35 глава
Джесс лежала головой у меня на коленях. Я чувствовал, как мои джинсы пропитались кровью. Кузина уже пришла в себя и стонала от боли, тяжело дыша. Мне было больно смотреть на такую Джессику. Мне больше нравилась весёлая, сильная Джесс... А не этот ходячий и бледный обморок, на который она сейчас была похожа.
В доме Скотта были нужные медикаменты и чистые бинты, ведь его мама всё-таки врач, поэтому мы решительно поехали к нему.
Малия сидела в другой машине со Скоттом. Мы же ехали в машине Дитона, но без него самого. Он и Перриш остались в ветеринарной клинике прибирать бардак, что оставил после себя и мы, и демон: по всюду была разбрызгана кровь, на эту самую липкую красную жидкость прилипали чёрные демонические перья. В общем, комната, когда мы уходили, выглядела так, словно здесь подралась стая чёрных воронов.
Тео пошёл к Марго.
Когда Стайлз припарковал машину возле дома своего друга, то я бегом взял на руки Джесс и понёс к двери. Мелисса и её муж, Арджент, встретили нас и пропустили в комнату, где я положил кузину на чёрный диван из искусственной кожи. Да уж, жалко мебель, вся в крови будет.
Айзек почти полностью восстановился после драки со Сьеррой. Но одежда оборотня была перепачкана кровью, поэтому Скотт побежал наверх, к себе в комнату, дабы дать Айзеку что-то и своей чистой одежды.
Айзек отправился в душ, чтобы смыть с себя засохшую кровь. Из ванной комнаты зашумела вода, с громким стуком ударяясь о дно душевой кабинки.
Мелисса стала осматривать повреждения Джессики. И хотя девушка уже восстанавливалась, осмотреть рану всё равно бы не помешало. Спустя несколько минут копашений рук Мелиссы в липких от крови волосах моей кузины и недовольных и сморщенный от боли физиономий самой девушки врач вынесла свой вердикт:
– Рана глубокая, но для тебя, Джесс, совершенно не смертельная. Возможно, сотрясение мозга, и лучше бы съездить в больницу, но это уже на ваше усмотрение. Ну, кто-нибудь ещё пострадал? – спросила женщина.
Скотт подвёл к своей матери Малию, рана которой всё не хотела заживать. Возможно, потому, что там всё ещё осталось осколки. А возможно, потому, что Дитон, будучи друидом и советником, вряд ли сделал стёкла в своей ветеринарной клиники и обычного стекла...
Мелисса, обработав рану Малии перекисью водорода, стала аккуратно вытаскивать самый большой осколок, стараясь его не раскрошить на более мелкие.
Малия мужественно терпела боли, которую приносили руки МакКолл.
Наконец, острый осколок был вытащен из руки девушки. Мелисса, медицинским пинцетом, начала вытаскивать другие, более мелкие осколки. Но для этого пришлось покопаться в ране, часто обрабатывая её.
Наконец, закончив, Мелисса убрала пинцет и перекись в аптечку. Но почти все заметили, что лучше Малии не стало: она была также бледна, как полотно, а кровь не переставала течь.
Было ясно, что что-то не так. Рана никак не хотела заживать, даже когда Мелисса перебинтовала руку девушки: бинт всё наливался кровью.
– У кого-нибудь есть предположения, что это может значить? – спросила Мелисса.
– У меня. Это, скорее всего, было необычное стекло. Вы же знаете Дитона, – предположил я.
От лица Джесс
Питер сидел рядом со мной, а Скотт всё пытался дозвониться Дитону, который всё никак не хотел брать трубку.
Позвонив уже пятый раз в надежде, что Дитон услышит, Скотт проматерился и кинул свои ключи от машины Дереку. Мой кузен одной рукой поймал связку ключей и удивлённо посмотрел на Скотта:
– Зачем это?
– Съезди к Дитону и возьми с собой Малию, пожалуйста, – вежливо попросил Альфа Дерека, – Мы скоро подъедем.
Дерек кивнул помог Малии подняться с дивана, на котором видела девушка. Рядом с диваном, на полу, валялись окровавленные бинты и полотенца. Кровь всё текла и текла, и нужно было ехать к Дитону. Только советник знает, из чего у него сделаны окна, и что можно с этим делать, пока Малия не умерла от потери крови.
Оборотень и койот скрылись за дверью. В воздухе витала тишина, которую никто не спешил нарушать.
Голова раскалывалась. Вместо волос висели какие-то грязные окровавленные нити. Надо было помыться, но я понимала, что если сейчас встану, то из этого дома меня уже будут выносить. Причём вперёд ногами.
Меня сильно тошнило и кружилась голова, но я не придавала этому значение, хотя и училась на медика. Знала, что со мной всё будет в порядке, и уж точно мне не придётся заказывать себе надгробье. Не сегодня.
По сторонам от меня сидели Питер и Айзек. Видя, как мне хреново, Айзек, который только недавно выбрался из горячего душа, держал меня за руку, боясь обнять: рана на голове всё ещё не зажила.
Следующее действие Питера подвергло в шок всех: он взял и обнял меня, аккуратно, по-отцовски, слегка задевая рану на голове. Я тихо вскрикнула, но тут же прильнула к своему отцу.
Удивляло меня лишь то, что все 23 года своей жизни я не знала о своём отце. Не знала ни о чём. Но меньше месяца назад я узнала обо всём. Я нашла своего отца. Свою сестру. Нашла свою любовь.
И теперь я больше всего боюсь потерять их.
От лица Лидии
Я не знаю, сколько времени прошло. Но по ощущениям, месяца два. Хотя я не уверена.
Честно, я уже не уверена, что вообще жива...
Может, это и есть загробный мир. Нет, может, я и не верю в ад или рай, в деревья с золотыми яблоками, в чертей с вилами, но я думаю, что после смерти определённо что-то есть.
Может, меня уже похоронили? Может, демоница не забрала меня, а просто-напросто убила?
Да уж, от практически полного одиночества (не считая, конечно, Стивена), у меня скоро съедет крыша. Ровно так же, как и у Чейза.
Хотелось рвать волосы на голове. Хотелось кричать.
Хотелось сдохнуть.
Хотя, кто знает, может, последнее моё желание уже давно исполнилось...
Стивен сидел на диване в моём доме, и я практически чувствую, как тихо и медленно уезжает его крыша. В воздухе уже пахло сумасшествием.
Но может, это от меня пахнет сумасшествием?
Может, мы уже вдвоём сошли с катушек?
Удивительно, но к Стивену я ничего, кроме благодарности, не чувствовала. Он много поддерживал меня, потому что сходить с ума я начала первой. Наверно, потому, что ему не особо хотелось проводить чёрт знает сколько времени (а может, и до конца его дней, если он настанет) с психически ненормальной. А может ему просто меня жаль.
Хотелось бить посуду об стену.
А сейчас просто всё равно. Сейчас просто смотрю в стену, не видя ничего перед собой. Пустой взгляд, пустые мысли, никак не связанные между собой.
Я начала писать книгу. Про наш мир. Про себя. Автобиография, так сказать. Хотя больше походит на фантастику для подростков.
Сама бы я читать такое не стала. Да и писать не стала бы. Но если бы не это, то я бы просто отключилась от жизни.
Я пишу в найденном в моей тумбочке блокноте. Исписала почти половину. Больше заняться нечем.
Это хоть как-то отвлекает.