Защитник

На этой песочнице больше никто не играл кроме Серёжи. К нему больше никто не подходил, кроме Вани. Пешков тихо пересыпывал песок в другое ведёрко, не замечая, как сзади него стоит подросток.

Долговязый русоволосый парень, что был одет в серую длинную футболку, потертую с годами и длинные свободные шорты. Он смотрел на второклассника, а после на секунду обводил взглядом площадку, ярко стреляя глазами во всех, кто хоть как-то пытался подойти к Серёже.

Директриса сообщила, что завтра или послезавтра за ним приедет мужчина. Усыновит его. Как бы он не пытался, сбежать не получится, потому что Виолетта Владимировна сразу обратится к Серёже с большим вопросом... А после Пешков сам останется без его защиты...

Его лицо было все таким же непроницаемым, казалось, что он не чувствует в данную секунду ничего, но на самом деле в нем бушевал ураган и в тоже время дикая тоска... Он не хотел бросать Серёжу, ведь именно этот мальчик стал для него опорой в этом детском доме... Именно он помог найти смысл жизни и понять, для чего существует.

С ним он стал нужным.

— Ваня?.. Вань! Пошли играть! — мальчик, что крикнул это помахал ему рукой, а после и двумя сразу.

Какой он милый сегодня... Его кудри были немного испачканы песком, чьи крупинки застряли в прядях, а после падали на чёрную футболку. Он будто валялся в песке не час, а целый день.

— Иду! — улыбка сама образовалась на лице, а после Ваня быстрым шагом двинулся к Пешкову.

Этот клубок наивности и детства он хотел надолго оставить в памяти, стараясь смотреть на него постоянно, а после не отводить взгляда.

— Вань, а тебе нравится какая-то девочка? — Пешков взял ведёрко и ссыпал туда сухой песок.

Вопрос ударил под дых, от чего Исаев поперхнулся воздухом.

— Почему спрашиваешь? — стал помогать сыпать.

— Потому что все стали шептаться, что ты нравишься Милане... Я точно не помню в каком она классе, — пожал плечами даже не поднимая взгляда.

— Нет, мне не нравится никто, — четко пояснил Ваня, а на этом Сережа поднял голову.

Его открытый ротик и глаза выражали искреннее удивление. Алые губки блестели, и почему на них Ваня стал часто обращать внимания...

— Как? Милана очень красивая! — восторженный вздох.

— Понимаешь, красота не является ключевой фигурой, для того, чтобы влюбиться в человека, — пояснил Ваня, а Серёжа поднял бровь.

— То есть, красота не обязательна, чтобы влюбиться? — отложил ведёрко и сел на песок.

— Да, — кивнул Ваня, чуть улыбнувшись.

— То есть, в меня тоже могут влюбиться?! — воскликнул мальчик, а после поднял лопатку вверх, звонко смеясь.

— Да, определенно, — улыбка стала шире.

«Возможно, уже кто-то влюбился»...

— Вань! — мальчик схватил его за руку, бросая лопатку и очень взволнованным взглядом смотря на парня, что перепугался.

— Что?.. Что такое?

— Директор сказала, что тебя скоро усыновят... — грусть осадила плечи, и мальчик поник.

О, нет... Это выражение лица было слишком большим ударом для Вани. Почему его мальчик грустит? Почему опустил голову и смотрит только на свои ручки?..

— Серёж, — взял его ладошки в свои.

Тот поднял глаза, внимательно пытаясь выловить в этих малахитах что-то ценное. Пусть скажет что-то хорошее, что заставит забыть эту печаль.

— Я не брошу тебя. Даже когда покину детский дом, я всё ещё буду защищать... и о-обещаю, что мы встретимся через много лет! Т-ты веришь мне?.. — теперь его глаза засветились.

В них горела надежда и та вера, которая никогда не угаснет. Сам не понял, в какой момент Ваня стал для него таким близким человеком. Если он сказал, что они встретятся, значит так и будет...

— Я верю... — кроткая улыбка и становится тепло у обоих где-то в груди.

Даже несмотря на то, что возможно завтра Ваню усыновят...

***

Много лет прошло с тех пор, как Исаева усыновили. Детский дом посмотрел на Серёжу по-другому, сам же парень не увидел особых изменений, кроме того, что каждый хотел с ним дружить... Так же, как только ему исполнилось шестнадцать, ему разрешали выходить из детского дома, и даже ночевать у друзей, но всё это под контролем взрослых, то есть он должен был звонить воспитателю и говорить, что с ним всё в порядке, и что он абсолютно трезвый.

Он нашёл троих друзей, с которыми сблизился. Один из его школы, а двое были за пределами детского дома, познакомились на тусовке какой-то. Сегодня он идёт на вечеринку к Вове. Рыжеволосый паренёк, с потрясающими зелёными глазами, взглянув в которые ему вспоминались родные малахиты Исаева... Может это его зацепило?.. В общении Катамаранов был довольно свободным, то есть с ним можно было поговорить обо всём угодно, вот только был у него один минус, так это его любовь к алкоголю...

Серёжа уже сидел а диване и смотрел на всех, кто просто стоит и разговаривает с кем-то, кто-то целуется, кто-то пьёт алкоголь, а он просто сидит один. Его не тянет с кем-то знакомиться, ему не охота пить эти напитки, что пахнут дешёвым спиртом, он впервые ощущает, ка не хочет сидеть здесь в данную минуту, но глаза цепляются за затылок. Эти темно-русые волосы сливаются в толпе подростков и он отчаянно вздыхает... Почему показался знакомым?..

