Экстра 1. Записки о беременности (Часть 2). 18+
Услышав слово "боль", Цинь Чжиши сразу запаниковал.
«Что случилось? Где болит?»
«У-у... здесь.»
Шу Чжаоюй прямо взял его руку и приложил к груди, в его узких глазах блестели слёзы:
«Грудь болит, набухшая и болезненная.»
Он редко выражался так прямо, и пальцы Цинь Чжиши замерли. Как он мог не понять причину.
Он был неправ, очень неправ, и его маленькому супругу уже давно требовалась нежная забота.
«Прости, дорогой.»
Он нежно поцеловал лежащего под ним омегу и снова залез под ночную рубашку обеими руками, чтобы обхватить две набухшие маленькие груди.
«Муж поможет тебе помассировать, а?»
«М-м... нет, не надо...»
Удовольствие от прикосновения к соску заставило ее тело дрожать, но Шу Чжаоюй все еще настаивал, что не хочет, чтобы он трогал его руками.
«У-у... пососи их...» - Голос с мольбой прерывался от слёз. Ему было действительно больно из-за набухшей груди, и это ощущение только усиливалось с возбуждением.
Цинь Чжиши тоже было больно, нижняя часть его тела была твердой и опухшей.
Но он не смел действовать опрометчиво, он мог только терпеливо следовать приказам своей жены и сначала решить проблему с парой маленьких грудей.
Свободная ночная рубашка была закатана. При тусклом свете ночника обнажённое белое тело, высоко выпирающий животик, две нежные груди - всё это обладало смертельной привлекательностью, приковывая взгляд Цинь Чжиши без возможности оторваться.
Почувствовав его прямой взгляд, Шу Чжаоюй на мгновение растерялся, затем быстро сдался:
«У-у, как ужасно... не смотри...»
Цинь Чжиши поспешил утешить его:
«Нет, очень красиво.»
Он наклонился и с нежностью поцеловал круглый животик.
«Правда, моя жена самая красивая.»
«...Лжец.»
Успокоенный омега застенчиво отвернулся, позволяя рассматривать себя, но не забыл поторопить: «Давай же.»
Цинь Чжиши усмехнулся, и без напоминания он уже держал две маленькие груди и серьезно их изучал.
Только что, возможно из-за массажа, хотя он и применял совсем легкую силу, это все равно стимулировало выделение молока.
И вот он увидел, что на твёрдо стоящих тёмно-розовых сосочках белые капли молока проступали из пор, как нежные тычинки цветка или снег на красной сливе, медленно стекая по соскам и скапливаясь на ареолах.
Он наклонился и осторожно слизал каждую каплю.
Лёгкий сладковатый вкус молока распространился по языку, Цинь Чжиши замер над его грудью, полностью ошеломлённый.
Время будто остановилось, Шу Чжаоюй на мгновение растерялся, затем забеспокоился.
«Ты... что ты...»
Он хотел поторопить, но неоконченные слова застряли, когда он увидел почти безумный взгляд альфы.
Цинь Чжиши резко взял его за подбородок и страстно поцеловал.
«Дорогой...»
Их губы сплелись в поцелуе, он прижался к его алым устам и с трудом сдерживаясь, прошептал:
«Чёрт возьми... Я когда-нибудь точно умру на тебе!»
«М-м...»
Не в силах терпеть такие недобрые слова, Шу Чжаоюй, уже одурманенный поцелуем, всё же сердито укусил его за губу.
Цинь Чжиши вздрогнул от боли и горько усмехнулся про себя, но, подавляя желание, покорно продолжал ублажать свою маленькую жену.
Раньше он мог бы быть грубее, выпуская свою страсть без ограничений. Но грудь беременного омеги была слишком нежной, даже лёгкое прикосновение зубов могло привести к повреждениям и воспалению.
Пришлось спрятать клыки и осторожно высасывать вытекающее молоко, используя лишь губы и язык.
«М-м... больно...»
Острая, пронизывающая боль заставила омегу морщиться. Его левая рука, лежавшая на плече альфы, непроизвольно сжалась, словно пытаясь оттолкнуть его.
Цинь Чжиши тут же поймал его ладонь и мягко успокоил:
«Потерпи немного, скоро пройдёт».
Такая боль была естественной. Он читал о лактостазе во время беременности — дискомфорт возникал из-за застоя молока. Хотя немного уже выделилось, нужно было высосать ещё, чтобы облегчить состояние.
Это было целым искусством: нежное усилие, правильные движения губ, контроль за количеством. Первое молоко особенно питательно, и Цинь Чжиши не мог позволить себе, руководствуясь лишь желанием, лишить ребёнка столь ценного питания.
