Единственная погрешность
Марина Цветаева — «Нет, я тебя не любила…»
Нет, я тебя не любила,
Ты мне — как соль на язык.
Ты мне — как полдня в пыли,
Как ночь без фонарей.
Ты мне — как крик в тишине,
Как гибель в ночи.
Я не хочу, чтоб во мне
Ты жил — как червь в крови.
Но если б ты умер —
Я б в гроб к тебе легла
____________
Темный коридор дрожал в такт работающим двигателям. Хината стояла, вжавшись спиной в ледяной металл переборки, пальцы сжимали сигарету так сильно, что табак высыпался из потрескавшейся бумаги
Из обрывков разговора, долетевшего с палубы, она выловила главное: Стэнли меняет курс. Они придут раньше Сэнку
Губы её дрогнули - не от страха. От ярости, густой и чёрной, как мазут в трюме. Он сделает это. Он убьёт их. Всех
Эта мысль вонзилась под рёбра острее ножа. Дым застрял в горле, когда знакомые шаги раздались за спиной тяжёлые, мерные, рассчитанные. Как приговор
Х-Когда ты с ними столкнёшься... ты их убьёшь?
Голос не дрогнул, но кончик сигареты затрясся, роняя пепел на сапоги
Стэнли остановился, не отвечая. Она знала, он смотрит. Всегда смотрит. Видит слишком много
С-Я говорил тебе быть на мостике утром
Его голос звучал устало, будто они обсуждали смену вахты, а не план убийства
Она резко повернулась, впервые за день встретившись с ним глазами
Х-Ты убьешь их?
Зрачки сузились в темноте, как у кошки перед прыжком. В жилах стучало только одно слово: "Ненависть. Ненависть. Ненависть"
Он шагнул ближе. Медленно. Как хищник, знающий, что добыча уже в углу. Его лицо было пустым, ни злости, ни удовольствия. Просто факт.
С-...Да
Она резко выдохнула дым ему в лицо, но он даже не моргнул
Х-Жаль. А я думала, ты хотя бы детей не трогаешь
Её голос звенел, как натянутая струна
Стэнли ухмыльнулся, невесело, скорее, будто разочарован
С-Ты действительно думала, что я отвечу по другому
Хината резко притушила сигарету о его грудь, ткань обуглилась, запахло горелым. Он не отпрянул
Х-нет..
Выдохнула она, язвительно растягивая слова
Х-но теперь, я точно знаю, что буду той, кто убьет тебя
Хината резко развернулась, чтобы уйти, но его рука внезапно сомкнулась вокруг её запястья. Поворот был слишком резким, её плечо врезалось в его грудь, а свободная ладонь, инстинктивно уперлась в его ребра.
С-Ты забываешься, детектив
Его голос звучал странно, не привычная стальная уверенность, а что-то надломленное, как будто слова давались с трудом.
С-Я ещё решаю, что с тобой делать
Она почувствовала, как его пальцы дрогнули, прежде чем снова сжались. В его глазах, всегда таких уверенных, мелькнуло что-то неуловимое, словно тень.
С-Ты думаешь, ты первая?
Хината медленно подняла подбородок. Её взгляд скользнул по его лицу, отмечая мельчайшие изменения. Напряжение в челюсти, слишком частый пульс на шее.
Х-Убей. Отправь в трюм. Надень наручники
Её слова прозвучали ровно, но в них не было вызова - только констатация.
Х-Но хватит притворяться
Она сделала шаг ближе
Х-Я видела твоё дно, капитан. И оно оказалось... не таким глубоким, как я думала.
Стэнли замер. Его пальцы разжались, оставив на её запястье кровавые полумесяцы. Хината не стала их вытирать, пусть останется этот след.
Они стояли в тяжёлом молчании, где слышалось только прерывистое дыхание. Впервые за всё время между ними не было ярости, только странная, невысказанная усталость.
Когда она наконец повернулась к двери, он не остановил её. Но в последний момент она почувствовала его взгляд. И в нём было что-то, что заставило её сердце сжаться.
