Шанс контроля
Бэйби вышел из комнаты. Дверь за его спиной захлопнулась с глухим щелчком. Он на мгновение замер, и тут заметил фигуру в полутени — Джину. Тот стоял, скрестив руки на груди, с мрачным лицом и тяжёлым взглядом. Было видно: он слышал всё.
— Ты допускаешь ошибку, — сказал Джину глухо. — Гви-ма воспользуется этим моментом.
Бэйби усмехнулся с холодной издёвкой:
— Спасибо за лекцию, капитан очевидность. Ты бы ещё напомнил, что ночь темнее перед рассветом.
Повисла напряжённая, почти зловещая тишина. Джину сделал шаг вперёд, голос стал тише, но в нём чувствовалась острая боль:
— Она не выбирала "никогда", — сказал он. — Нао выбирала время. А ты ей не дал этого. Вот и услышал то, чего она сама до конца не поняла.
Бэйби откинул голову, хмыкнул и сквозь зубы процедил:
— Жаль, что ты так хорошо понимаешь всех, кроме себя.
И прежде чем Джину успел что-то ответить, Бэйби исчез — растворился в густом красном дыму и оказался на крыше здания — там, где раньше была их студия, их дом, их убежище. Он стоял, глядя в пустоту, будто надеялся вырвать из неё хоть что-то, способное удержать от падения. В груди вспыхнула резкая боль. Шёпот проник внутрь, будто голос пророс сквозь кости:
— Ты одинок, — прошептал Гви-ма, — ты всегда был одинок.
Я был рядом, когда все отвернулись. Когда тебя оставили умирать в одиночестве. Когда предавали...
Бэйби зажмурился — и увидел себя. Ребёнка. Сгорбленного в углу сырой, мрачной комнаты. Потолок капал, стены усеяны пятнами, воздух пах плесенью. Его тело — в синяках, губы в крови. За дверью — крик матери:
— Ты позор! Лучше бы я тебя не рожала!
Его убежище — шкаф. Тёмный, тихий. Но даже там голос находил его. Сначала — шёпотом, потом — всё громче, ближе:
— Я вижу тебя. Я — тот, кого ты ждал. Тот, кто спасёт.
Рука, будто изнутри, скользнула по сердцу. Слёзы, которые должны были высохнуть ещё в детстве, давно исчезли. Осталась только тьма. Она росла.
Следующее воспоминание — яркий свет. Взрослый Бэйби на сцене, ослеплённый софитами. Тысячи голосов, миллионы глаз. Его имя на экранах, его лицо на билбордах. Он — звезда. Кумир. Желанный. Фанаты кричат его имя, продюсеры ждут решений, СМИ следят за каждым вдохом. Он думал, что заполнил пустоту. Но именно тогда Гви-ма вернулся. Как будто ждал, когда он станет уязвимым.
— Смотри, что ты построил, — прошипел он. — Но ты ведь знаешь: это иллюзия. Ты не стал счастливым. Ты стал моим.
В ту ночь он пришёл. Без предупреждений. Без борьбы. Он просто забрал душу. Потому что всё внутри Бэйби уже давно было отдано. Память вновь отбросила его в прошлое.
Маленький Бэйби в холодном дожде. Запертая дверь. Синие губы. Дрожащие руки. Поздний вечер. Голоса за стеной:
— Он никогда не станет таким, как мы.
Комната, наполненная криком:
— Ты — ошибка.
— Всё, что ты создал, — это я тебе дал, — прошептал Гви-ма. — Я взрастил твой страх. И выковал из него силу. А теперь ты слабеешь. Из-за неё. Из-за чувств.
Тело Бэйби дрожало. Дыхание сбивалось. Колени подкашивались.
Внутри всё сжималось, будто что-то вырывалось наружу. Нао. Силуэт, светящийся сквозь его тьму. Её смех. Её взгляд — не на демона. На человека. И её голос:
— Если хочешь знать ответ прямо сейчас... Я выбираю «никогда».
Разлом внутри. Что-то оборвалось.
Он шагнул назад и рухнул на колени. Пальцы впились в бетон. Он не чувствовал холода — дрожал оттого, что уже не мог скрывать. Не мог сдержать.
Его глаза расширились, а в ушах всё ещё звучал шёпот:
— Ты всегда будешь один. Тебя никто не принимает. Это твоя правда. Твоя сущность.
Бэйби медленно выдохнул. Пустота застыла в глазах, а в груди зияла трещина. Демон с трудом поднял голову, кровь стучала в висках, будто сама душа сопротивлялась словам, которые уже знала. Сквозь стиснутые зубы он прошипел:
— Чего ты хочешь, Гви-ма?
В ответ — лишь тягучая пауза, как перед бурей. И потом — голос, словно змеиный яд, обвивающий сознание:
— О, я хочу совсем немного, — прозвучало с мягкой насмешкой. — Хочу, чтобы ты вернулся к ней.
Чтобы ты нанёс ей боль. Сломал её.
Хочу, чтобы ты заставил её сомневаться в себе... в тебе. Хочу, чтобы ты стал её тенью — её кошмаром.