Хотя ему очень хотелось.
Он снова склонился, охватив губами ареолу, кончиком языка слегка надавил на молочные протоки и, слегка втянув щёки, почувствовал, как сладковатое молоко тонкими струйками наполнило его рот.
«М-м... муж...»
Шу Чжаоюй невольно застонал. Приятное ощущение, будто что-то внутри раскрылось, постепенно вытесняло боль, сменяясь лёгким наслаждением.
Он выгнул грудь, поднося сосок к губам мужчины, желая, чтобы тот сосал сильнее, но Цинь Чжиши внезапно выпрямился, проигнорировав его инициативу.
«Кажется, протоки уже прочистились.» — Он облизал губы, наслаждаясь оставшимся на языке сладковатым вкусом, а пальцы тем временем нежно массировали набухший, влажный от молока розовый сосок.
«Муж больше не будет пить, оставим молочко для малыша».
Он надавил на воспалённый сосок, заставив его на мгновение втянуться, а затем отпустил, и тот упруго вернулся на место. Цинь Чжиши наблюдал за этим, словно ребёнок, который нашел новую игрушку, и, хоть и не уставал играть, делал вид, что полностью серьёзен. Выглядело это не слишком убедительно.
Но Шу Чжаоюй поверил. Он понимал, что тот прав, и, стесняясь настаивать, потянул его к другой груди.
«Муж... здесь тоже больно...»
Рука, игравшая с грудью, замерла. Цинь Чжиши повернул голову и пристально посмотрел на него.
Он и сам собирался продолжить, но не ожидал, что его маленькая жена окажется такой нетерпеливой.
Сколько же он уже мучился?
Он быстро перевернулся на другой бок, слизал выступившие капли молока и с усмешкой поддразнил его:
«Скажи мужу, что ещё болит, кроме груди?»
«М-м... вот... здесь...»
Шу Чжаоюй покраснел от стыда. Он не мог поднять ноги, лишь слегка раздвинул колени, которые теперь касались предплечья Альфы — намёк был более чем прозрачным.
Цинь Чжиши провёл рукой между его бёдер и, как и ожидал, нащупал влажный участок ткани.
«Опять промок.» — Он потянул за край трусиков и ловко стащил их, обнажив нижнюю часть тела омеги.
Ягодицы, белые, как снег, слегка дрогнули от его движений. Два пальца проникли в межъягодичную складку и медленно скользнули к влажному входу.
«Какая мокренькая... Признайся, дорогой, ты тайком ласкал себя все эти месяцы?»
«Н-нет, конечно нет!»
Шу Чжаоюй в смущении прикрыл половину лица, отвечая резко и решительно, но в его голосе явно не хватало уверенности.
Цинь Чжиши усмехнулся про себя, сделал вид, что сомневается, и вдруг ввёл указательный палец внутрь, надавливая на нежную мякоть у самого входа.
«Жена, врать — нехорошо.» — Прошептал он, играя с его телом.
«М-м... ты...»
Долгое время не знавший ласк анус уже от одного пальца потерял контроль — стенки сжимались, раздавались влажные звуки, и каждое прикосновение будто пробуждало забытые ощущения.
Цинь Чжиши снова склонился к его груди.
«Ай, больно! Не... м-м... ах!»
Боль от раскрытия молочных протоков смешивалась с наслаждением от пальцев внутри, затягивая его в водоворот противоречий. Он уже не понимал, то ли пытаться вырваться, то ли поддаться.
Беспомощный, Шу Чжаоюй вцепился в своего мучителя, как в спасительную соломинку.
«Муж... у-у... не так глубоко... ах...»
«М-м? Уже не можешь?»
Цинь Чжиши поцеловал маленький красный сосок и объявил об окончании сосания.
Палец вышел из влагалища, а вместо него альфа крепко взял его за бедро и приподнял. Нечто куда более массивное и горячее прижалось к скользкой щели, медленно скользя между ягодиц. Головка члена замерла у растянутого входа, будто готовясь ворваться в любой момент.
«Я ещё даже не вошёл, дорогой. И что нам теперь делать?»
Он намеренно задал этот вопрос, желая увидеть, как его стыдливая жена зарумянится ещё сильнее.
Как он и ожидал, Шу Чжаоюй не смог отказать, лишь потрогал свой животик и, покраснев, слабо предупредил:
«Т-только... будь осторожен... Не навреди малышу...»
«Малышу...»
Цинь Чжиши опустил взгляд на округлившийся животик и вдруг рассмеялся.
«Это легко исправить. Я с ним договорюсь.» — Сказал он.
«Что...?»
