Глава 4 - Данзо
Увидев лично тренировки Рицуки, Итачи осознал, что тратил много времени впустую. Он вполне мог понять, что сейчас его подруга по многим параметрам превосходила его. Это было неприятным осознанием очередного поражения. Итачи также начал тренироваться. До этого его мотивом были слова окружающих: «он же гений», «вундеркинд», «благословление клана», «нам повезло, что в клане появился гений» — одно слово «гений», оно преследовало по всюду, выходя даже за пределы клана. Итачи действительно не любил слышать эти слова, но старался поддерживать свой образ, ведь его отец и мать были счастливы от этого. Каждое его достижение оценивалось этим одним словом: гений.
Сейчас же, будто новый огонь загорелся внутри. Его дорогая подруга, его любимая соперница — она тоже активно изучает искусство шиноби. Это значило, что однажды им так или иначе придётся столкнуться в битве, будь они друзьями, будь они напарниками… Врагами. Итачи действительно желал стать настолько сильным, чтобы его Рика могла лишь склонить голову и со смущением признать поражение. Это было мило. Так Учиха Итачи погрузился с головой в тренировки, ожидая возвращения Рицуки. Она забыла предупредить насколько долго будет отсутствовать.
В любом случае, Итачи оказался очень впечатлён тем, что увидел. Он также убедился, что дедушка Рики был не самым простым человеком. Это обещало проблем в будущем, когда должна была подняться тема помолвки. Да и отец вдруг начал спрашивать об этом, уже интересуясь тем, как Итачи относится к Рицуки. Конечно, мальчик прекрасно осознавал, что в данный момент Рика была самой хорошей партией для него, если рассматривать это со стороны главы клана. Она не только обладала сильной кровью, но и имела семью, которая обладала влиянием в клане, да и вне её.
Дедушка Рицуки был хорошо знаком с такими людьми, как Хирузен, Данзо, старейшины… Главы других кланов. Он имел с некоторыми тесную связь. А с Данзо так и вовсе время от времени пересекался для обсуждения методик обучения. Кеничи думал отдать туда свою внучку, ведь Шимура довольно хорошо заботился о своих людях, да и хорошо тренировал их. Каждый, кого представили мужчине, были в восторге от обучения Данзо. Они выглядели опрятно и здорово.
Рицуки же, на самом деле, не очень любила тренироваться. Ей всё также не нравилась кровь, да и драки. Было неприятно убивать, было некомфортно думать о смерти. Страшно было представить реакцию Ичи на то, что у Рицуки уже были за спиной сильные грехи. Ками-сама, вероятно, не желала бы видеть такую грешницу счастливой, потому и старалась каким-нибудь образом разделить её с Итачи.
На теле Рики были шрамы. Некоторые очень заметные, требующие скрытия, некоторые скрытые настолько, что их невозможно было найти самостоятельно… Душа девочки уже была довольно сильно истерзана собственными волнениями и переживаниями, касающихся смерти и убийств, которые ей пришлось осуществить. Верила ли она в Ками-сама? Да, как бы глупо это не звучало, но Рицуки временами тихо молилась, чтобы у Итачи было всё хорошо, пусть даже без неё, пусть с ней, но самое главное, чтобы он жил счастливо.
В другое время казалось, что Ками-сама отвернулась от грешников, не желая видеть их кровавые руки, лица, одежду… Грешники, какой была Рика.
— Я договорился с Хокаге и академией, — дедушка напоминал орла, пронзая своим острым взглядом и заставляя чувствовать напряжение, — через месяц сдашь экзамен и побегаешь какое-то время с командой, — в эту секунду показалось, что Ками-сама действительно желала несчастья грешникам.
Рика молча кивнула, подчиняясь словам дедушки. В любом случае будет так, как он сказал — сопротивление здесь бессмысленно, особенно когда ты слаб. Рицуки было грустно, хотелось плакать, ведь теперь у неё не появится возможности больше времени провести с Ичи, а также подружиться с новыми ребятами. Рика радовалась тому, что больше не плакала, услышав очередные слова дедушки. Это её маленькое достижение, которое было достигнуто особенными стараниями.
Слёзы — непозволительная роскошь для Учиха.
Рицуки знала это уже давно, даже сложно сказать с какого возраста. Дедушка уже научил её этому давно. Есть некоторые правила, которые должен выполнять именно член клана Учиха. Это, в основном, касалось эмоций. Любовь — это проклятие, а значит запрет. Слёзы — это слабость, а значит запрет. Дружба, доверие, искренность — это тоже часто оказывалось запрещённым. Рицуки не понимала этих правил, ведь ей как раз хотелось проявлять свои эмоции открыто, а не скрывать их. Конечно, ей часто говорили о возрасте, мол, дети ещё не понимают важности этих правил… Но они ведь глупы! Рика будучи даже ребёнком понимала это. Нельзя было заставить человека лишить эмоций. Это нормально.
Юная Учиха оценивала свои способности чуть сильнее обычного генина. Рицуки казалось, что вполне нормально оценивает свои возможности, потому старалась наблюдать за разными шиноби в академии, если выдавался шанс. Благо учителя являлись чунинами, а выпускные классы можно считать почти генинами — из этого можно было состряпать какое-то представление о силах, но всё же недостаточно. Нужно больше разных людей, чтобы понимать точно…
В свою же очередь, клан Учиха медленно начинал погружаться во тьму. Над ним медленно сгущались тучи.
