Привал в пустыне
Всклоченный бородатый мужчина, в потрепанной походной накидке, рылся в дорожном мешке, лежавшем на тяжелом шерстяном плаще рядом с крючковатым пастушьим посохом и коротким бронзовым мечом в кольце, вместо ножен. Поминутно прерывая свое занятие он хлопал ладонями по бедрам, ерошил длинные, давно не мытые волосы, бил себя по щекам и дергал за бороду. Иногда он поднимал глаза к звездному небу, низко висящему над раскинувшемся под ним лагерем, и, воздев руки, обращался к нему то с мольбой, то с гневными проклятиями. Если бы беспокойно спавшие в лагере люди или стоявшие на страже воины сейчас увидели своего вождя, они бы наверняка испугались и, пожалуй, решили бы, что доверили свою судьбу безумцу. Но площадка на окраине стоянки, избранная мужчиной для своего занятия, была окружена плотным кустарником.
Наконец мужчина выдохся и обессиленно рухнул лицом на плащ, вытянув перед собой руки. Немного полежав, он медленно поднялся, сел, достал из мешка флягу и принялся прихлебывать вино, тихо и жалобно-удивленно разговаривая сам с собой.
– Где же она могла деться, куда пропала? – говорил он между глотками. – Ведь была же она, точно была. Всего только позавчера я ее читал...
Мужчина закрыл глаза и представил ее – созданную жрецами Кемет специально для дальних походов – на тонко выделанной коже, аккуратно обёрнутую вокруг гладкого золотого стержня и вложенную в футляр из дорогого, не пропускающего влагу, дерева черного цвета. В глубине души мужчина понимал, что потерять ее он мог где угодно. Не так уж плотно завязывается мешок – шнурок у горловины постоянно приходилось подтягивать.
Не открывая глаз он медленно допил вино, встал на ноги и снова посмотрел на небо. Из глаз его текли слезы. Медленно подняв сжатую в кулак руку он погрозил бесстрастным звездам.
– Хорошо же, – крикнул он шёпотом (если, конечно, шёпотом можно кричать), – пусть будет по твоему. Но я не отступлю и не поверну. Мне некуда поворачивать.
С этими словами он лег, подложил мешок под голову, завернулся в плащ и заснул, не утруждая себя обычными молитвами.
Утром он соберет людей и при всеобщем гробовом молчании объявит, что никто из них, по воле Единого, не ступит на Землю обетованную. И поведет свой народ дальше. Уже без карты.
Иллюстрация: Жан-Леон Жером – Моисей на Горе Синай