Шу Чжаоюй ещё не успел понять, что происходит, как Цинь Чжиши наклонился и прижался лицом к его округлившемуся животику.
Тёплый, успокаивающий аромат розмарина мягко окутал плод. Шу Чжаоюй даже почувствовал, как малыш шевелится, будто отвечая своему альфа-отцу.
И действительно, Цинь Чжиши тут же радостно воскликнул:
«Смотри! Он двигается!»
Шу Чжаоюй поднял глаза и увидел, как муж тычет пальцем в едва заметный выступ на животе, зачарованно играя с ним.
Необъяснимое облегчение охватило его.
Значит, как обычно... он просто хочет проявить нежность?
Он уже подумал, что, может, стоит оставить всё как есть, но в этот момент перед глазами сгустилась тень.
Цинь Чжиши внезапно наклонился над ним, упершись руками по бокам, стараясь не давить на живот, но всё же вызывая лёгкую тревогу.
«Что ты...»
«!!!»
Вопрос застрял у него в горле. Шу Чжаоюй замер, поражённый непристойной и в то же время шокирующей картиной перед глазами.
В воздухе повисла странная тишина, но Цинь Чжиши, будто ничего не замечая, продолжил тереться своим возбуждённым членом об округлившийся живот жены.
Его крупная, влажная головка уже блестела от выделений, а теперь оставляла мокрые следы на белой коже живота.
Малыш снова шевельнулся, и Цинь Чжиши с ухмылкой провёл членом по тому месту, где виднелся выступ, приговаривая совершенно невозмутимо:
«Ну же, малыш, поздоровайся с папкой».
«???»
Шу Чжаоюй готов был сгореть от стыда и ярости. Ему хотелось прихлопнуть этого наглеца, как назойливого комара.
ЧТО. ОН. ТВОРИТ?!
«Ты...»
«Всё, я с малышом договорился.» — Невозмутимо заявил Цинь Чжиши, слезая с него и тут же затыкая ему рот поцелуем.
«М-м... жёнушка, давай сбоку».
Шу Чжаоюй ещё не успел опомниться от шока, как его перевернули на бок, ночную рубашку задрали, прикрыв только живот, а правую ногу высоко приподняли, обнажив розовое влажную дырочку, которая предательски подрагивала на прохладном воздухе.
«Я вхожу».
«А-ах...»
С этим предупреждением твёрдый, почти багровый от напряжения член наконец погрузился в желанную глубину. Долго ждавшие его горячие внутренние складки тут же жадно сжались, от чего у Цинь Чжиши мурашки побежали по коже.
«Какая тугая... Расслабься, дорогой.» — Он шлёпнул по упругой попке, напряжённой от волнения, затем принялся покрывать поцелуями хрупкую шею, чувствуя, как хватка внутри постепенно ослабевает.
После долгого перерыва Шу Чжаоюй ощущал лишь непривычное распирание.
«М-м-м... муж, помедленнее...»
«Разве это не медленно?» — Цинь Чжиши положил руку ему на бедро и, убедившись, что тому не больно, со внезапной дерзостью совершил несколько резких толчков.
«А-а-ах! Ты что творишь?!»
«Вот это — быстро.» — Усмехнулся он, наслаждаясь реакцией.
Резкий шлепок звонко хлопнул по округлой попке, и Цинь Чжиши почувствовал, как в нем просыпается грубое желание.
«Ты уже весь мокрый — думаешь, медленный темп тебя устроит?»
«У-у... ты...»
«Я что? Разве я неправ?»
Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, но при этом намеренно втискивался в самую глубину, с каждым толчком задевая ту самую чувствительную точку.
«Жена, смотри, у тебя опять молоко пошло.»
«У-у... врешь...»
Грудь действительно была влажной, и Шу Чжаоюй знал, что снова начал выделять молоко, но отказывался в этом признаваться, уткнувшись лицом в подушку, будто если он не видит, значит, этого и нет.
Но Цинь Чжиши не собирался его отпускать. Он подцепил пальцами промокшую от молока ткань и настойчиво поднес к его руке.
«Тебя так хорошо трахают, что даже молоко пошло, да? Приятно, а?»
«Н-нет же...»
В попытках вырваться его внутренности сжались вокруг члена, и Шу Чжаоюй вскрикнул, когда тот под новым углом задел что-то внутри.
Цинь Чжиши, который месяцами себя сдерживал, едва не кончил тут же.
«...Черт.»
Он выругался сквозь зубы и, разозлившись, резко посадил жену к себе на колени. Член опасно скользнул у самого входа в репродуктивную полость, заставив Шу Чжаоюя в ужасе забиться в рыданиях.