***
Дверь захлопнулась с глухим стуком, недостаточно громким, чтобы заглушить хаос в ее голове. Хината застыла посреди комнаты, пальцы судорожно сжимаясь и разжимаясь, будто пытаясь ухватиться за что-то несуществующее. В висках пульсировала боль, ритмичная как метроном: 112 ударов в минуту. Она знала эту цифру слишком хорошо.
Тишина.
Не та напряженная пауза перед боем, а мертвая, безжизненная, как после взрыва, когда дым уже рассеялся, а уши все еще звонят от грохота.
Ее губы, всегда такие язвительные, сейчас были сухими и потрескавшимися. Язык автоматически провел по ним, заставив вздрогнуть от солоноватого вкуса крови.
Голова.
Болела так, будто кто-то вбил раскаленный гвоздь прямо между глаз. Ладони прижались к вискам, ногти впились в кожу. Может, если давить сильнее, боль наконец прорвется наружу, оставив пустоту?
Х-Глупо...
Прошептала она, и собственный голос прозвучал чужим, хриплым, надтреснутым.
В голове, как заезженная пластинка, крутился один и тот же момент: его пальцы на ее запястье, его прерывистое дыхание, его... слабость. Нет, не слабость. Не может быть. Это все часть игры. Всегда было частью игры.
Х-Он лжет. Он всегда лжет.
Фляга с грохотом упала со стола, покатившись по полу. Она даже не вздрогнула. Все внимание было приковано к дрожащим рукам. Эти предательские, мелкие подрагивания, которые не удавалось остановить.
Х-Прекрати это. Соберись.
Но мысли накатывали волной, смывая последние остатки самообладания:
- Его голос, давший ту роковую трещину
- Как его пальцы дрогнули перед тем как сжаться
- Этот взгляд... Нет, не взгляд. Она должна была ошибиться.
Х-Блять... блять... блять...
Кулаки сжались до хруста, ногти впились в ладони. Острая боль, но недостаточная, чтобы перекрыть то, что рвалось изнутри.
Перед ней стена. Белоснежная, гладкая, будто издевательски стерильная. В её ровной поверхности отражался сломанный силуэт, растрёпанные волосы, глаза с расширенными зрачками
Не выдержав, она начала колотить в стену, будто в этом был смысл. Будто трещины в штукатурке могли исправить трещины внутри. Кулаки сжимались, разжимались, били снова и снова, костяшки стерты в кровь, сухожилия горели огнем, но она не останавливалась.
Белая поверхность постепенно покрывалась алыми пятнами, размазанными подчерками, кривыми дорожками. Кровь смешивалась с потом, капала на пол, но боль, эта ясная, простая, честная боль, была единственным, что еще казалось реальным.
Она била, пока пальцы не онемели, пока дыхание не стало хриплым и прерывистым, пока в глазах не поплыли черные пятна. Потом медленно сползла на пол, прижав окровавленные руки к груди.
Стена перед ней теперь была испещрена темными подтеками, как страница из дневника, исписанная невидимыми чернилами. Здесь, в этом углу каюты, остались следы всего, что она не могла высказать.
Х-Почему...
Слез не было. Она запретила себе их давно. Но тело больше не слушалось, спина согнулась, плечи тряслись.
Х-Я устала...
Шепот сорвался с губ. Тихий, сломанный, чужой.
Она действительно устала. Устала ненавидеть. Устала просчитывать каждый шаг. Устала притворяться, что ей все равно, когда каждый нерв в теле кричал обратное.
Капли крови падали на металлический пол, одна, другая, третья... Ровный ритм, как отсчет последних секунд перед катастрофой.
Она сидела, сжавшись в комок, окровавленные кулаки прижатые к груди, лоб уткнувшийся в колени. В ушах стоял гул двигателей, монотонный, равнодушный. Дыхание вырывалось тяжелыми, неровными порциями.
Где-то в глубине сознания теплилась мысль: когда-то, где-то, может быть... Но не здесь. Не сейчас. Не с ним.
Она закрыла глаза. И наконец позволила тишине поглотить себя целиком.
И вдруг - словно удар током
Глаза резко распахиваются, зрачки сужаются от внезапного притока света.
