Ступени к единству
– Боги, зачем? Я слушаю тебя и не понимаю. Может ты так утомил свой разум, что он надорвался? Или какое-то снадобье привело тебя в мир, где это имеет смысл? – крепкий смуглый мужчина по имени Даса постучал костяшками сжатых в кулак пальцев по расстеленному перед ним рисунку.
– До сих пор то, что я предлагал, приносило пользу. Если не сегодня, то завтра, – спокойно ответил его собеседник – худой, с длинными руками и непропорционально большой головой, укрытой простым желтым платком. Он говорил тихо и как бы отстранено, но при этом в уголках его тонкогубого рта, как обычно, играл намёк на улыбку.
– Разве я с этим спорю? Бронза? Это настоящее волшебство, – при этих словах Даса скользнул пальцами по рукояти кинжала за поясом, – Ямы для зерна? Мудрое и предусмотрительное решение. Но это зачем?
– Скажи мне, владыка, что твое величайшее достижение? – собеседник ответил вопросом на вопрос, одновременно рассматривая ибиса на своем перстне – верный признак того, что в словах его содержится подвох. Но Даса не сомневался в своем ответе.
– Я объединил страну! – звеневшим от гордости голосом воскликнул он, хлопнув ладонью по груди.
– И сколько царей это делали до тебя? Разве не тем же прославился Мина? Разве не ради этого проливал потоки крови на севере твой отец? И сколько еще царей после тебя будут тратить время и жизни на попытки удержать в руках то, что убегает, как вода из плетеной корзины? – в тихом голосе советника звучала и скорбь по погибшим и укоризна доброго учителя любимому, но еще далекому от совершенства ученику.
Царь не ответил. К его красивому, с божественными чертами, лицу прилила кровь и оно стало казаться черным. Он был в гневе и ждал, пока сердце сделает семьдесят два удара, прежде чем говорить.
– Да, ты знаешь в чем моя скорбь, – наконец сказал Даса терпеливо ждавшему чати, – но как эта гора поможет мне победить бесконечные мятежи севера? Прости меня за горячность и поясни свою мысль.
– Я много думал над этой бедой. Как сделать единым народом тех, кто не хотят им быть? Сначала я полагал, что тебе помогут победоносные походы, которые принесут бронзу в каждый дом. Но нет – после походов часть твоих подданных считают себя победителями, часть – побежденными. Тогда я подумал – может быть помощь в голодные годы заставит жителей Юга и Севера осознать свое единство под твоей рукой? Нет – ведь не твоя рука давала им хлеб, а правителей септ, получавшим его в хранилищах. И тогда я спросил себя: «Кто же называют себя людьми Дасу?»
– Конечно воины!– прервал рассказ царь и, тут же замолчал, смутившись недостойной правителя несдержанности.
– Да, воины, – незаметно присевший во время беседы на раскладной табурет чати недовольно посмотрел на царя. Царь пожал плечами.
– Да, воины, – повторил чати. – Они получают от тебя пиво, пищу и кольца. Они видят тебя своими глазами, и это делает их выше других. Но ни в мире, ни даже в войне ты не сможешь всех и каждого сделать воинами. А значит нужно придумать другую службу для тебя. Приучая людей строить, а не воевать. Дело, которым земледельцы будут заниматься после уборки урожая, вместо того, чтобы маясь от безделья, думать и говорить о вредном. Работу, ради которой они совершат путешествие и увидят столицу. Цель, замысел и результат которой будет поражать своим величием. Дополнительный доход, которым они будут гордится и хвастаться, вернувшись по своим домам. А на следующий год ты сменишь их другими крестьянами. И так год за годом. Твои слуги смогут выбирать из призванных работников отличившихся и способных, приводить пред очи твои и ты сможешь их награждать, принимать на службу и возвышать. Слухи об этом распространятся по всей стране, и каждый будет жаждать работать на тебя и служить тебе. А рожденный в божественном месте памятник будет и памятником тебе, и памятником их труду и памятником единству страны. Что же до формы, царь, то она символизирует ступени, которые следует пройти на пути к величию и единству, – завершил свою речь Имхотеп, поднимаясь и складывая чертеж.
***
Поздним вечером чати пришел к руинам «Дома Богов». Отдавая дневной жар древние камни «разговаривали», но чати давно уже не пытался, как в детстве, услышать в потрескивании и шорохе голоса Тота, Исиды или Осириса. Древние сказки не лгали, но сами камни говорить не умели – это мудрец знал точно. Воины у входа в подземелье, при виде «ока, гласа и длани фараона» подобрались, заслонившись щитами и подняв на плечи тонкие копья, но чати жестом приказал им оставаться на месте. Закаленные в боях бойцы не подали виду, но внутренне вздохнули с облегчением – сопровождать мудреца в обиталище высших сил, пусть и опустевшее, им не хотелось.
Спустившись на второй ярус и пройдя немного по древнему коридору Имхотеп уперся в каменную дверь. В мерцании факела он приложил руку к панели анализатора на правом косяке, подождал, пока «страж дверей» его узнает и вошел в открывшийся дверной проем – стена просто исчезла, снова появившись, едва он скрылся за порогом.
В маленькой квадратной комнате горел мягкий свет. Когда-то Имхотепа занимал вопрос – откуда он исходит, но со временем он привык и воспринимал «божественные чудеса», как данность. Присев на вращающийся стул за маленьким столом с плоским, будто висящем в воздухе монитором, он снял с шеи квадратный, украшенный крупными яркими камнями медальон на толстой цепи и положил его перед экраном, на котором тут же появилась запись его разговора с фараоном. Пока хитроумное устройство считывало информацию он, заодно, еще раз послушал дневную беседу. Чати знал, что все сделал правильно, однако привитая еще отцом привычка проверять и перепроверять все, что касалось плана предков, мешала ему просто скопировать и отправить запись.
Когда видео закончилось и, вместо него, на экране снова возникло изображение древней карты с обозначенными яркими треугольниками подземельями предков, чати поднялся из-за стола, снова надел на шею медальон и вздохнул. Он знал, что и зачем делает и гордился своей работой. Но всякий раз, соприкасаясь с древними чудесами, он испытывал терзающее душу чувство скорби по утраченному величию. И страх от того, что у потомков что-то может пойти не так...
Иллюстрация: Пирамида Джосера из книги Карла Рихарда Лепсиуса «Монументы Египта и Эфиопии»