— Чего один сидишь? — его мысли прервал голос, что раздался справа.

Повернув голову, его брови нахмурились, потому что Вова был уже порядком пьян. Не очень он любил пьяных людей, отвращение вызывало в нём что-то просто бешеное, но сейчас перед ним ещё и его друг, поэтому нужно потерпеть.

— Я наверное пойду, скучно мне тут, — натянуто улыбнулся и уже хотел было встать, но рука резко дернула его обратно на диван. Это очень сильно ему не понравилось.

— Вов, ты, блять, отпусти меня, я просто поеду обратно, а завтра на резвую голову поговорим, — твердо процедил тот, ожидая, пока чужая рука его отпустит.

— Да Серёг! Ну чего ты кипишуешь! Давай по стаканчику, и всё? Давай, — ему в лицо тыкают стаканчиком с алкоголем. Рвотный порыв пошатнул парня и тот выдернул руку, отворачивая голову.

Его светло-голубая рубашка может испачкаться, а черные джинсы будут вонять, поэтому он снова встает, давая понять, что разговаривать не намерен, а просто хочет уйти отсюда.

— Серёг! Ты, блять, совсем? Так сложно выпить стакан? Давай, хватит строить недотрогу, — тот тоже встал и снова сунул в лицо.

— Это ты послушай меня, я не хочу пить эту гадость, а теперь завались, —  процедил Пешков и двинулся к выходу, толкая людей, как назло половина из них были выше него в десять раз.

Так он даже в кого-то врезался, но попросив прощения поплелся дальше, ищя входную дверь. Однозначно, он больше не хочет быть здесь, а Вова пусть подумает о своём поведении, потому что тот прекрасно знает, как Серёжа не любит алкоголь.

Вечеринка продолжалась, и только один высокий русоволосый парень в белой рубашке и черной кожанке стоял около барной стойки. В его лице не было веселья, а в стакане был не алкоголь, а какой-то ужасно воняющий напиток, который он сжал в руках, а после подошёл к Катамаранову.

— Хей, чего кислый такой? Выпей лучше, — натянутая улыбка, а Вова даже не смотрит на него принимая стакан и выпивая всё залпом. Поморщился, а после на его лице засияла улыбка.

— Бля, брат, где ты взял эту херню, — он пошатнулся, и русоволосый незнакомец подхватил его под руку.

— Где взял, там нету, а тебе бы уже домой надо, давай провожу, — Вова лишь кивнул и они двинулись сквозь толпу.

На улице ранняя зима, первые числа декабря, поэтому незнакомец надел теплую куртку, а Вова лишь кофту накинул.

— Пошли, мне тут недалеко, — открыл дверь, первым шагнул в холод.

Оба шли медленно, а у Вовы уже помутнело в глазах. Шли в каких-то закоулках, мимо гаражей. Вокруг тьма тьмущая, только фонарь где-то вдалеке мерцает, неприятно мигая. Парню становится совсем плохо и он падает на землю. Пар изо рта идёт такой, будто они курят, а не дышат.

— Погоди, мне совсем хуёво чего-то, - он облокотился о землю, пытаясь встать, но не может
Дикая слабость в теле

и парень падает.

Незнакомец не спешит помогать, он садится на корточки и хвататет Ваву за волосы дергая на себя, пристольно наблюдая за помутневшими глазами. У незнакомца пылает огонь в очах, а злость быстро просачивается сквозь издевательскую улыбку.

— Больше не посмеешь трогать его, ублюдок, — выплюнул слова.

— Чего?.. —  не понимал парень, но страх внезапно окатил его горячей водой, согревая.

— Уже ничего, пожелаю тебе спокойной ночи, потому что ты умрешь самой безболезненной смертью, спасибо скажи, — едкая улыбка и он толкает того на землю.

— Ты больной?.. Какая смерть? Что я тебе сделал? — он скрючился, потому что боль в животе внезапно одолела его.

— Мне? Ничего, а вот Серёже да, поэтому, будешь гнить здесь, маленькое отродье. Я думаю, что тебя найдут через дня три, может четыре, — пожал плечами, а после поднялся и отряхнул руки.

— Тебя поймают, отравил меня?.. Ебанный психопат, — лежал и держал глаза открытыми из последних сил.

— Я? Я тебя не отравил, это ты выпил с алкоголем половину пачек антидепрессантов, а потом пьяный пошёл домой и замерз.

Зелёные омуты затянули в болото и парень не знал, что происходить, но сознание еле держалось. Было так хуёво, что всё тело внезапно решило оторваться на нем, а после, он задрожал так, что он ощущал все прикосновения с землей... Его штырило не по детски.

— Прощай, на земле стало на одного отброса меньше, — поправил куртку.

— Отб...р-р.ос з-здесь т-т-тол-лько т-ты, — дрожал, а после переулок оглушила мертвая тишина в прямом смысле слова.

И только высокий парень шёл с улыбкой ощущая некую легкость от того, что завтра Серёжа будет спать спокойно, не думая о том, что кто-то сможет его к чему-то принудить. Прекрасное начало декабря и морозный воздух окрашивает нос в алый цвет, заставляя нелепо шмыгнуть и спрятать руки. На душе так тепло, а на улице минус десять.

Никто не смеет...