Пальцы сами собой тянутся к пачке сигарет. Это движение она повторяла уже бесчисленное количество раз. Выдёргивают одну, привычное движение, ритуал успокоения. Она зажимает фильтр между губ, чувствуя, как бумага слегка промокла, то ли от морской сырости, то ли от её собственного дыхания
Зажигалка
Она хватает её, привычно щёлкает большим пальцем и тут замечает
Гравировка
Буквы "S.S." - выведены чёткими, почти архитектурными линиями. Его зажигалка. Та самая, что он намеренно оставил на её столе
Зажигалка обжигает ладонь, будто раскалённый уголь. Пальцы судорожно сжимаются вокруг металла так сильно, что гравировка отпечатывается на коже, как клеймо.
Мышцы вздрагивают, рука дёргается в броске...
...И замирает на полпути.
Тело не слушается.
Ладонь дрожит, то ли от ярости, то ли от чего-то другого, более опасного. Сухожилия натянуты до белизны, но пальцы не разжимаются.
Х-Выбрось. Просто отпусти.
Приказывает себе.
Но вместо этого большой палец сам скользит к колесику.
Щелчок.
Огонь вспыхивает, жёлтый, неровный, как её дыхание. В дрожащем свете гравировка кажется глубокой раной на металле.
Х-Ненавижу.
Но это ложь.
Потому что если бы ненавидела, давно бы швырнула. Раздавила подошвой. Сбросила за борт.
Вместо этого пальцы вдруг разжимаются, бережно, почти стыдливо, как будто касаются чего-то хрупкого.
Зажигалка не падает.
Она лежит на ладони, как чёрная метка, как немой свидетель того, что даже сейчас, в самой глубине ярости...
...есть что-то, что она не может уничтожить.
И самое страшное, она не хочет.
Тихий щелчок, огонь снова вспыхивает, освещая её лицо в темноте каюты
Сигарета загорается с тихим шипением. Оранжевый огонёк дрожит в такт её нестабильному дыханию. Дым клубится горьковатыми кольцами, медленно растворяясь в спёртом воздухе каюты. Зажигалка с гравировкой "S.S." всё ещё сжата в её ладони - металл нагрелся от долгого контакта с кожей
Тук-тук
Тихий стук в дверь раздаётся, когда пепел с её сигареты только начинает осыпаться. Серые частицы замирают в воздухе, словно время остановилось, прежде чем упасть на металлический пол, с едва слышным шелестом.
Тук-тук
Звук повторяется, настойчивый, но негромкий. Не команда. Почти... просьба
Когда она открывает дверь, свет из коридора рисует вокруг Стэнли золотистый ореол, делая его силуэт одновременно массивным и призрачным. В его руках не оружие, а простая деревянная коробка, слишком маленькая,для всего того зла, что между ними
"Аптечка" - мелькает мысль, прежде чем она успевает её поймать
Их взгляды встречаются. В его глазах не привычная сталь, а какая-то глубокая усталость, будто он только что прошёл через что-то, что даже его сломало. Хината чувствует, как что-то внутри неё сжимается, но дверь всё равно начинает захлопываться, рефлекторное движение, защитный механизм
Щёлк
Его сапог в дверном проёме. Не грубый толчок, а просто... присутствие. Преграда, но не насилие
Она отступает. Шаг. Ещё шаг. Спиной чувствует холодную стену, когда он входит, и дверь закрывается с тихим, почти деликатным щелчком. В тесной каюте внезапно становится трудно дышать, воздух наполнен запахом её табака, его кожи и чего-то ещё... Медикаментов? Антисептика?
