Глава 8 Приливы сердца
***
Яхта «Ханами» расцветала, как сакура весной. С тех пор, как Дженни присоединилась к их маленькому экипажу, всё изменилось: палуба сияла свежей краской, туристы бронировали туры на месяцы вперёд, а Лиюн, наконец, перестала прятать овощи в карманы во время ужина. Дженни, казалось, вдохнула в их жизнь ветер перемен — сильный, но несущий спокойствие.
— Ты уверена, что это не слишком? — Джису скептически разглядывала афишу с надписью «Ночной круиз под звёздами: ужин от экс-наследницы империи Ким».
— Совершенно! — Дженни, закатав рукава белоснежной рубашки, расставляла бокалы на столиках. — Люди платят за истории. А у нас их целый океан.
Лиюн, вертевшаяся рядом с подносом закусок, вдруг подняла голову:
— А расскажешь им, как мы с тётей Джису взорвали серверы?
— Лиюн! — Джису зажала ей рот ладонью, но Дженни рассмеялась:
— Обязательно. Но только после десерта.
С тех пор как Дженни взяла на себя маркетинг и переговоры с поставщиками, у Джису появилось время дышать. Она даже разрешила себе спать по шесть часов, а не четыре. Но больше всего её трогало другое: Дженни училась быть частью их мира. Вчера она чинила рыбацкие сети, сегодня спорила с поваром о соусе к креветкам, а завтра...
— Завтра у нас свидание, — заявила Дженни вечером, когда Лиюн уснула, убаюканная качкой волн.
Джису чуть не выронила карту маршрута:
— Что?
— Свидание. Ты, я, бухта Хэдонг и закат. Лиюн уже согласилась присмотреть за яхтой с Миёнг.
— Ты посоветовалась с ребёнком раньше, чем со мной? — Джису попыталась сохранить строгость, но уголки губ предательски дрогнули.
— Стратегия, дорогая. — Дженни взяла её руку, проводя пальцем по ладони. — Семь лет я мечтала об этом. Не отнимай у меня шанс быть банально романтичной.
...
Бухта Хэдонг встретила их тишиной. Песок, розовый от заката, мелкие волны, целующие берег, и лодка, украшенная фонариками в форме медуз. Дженни, в лёгком платье цвета морской глубины, казалась частью этого пейзажа.
— Ты всё ещё умеешь удивлять, — Джису сбросила сандалии, чувствуя песок под босыми ногами.
— Это только начало, — Дженни подала руку, помогая войти в лодку.
Ужин был простым — свежие устрицы, фрукты и вино, которое Дженни хранила семь лет «для особого случая». Но когда речь зашла о прошлом, Джису нахмурилась:
— Почему ты не давала о себе знать? Даже записки...
— Потому что каждое письмо могло стать нитью, по которой они нашли бы меня. — Дженни опустила глаза. — А ещё... я боялась, что, если услышу твой голос, не выдержу и вернусь раньше времени. Не закончив то, что начала.
Они говорили часами. О том, как Дженни, скрываясь, строила сеть информаторов. Как Джису в одиночку боролась с бюрократией, чтобы усыновить Лиюн. Как обе учились жить без друг друга, но не смогли.
— Ты помнишь наш первый поцелуй? — вдруг спросила Дженни, когда луна поднялась высоко. — В пентхаусе, после аукциона...
— Ты тогда сказала, что я пахне имбирём и глупостью.
— А ты ответила, что это мой любимый аромат. — Дженни приблизилась, её дыхание смешалось с морским бризом. — Ничего не изменилось.
Поцелуй был нежным, но полным обещаний. Джису почувствовала, как время замедляется, оставляя только шепот волн и стук сердца, наконец-то попавшего в такт с другим.
...
На обратном пути, когда лодка покачивалась в такт их смеху, Дженни вдруг серьёзно сказала:
— Я хочу быть частью этого. Не только романтики, а всего: утренних сборов якоря, уроков Лиюн, даже ссор с поставщиками. Позволь мне остаться. Навсегда.
Джису посмотрела на неё, на силуэт маяка вдали, на отражение звёзд в воде.
— Ты уже осталась, — она прижала ладонь к груди Дженни, где билось сердце. — Здесь.
Когда они вернулись на яхту, Лиюн встретила их с фонариком в руках:
— Вы целовались? Я бодрствовала! Видела в бинокль!
Дженни подхватила девочку на руки:
— В следующий раз устроим тебе прямой эфир. А сейчас — спать.
— Но тётя Джису красная как рак! — залилась смехом Лиюн.
Лёгкость этого вечера осталась с ними, как обещание. На следующий день Дженни официально стала со-владелицей «Ханами», а в каюте Джису появилась вторая подушка. И хотя штормы ещё приходили, они знали: теперь у них есть якорь, который удержит даже в самых бурных водах.