Глава 16.🎲
Тишину нарушил только шум снаружи за дверью. Но даже он казался не настоящим – как будто весь мир затих, оставив их наедине с тем, что назревало.
— Джи, — тихо сказал Минхо, — ты ведь тоже чувствуешь это?
— Я чувствую… что стою на краю. И что один шаг – и всё полетит к чёрту.
— А может, наоборот – начнётся.
Он чуть нагнулся ближе. Рука всё ещё не касалась, но расстояние между ними стало почти невыносимым. Хан чувствовал, как пульс бьёт в запястье – прямо под тем местом, где зависла ладонь Минхо.
— Скажи хоть раз правду, — прошептал Джисон. — Почему ты согласился помогать? Ты же явно свои преследуешь цели.
Минхо смотрел на него серьёзно, без привычной насмешки или бравады. Глаза потемнели от чего-то глубокого, настоящего.
— Потому что, когда ты рядом, я перестаю быть только Ксеноном. Становлюсь тем, кто может выбирать. Кто может… чувствовать. Жить.
— А если я отойду?
— Я не отпущу.
— Даже если я попытаюсь убить тебя?
— Даже тогда. Потому что, может быть, ты – моя последняя ошибка. Или мой последний шанс.
Хан закрыл глаза на секунду. Он не мог думать. Не мог дышать, не мог делать шаг ни вперёд, ни назад. Только быть. Здесь. С ним.
— Ты ведь всё равно предашь, — сказал Хан, не особо веря словам Хо. — Потому что так устроен. Ты выживешь, даже если сожжёшь всё вокруг.
— Тогда сожгу с тобой, — ответил Минхо, и в его голосе не было ни капли лжи.
В эту секунду, в этом напряжении, Джисон понял: он уже выбрал. Не умом. Не логикой. Не долгом.
Выбрал сердцем.
И если это конец – пусть он будет настоящим.
— Что же ты преследуешь, Минхо?
— Я? — парень отошёл и, оперевшись на стол, взял небольшой ножик и начал им играть.
— Да… ты же согласился помогать, явно хочешь получить свою выгоду.
Минхо вертел нож между пальцами, глядя на него так, будто в лезвии отражался не Джисон, а что-то гораздо древнее, хрупкое и опасное.
— Я хочу свободы, — сказал он наконец. — Не той, которую продают в манифестах. Не той, где ты меняешь одни цепи на другие. А той, где ты можешь проснуться и знать: ты жив не по приказу.
Он поднял глаза, и Джисон вздрогнул, потому что впервые увидел в них не тьму, не огонь, а тоску. Глубокую, безысходную тоску по тому, что Минхо, возможно, никогда не имел.
— И ты думаешь, я – путь к этой свободе?
— Нет, — он усмехнулся. — Я думаю, ты – якорь. Если отпущу тебя, снесёт штормом. Я не хочу снова стать тем, кто не чувствует боли.
— Тогда ты глупец, — сказал Джисон. — Потому что рядом со мной боль – всегда.
Минхо подошёл ближе. Положил нож на стол. Не прикасался, но голос его стал тихим, почти ласковым:
— Значит, я хочу этой боли. Потому что она живая. А всё остальное… давно мертво.
Молчание снова обрушилось между ними. И на этот раз оно было не как стена – как мост. Хрупкий, зыбкий, готовый рухнуть от одного неверного слова.
— Если ты предашь, я не пощажу, — сказал Джисон, тихо, почти спокойно.
— И я приму это, — ответил Минхо. — Но до того – я буду рядом. Пока ты позволишь.
И Хан, медленно, будто сквозь воду, кивнул.
— Ты пытаешься в доверие втереться, а?
— Вовсе нет. Я не тот человек, который будет пытаться заслужить твоё доверие. Со временем ты сам поймёшь, что можешь положиться на меня.
Хан ухмыльнулся и переключил взгляд.
— На этом закончим. Завтра нужны будут бумаги, — встал Джисон и направился к выходу.
— А не боишься, что я их сожгу?
Хан обернулся, нервно сглотнув. А Минхо ухмыльнулся.
Ведь кроме бумаг и той записи он не знал как ещё доказать, что генерал проворачивает грязные дела.
— Чёрт… — выдохнул Джисон.
— Ну? Что будешь делать? — скрестил руки Хо.
— Ксенон, давай договоримся. Что ты не делаешь шаг без меня. Никакой.
— Хм, решил командовать мной?
— Нет. Но мы с тобой договорились.
— Слишком храбрый ты, Джисон.
Хан потянулся за пистолетом, пытаясь припугнуть Хо.
Юноша щёлкнул и за Джи появились парни Минхо.
— Сейчас как решишь вести игру?
— Грязно играешь, Хо.
— Кто бы говорил, — приподнял бровь парень, улыбнувшись уголком губ.
— Так, давай по-другому поговорим.
— Оставьте нас.
Компания вышла.
— Слушаю тебя, — сел за стол Минхо.
— Я тебе предложил помочь мне и ты согласился, так?
— Допустим.
— Не допустим, а так и есть. Ты пообещал прикрыть меня.
— Да. И? Что я получу взамен?
— А что ты хочешь?
— В общем, всё, закончили, — не выдержал Минхо. — Просто проверял тебя, как долго выдержишь мой допрос.
— Как видишь, — слегка улыбнулся Хан.
— Играем вместе. До конца.
— Договорились. До завтра, Ксенон, — вышел Хан.
Минхо остался сидеть в тишине. Лезвие ножа лежало на столе, отражая тусклый свет лампы, будто хранило в себе отголоски только что прозвучавших слов. Он провёл пальцем по металлу, не ощущая ни холода, ни страха – только привычное, глубокое ожидание.
— До конца… — повторил он вполголоса.
Дверь за Ханом уже давно закрылась, но ощущение его присутствия всё ещё висело в воздухе. Минхо не мог решить, глупец он или безнадёжный романтик. Может, и то, и другое. Но точно знал: этот парень уже давно стал чем-то большим, чем просто цель или переменная в уравнении.