Помимо отвратительного отношения на собраниях, клан также подвергался критике и со стороны гражданских. Ко всему прочему, это было необоснованно. Пусть даже и были свидетели шарингана в глазах Лиса, но как можно быть уверенным, что это вина клана? Это мог быть отступник. Почему-то никто не желал верить людям из их клана, слепо предполагая о новом восстании. От всех этих слов действительно хотелось сдаться и начать подготовку к восстанию.
Хокаге отселил клан Учиха ближе к краю, сместив их к границе деревни. Это означало лишь подозрения и недоверие. Как бы Фугаку не пытался доказать, что в записях есть много людей, тела которых так и не были найдены, но это было бесполезно. Глава деревни не желал слушать этих слов. Он также слепо верил тому, что видел, не погружаясь в детали. Это действительно вызывало внутри клана Учиха недовольства. Как им могут не верить? Их клан сопровождает рост деревни с самого начала, именно они стали одними из основоположников Конохи, так почему же им не верят?
Накаляющаяся обстановка обещала проблем не только клану, но и деревне. Кто-то обязательно должен был рано или поздно взорваться от недовольства.
***
Спокойная ясная погода. Облака медленно проплывали, то и по небу, создавая интересные картины. Их мог понять художник и запечатлеть на холсте. В одном здании, где обычно Данзо проводил время с определёнными людьми. В их число входили «друзья», полезные и потенциальные, а также, в редких случаях, соратники. Учиху Кеничи Шимура приравнивал к полезным. У него было имя, способности, но что лучше — внучка, пробудившая шаринган. Данзо действительно был заинтересован в том, чтобы заставить Кеничи верить в лучшее воспитание от Корня. Это имело вес. Если в распоряжении будет ребёнок из клана Учиха, то это может очень помочь в будущем с одним экспериментом, а точнее её глаза...
Данзо внимательно осматривал ребёнка — это и есть внучка, о которой так много болтал Кеничи. Девочка с длинными волосами и ореховыми глазами, обычная внешность, ничем не выделялась. Если оценивать чакру, то она вполне уже скрывала её. Чувствовалась не так уж ярко, Данзо был уверен, что девчонка неплохо скрывает где-то 1/3 своей чакры. Очень хороший результат. Оценивая её характер с первых секунд — спокойная, тихая. Это действительно очень удобно для воспитанников Корня.
— Наконец решил показать свою внучку? — со смешком произнёс Данзо, прищуриваясь. Этот товар ему был по вкусу.
— Верно, — кивнул Кеничи, взяв в руки пиалу с чаем. — Представься, — сказал мужчина стоящей рядом девочке.
— Здравствуйте, — Рицуки вежливо поклонилась, не изменяясь в лице и ещё больше радуя Шимура, — моё имя Учиха Рицуки, рада знакомству.
— Хорошо, очень хорошо, — Данзо коснулся подбородка, чувствуя огромную выгоду из сделки с Кеничи. Девочка больше напоминала его детей из Корня, чем показалось на первый взгляд. Лицо, голос, поведение — всё лишено эмоций. — Садись, — после этого девочка наконец подняла голову и села, как ей и сказали.
Кеничи сдержал усмешку. Он сразу увидел сильную заинтересованность в глазах Данзо, которая мелькнула на мгновение. Это было очевидно, что Рицуки стала предметом интереса Шимура. Её способности для этого возраста были очень хороши, но гением её ни в коем случае нельзя назвать, скорее последствием опыта. Кеничи постарался, воспитывая свою внучку. Было даже немного смехотворно видеть взгляд Данзо, ведь Рицуки являлась плодом трудов Кеничи.
— Ну что? — отпивая немного чая из пиалы, спросил мужчина.
— Неплохо, — совершенно спокойно соврал Шимура, также обращая внимание на чай. — Что насчёт обучаемости?
— Где-то восемьдесят процентов точно, — немного подумав ответил Кеничи, оценивая то, насколько хорошо усвоила уроки Рика. — По характеру чуть меньше, но тоже отлично проходит процессы воспитания.
— Как насчёт сразу передать её в Корень? — сразу перешёл к делу Данзо, прищуриваясь и продолжая краем глаза наблюдать за спокойным поведением ребёнка.
— Смеёшься? — Кеничи невольно выпустил жажду крови, услышав это предложение. — Хочешь испортить мои планы? — хмуро спросил мужчина, сжимая пиалу с чаем и раздражаясь. У него не было в планах отдавать внучку в таком раннем возрасте кому-то вроде Данзо.
— Тогда когда?
— Как только получит звание джонина, не раньше, — как только Рика будет на это способна, то значит, что она будет способна противостоять методам воспитания Данзо, так думал Кеничи.
Рицуки безмолвно наблюдала за тем, как общались взрослые. Было похоже на продажу, чем на простой диалог о тренировках и будущей профессии. Конечно, девочка слышала немного о Данзо, потому понимала, что в его организации будет определённо тяжелее, ведь там за ней будет более сильное наблюдение и более серьёзное воспитание. Да и по лицу этого человека уже была видна строгость, даже некая жестокость. Рика бы честно могла сказать, что ей не нравился этот человек. Хотелось сбежать, хотелось побыть с Итачи… Рика сжала руки в кулаки, радуясь тому, что никто не заметит её минутной слабости, ведь её скрывал столик.
Она даже сама временами удивлялась тому, как могла держать лицо при таких обстоятельствах. Ясно дело, что ей всё это не нравится, что хочется плакать и сбежать, но Рицуки не могла этого сделать. Это напоминало ловушку, которую будто сама Рика создала для себя, подчиняясь каждый раз, когда можно было пойти против приказа. Если бы она сопротивлялась, изменилась ли её жизнь в том случае? Рицуки не могла этого даже представить, потому и мечтать о таком было тяжело.