21 глава
Антон лежал на спине, всё ещё тяжело дыша после предыдущего «исследования», когда Арсений перевернул страницу книги.
— Следующая глава.
— Ты издеваешься… — Антон прикрыл глаза, но альфа уже переворачивал его, укладывая на бок, а сам ложился напротив, их тела зеркально отражая друг друга.
— Поза шестьдесят девять. — Арсений провёл пальцем по описанию. — «Взаимное удовлетворение с максимальным контактом».
Антон хотел что-то возразить, но в этот момент тёплые губы обхватили его член, а перед его собственным лицом оказалась внушительная длина Арсения.
— М-м… — Он замер, чувствуя, как его дыхание тут же участилось.
— Не останавливайся, — раздался слегка приглушённый голос альфы, уже занятого делом.
Антон облизнул губы, затем медленно, неуверенно прикоснулся языком к кончику. Арсений ответил лёгким ускоряющим движением, и Антон вскрикнул, тут же захватив его глубже в рот, чтобы заглушить собственный стон.
Они нашли ритм — медленный, синхронизированный, с каждым движением всё более уверенный. Антон чувствовал, как его тело напрягается, как волны удовольствия накатывают с каждым взмахом языка Арсения.
— А-ах… — Он оторвался на секунду, пытаясь перевести дыхание, но альфа тут же притянул его обратно, сильнее, глубже.
Книга лежала рядом, забытая. На иллюстрации поза выглядела аккуратной, почти невинной. В реальности же всё было гораздо грязнее — слюна, прерывистое дыхание, пальцы, впивающиеся в бёдра…
Когда Антон почувствовал, что вот-вот сорвётся, он инстинктивно сжал губы, пытаясь предупредить, но Арсений лишь ускорился, словно специально доводя его до края.
— Я… я сейч…— Антон кончил с громким стоном, его тело выгнулось, а рот непроизвольно сжался вокруг члена Арсения.
Тот ответил низким рычанием, пальцы впились в его волосы, удерживая на месте, пока волны удовольствия не отступили.
Затем, не дав Антону опомниться, Арсений перевернул его на спину и вошёл в него одним резким движением.
— Э-это… не в книге! — Антон вскрикнул, обхватывая его бёдра ногами.
— Дополнительное исследование, — прошипел Арсений, начиная двигаться.
И Антон уже не мог думать о книгах.