Его взгляд скользит по ней
- Растрёпанные волосы, выбившиеся из привычного беспорядка
- Дрожащие пальцы, сжимающие сигарету так, что она вот-вот сломается
- Кровь. На костяшках. На губах. В царапинах, которые она сама себе оставила
- Стена - кровавая фреска с несимметричными ударами
Хината прячет руки за спину, но поздно. Он уже увидел. Увидел всё
Когда он делает шаг вперёд, она ожидает грубости, силы, привычного доминирования... Но его движения странно плавные, почти неуверенные. Он приближается, как к дикому животному, которое может в любой момент броситься в атаку или сбежать
И когда он оказывается достаточно близко, чтобы она могла разглядеть:
- Тонкие морщины у глаз, которых раньше не замечала
- Лёгкую дрожь в руке, держащей аптечку
- Как его кадык двигается, когда он сглатывает, прежде чем заговорить
С-Садись
Говорит он, и это не приказ. Это... что-то другое. Что-то тёплое и опасное одновременно
Хината не отвечает. Не может. Но её ноги сами сгибаются, опуская её на кровать. Сигарета падает на пол, забытая, дым клубится у их ног, как призрак всего, что было между ними
Он медленно, давая ей время отпрянуть, с почти несвойственной ему осторожностью, заводит руки за ее спину. Его ладони теплые, несмотря на вечную прохладу корабельных помещений, скользят вдоль ее предплечий, словно боясь причинить боль. Это не объятия - это нечто более интимное, танец пальцев, разворачивающий ее сжатые кулаки с трепетностью, с какой раскрывают драгоценный свиток
Когда ее окровавленные ладони оказываются на свету, он задерживает дыхание, на миг, слишком длинный, слишком красноречивый. Его большие, привыкшие к оружию руки теперь дрожат, когда он достает из аптечки:
1. Ватный тампон, пропитанный антисептиком (запах резкий, лекарственный)
2. Мягкую марлевую повязку (белизна контрастирует с его загорелыми пальцами)
3. Флакон с мазью (стекло холодное от прохладного содержимого)
Солнечный свет, золотистыми бликами, скользил по металлическим стенам каюты. Когда его пальцы, привыкшие ломать и калечить, с неожиданной нежностью начали обрабатывать ее раны. Каждое движение было точным, выверенным, он очищал ссадины ватным тампоном, смоченным в антисептике, и Хината чувствовала, как по ее спине пробегают мурашки, когда холодная жидкость касается воспаленной кожи. Его дыхание, ровное и глубокое, смешивалось с запахом лекарств, заполняя маленькое пространство между ними
Он взял ее ладонь в свою, пальцы скользнули по тонким костяшкам, исследуя каждый порез, каждую царапину. Его большой палец задержался на внутренней стороне запястья, где пульс бился учащенно и неровно. На мгновение его глаза встретились с ее взглядом, в них не было привычной холодности, только странная, непонятная ей мягкость
С-Ты дрожишь
Сказал он, и его голос звучал так тихо, что слова едва долетали до нее сквозь шум крови в ушах
Хината попыталась отвести руку, но его пальцы сомкнулись чуть крепче, не причиняя боли, но и не позволяя убежать. Он достал мазь, аккуратно нанес ее на поврежденные места, его прикосновения были настолько легкими, что она едва их чувствовала. Когда он начал бинтовать ее ладонь, его пальцы скользили по коже, оставляя за собой следы тепла, и она не могла понять, почему это заставляет ее сердце биться еще быстрее
Х-Почему?
Наконец сорвалось у нее, и голос прозвучал хрипло, почти чужим
Он не ответил сразу, закончив завязывать узел на повязке. Его ладонь, грубая и покрытая шрамами, легла поверх белоснежной повязки, контрастируя с ее бледной кожей. Пальцы слегка сжались, не причиняя боли, но и не позволяя ей отстраниться. В тесном пространстве между ними витал запах антисептика, смешанный с ароматом его кожи, порох, морская соль и едва уловимый оттенок мыла, простого, дешевого, такого несоответствующего его статусу
Она чувствовала, как его дыхание синхронизировалось с ее вдохами, ровные, глубокие вдохи, будто они вдвоем задавали ритм всему кораблю. Тридцать сантиметров. Именно столько сейчас разделяло их тела. Тридцать сантиметров, которые казались одновременно и пропастью, и невыносимо малым расстоянием
В отражении иллюминатора она видела их двоих, его массивную фигуру, склонившуюся над ее хрупким силуэтом. Его тень полностью поглотила ее, но в этом не было привычной угрозы. Корабль действительно замер, даже привычный скрип металла стих, будто затаив дыхание вместе с ними
Его пальцы, теперь с неожиданной нежностью лежали на ее перевязанной руке, большой палец едва заметно водил по внутренней стороне запястья, где под тонкой кожей, яростно пульсировала кровь
С-Завтра мы снова будем врагами
Голос его звучал хрипло
С-А сегодня... сегодня я позволяю себе эту слабость.
Он наклонился ближе.
Слишком близко.
