Глава 6 - тишина
Годы шли, дети росли и менялись…
Солнечная погода была вполне обычна для деревни Скрытого Листа. В этом месте преобладала хорошая погода, в основном. Конечно, были и пасмурные дни, которые временами напоминали о грузе ответственности за спиной. Клан Учиха упал на самое дно своей репутации. Ничего уже нельзя было возвратить, либо изменить. Шиноби были обижены недоверием граждан и правительства, что привело к подготовке к восстанию. Падшие души.
Итачи сидел на полу, рядом с ним сидел Саске, который внимательно смотрел на столик. Итачи и Рицуки привычно играли в сёги, вновь начав так выяснять, кто же являлся победителем в том или ином споре. Маленький мальчик, что наблюдал тихо за игрой, был восхищён братом и его подругой. Их игра завораживала и заставляла смотреть за каждым шагом, правда, не всё было понятно, в силу неопытности ребёнка. Итачи и Рика временами объясняли некоторые моменты младшенькому, обучая того таким образом.
— Нии-сан, — Саске осторожно глянул на брата с любопытством, — а какой у вас счёт?
— Четыреста сорок девять и триста девяносто семь, — спокойно ответил старший, будучи полностью поглощённым своими мыслями и игрой.
— Ого! Нии-сан выигрывает? — восхитился мальчик, на его лице появилась счастливая и несколько горделивая улыбка. Однако, когда он посмотрел на лицо онэ-сан, то вдруг почувствовал сомнение в своей догадке. Девочка усмехнулась и прищурилась, будто насмехалась над ним.
— Нет, Саске, — с теплом ответил Итачи, внутри чувствуя огонь стремлений обогнать однажды Рицуки, — побеждает Рика-чан.
Младший, на самом деле, не очень сильно удивился. Сколько помнил себя Саске, то знал, что онэ-сан всегда вела себя так. Она побеждала нии-сана и лишь усмехалась, ничего не говоря, однако, когда побеждал брат, то всё менялось. Итачи желал услышать от неё признание поражения. Это было видеть необычно, ведь старший брат всегда был очень спокоен и собран, но только не с Рицуки-онэ-сан.
Саске радовался даже такому времяпровождению, хотя, честно сказать, ему бы хотелось потренироваться с нии-саном и онэ-сан, но они хотели играть в сёги. Каким-то образом это и стало их обычным взаимодействием, где младший сын главы клана мог побыть со своим обожаемым старшим братом (а также главным соперником). Любовь младшего к старшему часто умиляла Рицуки, но временами вызывала даже ревность, почему же их отношения столь разные? Как только Итачи говорил о Саске, так в его голосе звучала невероятная ласка и тепло, а как о ней, так сразу какое-то спокойствие и даже, вроде, раздражение! Однако, это всего лишь шуточные мысли, ведь Рика понимала, почему всё было настолько различно… Саске был мал и многого не знал, в отличие от неё.
— Рицуки, — для Итачи обращение к подруги всегда имело смысл, о чём она прекрасно знала, — можем ли мы как-нибудь обсудить твоё поведение недавно? — этот спокойный тон с каплей подозрения лишь напоминал о работе, что и имел в виду гений клана Учиха.
— Итачи, — ровно как и её друг разделял обращения, так и поступала Рика, — тебя не касаются мои дела, — она поставила последнюю фигуру, новая стратегия в игре работала хорошо. Очередная победа.
Итачи нахмурился. Он окинул взглядом всю доску сёги и вздохнул, молча принимая очередное поражение. Что бы никто не говорил о бездарности внучки старейшины, но наследник клана прекрасно знал об её способностях. Она ничем не уступала ему, отличалась лишь тем, что никогда не афишировала свои способности и старалась до последнего не использовать все тузы в рукаве. Её контроль над собой мог даже ужаснуть, ведь даже перед глазами смерти Рицуки бы сто процентов не сразу бы приняла решение использовать все силы. Это часто пугало Итачи, ведь так повышался риск потерять очень дорогого ему человека.
— Касаются, — со вздохом произнёс в ответ мальчик, поднимая взгляд на Рицуки.
— Тогда, — девочка улыбнулась своей неприятной фальшивой улыбкой, в которой не было ни капли искренности, — может расскажешь мне о своём друге и том, что между вами происходит? — Итачи должен был вновь признать поражение, его подруга слишком много знала, чем и пользовалась. Она явно знала о том, что Итачи приказали шпионить за кланом, а Шисуи за ним…
— О чём вы, нии-сан? Онэ-сан? — надулся младшенький, не понимая разговора брата и его подруги.
