что мы тут делаем? — спросила я у него, одетая лишь в короткий кроп-топ с надписью "my LA", и такие же короткие, джинсовые шорты на низкой талии с серебряной цепочкой. Все таки утром здесь было довольно прохладно, и думаю, что мне следовало взять свою толстовку.

— Видишь вон того парня с золотой доской? — и Энзо, одетый лишь в шорты и свободную футболку, тыкнул пальцем в невысокого парня, одетого в специальный костюм для серфинга, в руках которого была странная, но безумно красивая доска с золотистым отливом. — Это твой инструктор, и твоя новая доска! — мои глаза округлились от шока.

— Что? — выдохнула я, не веря, и с широкими глазами уставилась на своего друга, который был гораздо выше меня. — Это ты... для меня?

— Да, я просто устал слушать, как ты хочешь... — решил пошутить он, но я его опередила, и крепко обняла, чем удивила нас обоих.

— Спасибо, Энзо. — прошептала я, отстранившись от него, но мой друг был как-то напряжен, даже его глаза немного потемнели.

— Я просто хотел сделать тебе хоть что-то приятное.

— Ты сделал. — и я улыбнулась. — Пойдём?

— Да.

— Кто последний, тот сегодня и моет машину! — крикнула я, и рванула вперед, несясь босиком по песку прямо к океану. Мои темно-каштановые волосы развивались на ветру, моя улыбка была такой широкой, какой, наверное, никогда не была, я распахнула руки, чувствуя себя впервые хоть немного свободной, но тут, я споткнулась о собственную ногу, и свалилась прямо на песок, Энзо, который пытался спасти меня от падения, тоже свалился рядом со мной, и мы громко рассмеялись, выплевывая из своего рта его песчинки.

— Ты чертовски сумасшедшая! — сказал он мне, и посмотрел прямо в мои глаза. — и такая невероятная. — прошептал он себе под нос, но я услышала. Наши лица находились слишком близко к друг другу, я чувствовала его тяжелое дыхание на своих щеках, а взгляд — на губах.

Время остановилось.