Он приблизился невидимым, но ощутимым присутствием, и каждое слово звучало прямо внутри черепа:
— Я хочу контролировать её. Так же, как и всех вас. Вы думали, что свободны? Что ваши чувства — ваши? Нет. Всё это — моё. Ваш страх. Ваши слабости. Ваши желания. И особенно — ты, Бэйби. Ты — моё самое лучшее творение.
Бэйби заскрипел зубами, склонившись ниже, будто его пригвоздили к земле. Но он молчал. Гви-ма продолжал:
— А она... она особенная. Я чувствую в ней силу, которую могу обратить во тьму. Но через тебя. Через то, что ты к ней чувствуешь. Ты будешь моим проводником. Моим ножом. Моим пленником. А она — моим трофеем.
И вдруг — смех. Долгий, болезненно нежный.
— А теперь... будь хорошим мальчиком. Вернись к ней. Сделай, как я прошу.
Бэйби, сжав кулаки до побелевших костяшек, закрыл глаза — но перед ним снова всплыла Нао. Тёплая. Упрямая. Видящая в нём свет. Он зашипел сквозь стиснутые зубы:
— Заткнись.
И тишина. Гнетущая, липкая, словно кровь на руках. Бэйби остался на коленях, с разбитым сердцем и выбором, который отказывался признавать. Демон не знал, что ему делать. Тело слушалось, но разум был в водовороте. Казалось, ещё секунда — и он сломается, либо утонет в этом шёпоте. Он с трудом встал с колен, будто вес чужой воли придавливал его к земле. Оглушённый, он направился к двери на крышу. Медленные шаги. Скрип петли. Он вошёл внутрь. Коридоры студии были знакомы до боли, но теперь казались чужими — будто воздух тут стал тяжелее, стены — ближе, а свет — глуше. Прошёл мимо кухни, миновал тренировочный зал, не замечая никого — и никто не замечал его. Остановился у простой серой двери. Комната без названия. Та самая, куда он всегда заходил, когда хотел исчезнуть. Убежать от шума, от людей, от ответственности. Когда не было концертов, интервью, камер — и когда всё, что оставалось, было он сам. Или то, что от него осталось. Он толкнул дверь. Тишина. Свет падал полосами из окна, пыль медленно кружилась в воздухе. В углу — потертый диван, пара старых колонок, на подоконнике — тетрадь с чьими-то записями. Он опустился на диван, уставившись в никуда. В этой комнате всё было по-прежнему. Но он — нет. Он закрыл глаза. На миг. На вечность.
Гви-ма молчал. Но его тень всё ещё была рядом.Он чувствовал её на своей шее, на спине, внутри. И только в этой тишине — Бэйби мог позволить себе задать вопрос, которого боялся больше всего:
«А что, если я...»
Мысль была как яд, ползущий по венам.
«Что, если я приведу её к нему? я — единственный, кто может это сделать?»
— Нет... — голос дрожал, почти исчезая в тишине. — Я не могу обречь её на это.
Эти слова с трудом вырвались из него, словно он тянул их сквозь собственную боль. Они застряли в горле, оседая в груди тяжёлым грузом. Он стоял в тусклом свете пустой комнаты, один, но с ощущением, что за ним наблюдает нечто древнее, голодное. Его дыхание сбилось, сердце стучало глухо, как будто бились кулаки по закрытой двери.
— Чёртов Гви-ма... — прошипел он сквозь зубы, стиснув кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. — Ты хочешь использовать меня... чтоб разрушить её... так же, как разрушил меня?
Перед глазами встала Нао — улыбающаяся, упрямая, свободная. Её голос, её смех, даже её гнев. Всё в ней было живым. Светлым. И он — тьма, сдерживаемая с трудом. Гви-ма знал. Он знал, как приблизиться, через боль, через одиночество. Он шептал с самого детства, знал каждый шрам на сердце Бэйби. И сейчас он снова был рядом — невидимый, но ощутимо реальный, как тень, как проклятие. Он чувствовал, как внутри вспыхивает сопротивление. Слабое, неровное, как пламя свечи, но оно было. Он не мог позволить этому голосу, этой тьме, коснуться Нао. Он знал, что сам уже разрушен. Но она — ещё нет.
— Делай все что душе угодно, но только со мной, — выдохнул он, с болью, с яростью. — Она никогда не станет твоей пешкой.
Он медленно опустился на край дивана, сердце всё ещё колотилось в груди. Его ладони дрожали. Но не от страха — от решимости. Гви-ма хотел использовать его, как использовал всех до него. Но он не даст этого шанса.
— Ты не получишь её, — сказал он тихо, но твёрдо.
И впервые за долгое время — в самом углу души — мелькнуло нечто похожее на силу. Не надежду, нет. Но волю. Волю сопротивляться Гви-ма.
————————
Внимание, акция! 25 звезд + 15 комментов = Двойная порция отборного контента прямо в ваш мозг! Да-да, я тот самый автор, который живет на вашей поддержке. Писать главы – это как майнить биткоины: процесс трудоемкий, иногда вылетает синий экран. Но стоит увидеть ваши звездочки и комменты – сразу чувствую прилив сил и вдохновения! Словно вы дали мне волшебный пендель в нужном направлении! Поэтому, господа инвесторы, не скупимся! Заряжаем автора позитивом и получаем двойной профит в виде новых глав!