«Отпусти! Н-не хочу... Не получится.»
Он грубо прижал его к себе, вгоняя член глубже, и бормотал какую-то чушь:
«У тебя там слишком узко — как ты рожать будешь? Давай-ка, муж тебя немного... расширит.»
«Не-ет... слишком глубоко...» - Омега рыдал и умолял, но альфа оставался непреклонен.
Какой "глубоко"? Он же контролировал глубину, тщательно избегая полости.
Просто прошло слишком много времени, и тело Шу Чжаоюя отвыкло.
Осознав это, Цинь Чжиши начал двигаться еще интенсивнее, решительно пробуждая в омеге прежнюю чувствительность.
«Ах... муж... там...»
Как он и ожидал, вскоре сопротивление сменилось робкими ответными движениями. Шу Чжаоюй, опираясь на его бедра, неумело приподнимался, пытаясь глубже принять его.
«Муж... ах... так хорошо... М-м... хочу еще...»
Беременный омега полностью поддался желанию, его губы шептали самые развратные мольбы, словно рассудка больше не существовало.
И каждый его стон, как муравьи, ползал под кожей Цинь Чжиши, сводя с ума.
«Послушная жена... разреши мужу кончить внутрь, а?»
Он подхватил его за бедра и резко вогнал член до предела, одновременно и уговаривая, и принуждая.
Но Шу Чжаоюй вдруг встрепенулся, пытаясь вырваться:
«Нет, нельзя! Осторожно!»
Цинь Чжиши в панике удержал его, боясь, что тот упадет, но когда член снова вошел в него, омега разрыдался еще сильнее.
«Все в порядке, малышу не будет вреда.» — Поспешно успокоил он.
«Н-нет... не в этом дело...»
Сгорая от стыда, но не имея возможности сбежать, омега вынужден был признаться.
«Муж... я... я не могу больше... хочу в туалет...»
Он был на грани истерики от стыда, но Цинь Чжиши, услышав это, лишь рассмеялся.
«И всё?»
Он вытер его заплаканное лицо и невозмутимо сказал:
«Это нормально. Пойдём, помогу».
Шу Чжаоюй всё ещё горел от стыда. Он уже ходил перед этим, но кто бы мог подумать, что во время секса это повторится?
Но самое страшное ждало впереди. Его изобретательный альфа придумал совершенно новый способ помочь ему справить нужду.
«Поставь меня... отпусти...»
Он дрожал всем телом, повиснув в воздухе — то ли от страха, то ли от того, как его трахали.
Цинь Чжиши не спеша ввёл член обратно в его растянутое отверстие и повторил, как эхо:
«Не дёргайся. Давай же».
«...»
«Я не могу так!»
«Цк. Значит, трахаю недостаточно сильно.» — Самоуверенно заявил альфа, ускоряя движения и с каждым толчком ударяя по тому самому чувствительному месту.
«Если не получится, то даже рукой не помогу».
«Ты... сволочь...»
Шу Чжаоюй попытался ударить его, но сил не было. Всё его тело обмякло, и единственной опорой оставался член, глубоко засевший внутри.
А Цинь Чжиши продолжал «помогать» — во всех смыслах этого слова.
«Дорогой... я сейчас кончу... Может, попробуешь сделать это вместе с оргазмом?»
«Нет... А-а-а!»
Не успел он запротестовать, как альфа сдавленно застонал, и горячая сперма заполнила его, вызывая судороги и новые рыдания.
Всё было ужасно: от последнего глубокого толчка его задёргало в оргазме, и маленький член спереди тоже выдал слабую струйку — белая, липкая жидкость забрызгала кафель и крышку унитаза.
Лишь немного, вместе с прозрачными каплями, упало в воду и было смыто громким «хлюпом».
Когда Шу Чжаоюя опустили в ванну, он плакал так сильно, что не мог открыть глаза.
Альфа, наконец осознавший, что перегнул палку, виновато засуетился, но его извинения были проигнорированы. Пришлось удваивать усилия.
Но некоторые вещи уже не исправить.
Цинь Чжиши понял это, лёжа на полу у кровати и размышляя о несправедливости жизни.
Хотел секса — он. Захотел в туалет — тоже он. Альфа просто добавил немного игры... Неужели заслужил изгнание с супружеского ложа?
Беременные омеги — непостижимы.
Он ещё не знал, что следующие несколько месяцев проведёт в роли «инструмента для удовлетворения потребностей» без права на инициативу.
Шу Чаоюй был тверд в своем отношении. Ему не нужен был никакой флирт.
Его альфа теперь — просто «инструмент для снятия напряжения во время беременности». Точка.