— Эх, Саске-Саске, — Рицуки вздохнула, касаясь щеки и делая печальное лицо, — ты моё несчастье любимое, — хоть девочка и не ставила малыша в один ряд с Итачи, но всё же успела привязаться к нему, да и для её тихой гавани этот ребёнок был очень дорог.
— Несчастье? — младший надулся её сильнее, его брови сошлись к переносице.
— Она впервые проиграла мне по твоей воле, — с теплом произнёс Итачи, рассказывая историю своей первой победы над Рицуки. Это вызвало радость у Саске и тот рассмеялся от счастья, ведь он смог когда-то помочь брату, хоть и не помнил этого.
Рика хмыкнула, вновь признавая, что эта игра была глупа. Она не первый раз жалела о ней, но было приятно видеть улыбку Итачи, хоть и неприятно и неловко признавать поражение. Тогда и началась белая полоса её дорого Ичи-куна, он начал побеждать время от времени, а сейчас и вовсе начал догонять. Это немного пугало, ведь Рицуки, она вынуждена признать, привыкла быть победителем в их долгой игре, которая должна быть длиною в жизнь.
Итачи улыбнулся, ему было приятно вновь увидеть смущение подруги, которая явно вспомнила о том дне. Это хорошее воспоминание.
***
Корень — подразделение АНБУ, они находятся в подчинении у Шимура Данзо. По мнению их главнокомандующего, они выполняли работу, которая обеспечивает благополучие Конохагакуре. Исходя из названия, которое придумал им старейшина деревни, они питали дерево Конохи. Опора и сила, скрытая во тьме Хокаге. Хоть и всё звучало довольно мотивационно и бодро, но работа, в основном, была очень грязная. То, за что не берутся АНБУ Хокаге… Убийства, интриги, расследования, опыты, подчинение людей против их воли, лишение рассудка… Всё то, что было запрещено законом, было Корнем. Они нарушали правила, чтобы обеспечить их исполнение у других.
Итачи не являлся официально частью этой организации, но он был подчинён непосредственно Данзо. Это было главным отличием между Рицуки и Итачи, ведь Рика немногим раньше стала частью Корня. Это заведомо стало точкой в открытых отношениях с её дорогим другом, ведь многого сказать о своей работе девочка больше не могла. Печать охраняла Данзо и создавала прямую угрозу для Рицуки.
Конечно, девочка никогда не говорила об этом, ей не хотелось трогать тему крови, грязи, шиноби, Корня. Рика всё также не любила эту тему, несмотря на свою связь с ней. Как и предполагала в более ранние годы Рицуки, так и получилось — она ещё сильнее погрязла в этой тьме, будто попала в болото, в самый центр, где не было ничего, что могло бы ей помочь выбраться. Лишь её фантазия о доме в лесу, где никого кроме Итачи не было. Только это спокойствие и тепло, которое больше никто не мог ей подарить. Лишь эта фантазия давала забыть о том, что она медленно тонула в этом болоте, не сопротивляясь и не крича. Ныне было бессмысленно звать на помощь.
Рицуки была связана по рукам и ногам, теперь у неё не оставалось выбора, кроме как подчиняться Данзо и готовиться.
В отличие от Итачи, Рика знала обо всём, начиная от того, что делал Шимура для уничтожения репутации Учиха, заканчивая финальным актом — уничтожением клана. Именно эти факторы и создавали новую стену между ними, хотя, несмотря на недосказанность и скрытие фактов, Итачи и Рицуки продолжали дружить и соревноваться, они всё ещё считали друг друга дорогими людьми.
Рика заняла за короткий промежуток времени неплохое звание — заместитель капитана отряда. Данзо направил её в воспитательный отряд, где много времени уходило на тренировку и промывку мозгов, если уж слишком честно говорить. Самопознание — так назывался отвратительный урок, когда приходил шиноби из клана Яманака и что-то делал в голове ниндзя. Рицуки, честно сказать, точно не знала, что внутри неё менялось, разве что отношение к миру. Всё превращалось в бессмысленное и пустое, то, что не стоило эмоций и переживаний. Это самое заметное.
Что было очень сложно, так это врать. Бывали моменты, когда нужно было сказать так, чтобы это не считалось ложью и не сыграло злую шутку с самой Рицуки. Печать, которую установили в Корне, не позволяла лгать, оскорблять и идти против главнокомандующего. Всё это являлось сложностью, какого быть человеком из клана, который собираются уничтожить? Человеком, который выполняет работу своего врага. Рика действительно не любила вспоминать правду, потому старалась придерживаться собственного плана, следуя той информации, которую получала из наблюдений за другими.