Его свободная рука поднялась к её лицу, остановившись в сантиметре от кожи. Пальцы дрогнули - будто преодолевая невидимое сопротивление
С-Ты...единственная переменная, которую я не могу вычислить.
Расстояние между их ртами сократилось до толщины сигаретной бумаги. Она почувствовала вкус его дыхания, алкоголь и что-то ещё, что-то тёплое
Его рука сжала её запястье крепче.
Хината почувствовала, как ее дыхание участилось, грудь поднялась и опустилась в неровном ритме. Его рука на ее запястье слегка сжалась, пальцы начали рисовать медленные круги по коже, будто пытаясь стереть границу между "врагом" и... чем-то другим
Х-Ты, моя единственная погрешность
выдохнула она, чувствуя, как его губы дрогнули в ответ.
С-Значит, я не одинок в этом
Ответил он так тихо, что слова едва долетели до нее
С-Потому что ты, мое единственное поражение, которое я не хочу превращать в победу
Он наклонился ещё - их носы уже соприкасались, - когда...
Он начал отстраняться.
Медленно.
Неуверенно.
Глаза не отрывались от её, пока расстояние между ними увеличивалось, сначала на сантиметр, потом на два. Его пальцы всё ещё сжимали её запястье, будто тело отказывалось выполнять приказ разума.
С-Нам обоим, есть за что сражаться
Голос его снова стал твёрдым, но пальцы всё ещё сжимали её руку.
И тогда она сделала то, чего не планировала.
Её свободная рука поднялась и легла ему на щеку. Нежно, но не позволяя отступить дальше.
Х-И никто не отступит
Закончила она за него, в этих словах не было вызова, только констатация факта, жестокая в своей простоте
Х-Но сегодня
Её шёпот обжёг его больше, чем любой поцелуй
Х-Мы уже проиграли.
Он сделал шаг назад, и солнечный свет снова упал между ними, проведя четкую границу. Его пальцы разжались, последним движением проведя по ее ладони. Прощание или обещание, она не могла понять
С-Завтра
Бросил он через плечо, уже отворачиваясь
С-Будь осторожна
Дверь закрылась с тихим щелчком, оставив ее наедине с белыми бинтами на руках и странной пустотой там, где минуту назад было его тепло
В мутном стекле иллюминатора ее отражение казалось чужим, слишком бледная кожа, под глазами синяки усталости, а в зрачках... В зрачках стояла та самая мысль, которая жгла сильнее любой раны: "А что если..."
Где-то в глубине корабля с грохотом сошлись металлические пластины. Звук эхом прокатился по пустым коридорам, напоминая: этот мир - не место для "если". Здесь есть только сталь, порох и кровь
Она сжала кулаки до хруста, и белоснежные бинты мгновенно пропитались алыми пятнами. Боль пронзила ладони, острая, чистая, справедливая. Лучше эта боль, чем та, что грызла изнутри
"В другой Вселенной..." - мысль проскользнула, как нож между ребер
Там, в том невозможном "где-то", может быть...
- Его руки не пахли порохом, а обнимали по утрам
- Ее смех не был оружием, а звучал просто так
- Они встречали рассветы, а не подсчитывали шансы на убийство
Но стекло иллюминатора запотело от ее дыхания, размывая фантазию. Капля конденсата скатилась вниз, как слеза, которой она никогда не позволит себе пролить
Хината резко отвернулась. В каюте снова пахло лекарствами и одиночеством. Где-то на палубе зазвучали шаги, ровные, мерные, его. Она автоматически выпрямила спину, лицо снова стало холодной маской
"В этой Вселенной мы..."
Мысль оборвалась. Не нужно договаривать. Правда жила в скрипе переборок, в вкусе крови на губах, в расстоянии ровно в тридцать шагов между их каютами. Близко, чтобы мучить, далеко, чтобы забыть
Она закрыла иллюминатор. В темноте было проще не видеть, как пальцы сами тянутся к месту, где минуту назад лежала его рука. Проще не признавать, что даже сейчас, сквозь боль и ненависть, кожа там все еще горит
_______
В этот день, Хината написала в блокноте лишь одну фразу;
"я всё ещё ненавижу его, но теперь, я боюсь, что это уже не вся правда"