Рицуки сама убивала людей из своего клана… Жестокий приказ, который вызывал всплеск разных эмоций, ведь на месте того человека однажды вполне мог оказаться её дорогой Ичи-кун. Это вызывало пробуждение мангёко шарингана, которым хоть и приходилось пользоваться, исключительно, чтобы понять механику техник. Рицуки старалась скрывать ото всех свои глаза, пусть думают, что это потолок для женщины.
***
Слишком тихая ночь. Такие бывали довольно редко, особенно в её доме. Дедушки не было дома, а ночевать в доме главы клана было под запретом уже как год. Это заставляло девочку чувствовать себя подавленно, ведь стало ещё меньше возможностей почувствовать себя свободно и уютно.
Рицуки сидела у открытого окна, укутавшись в одеяло, чтобы не было холодно от ночного ветра, который неожиданно был сегодня. Кромешная тьма в её, почти полностью, пустой комнате заставляла вспоминать события с последних миссий, когда Рицуки пришлось пробудить мангёко шаринган.
К её удивлению, всё было не так радужно, как казалось на первый взгляд. Эта пронизывающая боль в груди, голове, глазах и слёзы, лишающие возможности видеть. Кровавые слёзы. Столько грусти и подавленности, а также опустошения девочка никогда не чувствовала, как в ту секунду… Когда её меч воткнулся сначала в бедро товарища… Этот человек из её клана, юная Учиха видела его много раз, он даже ей однажды цветок дарил, чтобы подарить хорошее настроение. Его тёплые глаза в прошлом и глаза, полные боли и неверия. Он не верил, что это была именно Рика. Когда руки уже тряслись, а жертва от шока и неверия не сопротивлялась, Рицуки воткнула меч в грудь, желая подарить быструю смерть. Было тяжело, особенно в момент, когда на тело этого мужчины лёг образ Итачи. Тогда будто ниточка разорвалась и внутри появилась ужасающая боль, глаза также сильно болели…
Рика поёжилась, чувствуя холод в теле от воспоминаний. Какого же было её удивление, когда после самопознания она больше ничего не чувствовала от этого убийства. Когда Рицуки отчитывалась Данзо и отдала ему глаза, он подарил их ей на память! Сколько же тогда ненависти зародилось в груди девочки… Рика сильнее укуталась в одеяло, желая скрыться от собственных мыслей и чувств. Как же ей не хватало спокойствия…
Вдруг лунный свет что-то перекрыло, заставив Рицуки поднять взгляд и схватиться за кунай. Она приставила оружие к горлу того, кого не сразу узнала… Итачи. Он стоял возле её окна и смотрел с болью. Казалось, что страхи воплотились в жизнь, что Рицуки сделала то, о чём жалела. Девочка распахнула глаза, замирая на месте. Кунай выпал из её рук, с глухим стуком падая на пол. Сердце пропустило удар. Страх заполнил тело, и Рика не сдержала эмоций, показывая свои глаза, полные слёз. Она боялась, что однажды этот день настанет. Она не знала реально ли то, что сейчас происходило.
Итачи залез в комнату, заставляя Рицуки сделать шаг назад. Она всё ещё сдерживала слёзы, их можно было увидеть в глазах. Мальчик выглядел подавленно. Его глаза также были полны слёз, но он их не сдерживал — одна за другой стали стекать по его лицу. Поджатые губы показывали, что ему было сложно говорить, а сжатые руки в кулаки, показывали множество эмоций. Мальчик резко приблизился, обнимая подругу и вдыхая родной запах. Мягкие волосы, которые он случайно схватил, вызывали нежные чувства.
— И-Ичи…? — Рицуки сама еле сдерживала слёзы от всего происходящего, ей было и страшно, и грустно, и уютно.
— Рика, — мальчик проговорил её имя на выдохе тихим шёпотом, давая понять по голосу насколько Итачи было плохо, — останься.
Девочка обняла в ответ её дорого друга, чувствуя горячие дорожки от слёз. Она плакала беззвучно, незаметно. Рицуки слышала всхлипы Итачи и чувствовала себя почему-то хуже, чем было раньше. Было тяжело слышать его плач, было очень грустно от того, что Ичи было так плохо. Рика сама не заметила, как они уже сидели, обнявшись, на полу. Одеяло валялось где-то рядом, а луна вновь слабо освещала комнату. Эта ночь была слишком тяжёлой. Тишину лишь разбавляли всхлипы Итачи, а позже и его тихий голос, наполненный болью и отчаянием:
— Шисуи мёртв.