Сибирская Аделина Всеволодовна
Коридор гудел приглушенными голосами, но стихал в тот миг, когда в нем появлялась она.
Цоканье каблуков - размеренное, четкое, как отсчет секунд перед взрывом. Её шаг - неспешный, но неумолимый. Черные, как ночь без звезд, волосы ниспадали водопадом, едва колышась в такт движению. Белое, как первый снег, лицо - холодное , отточенное, без единой трепетной тени. Взгляд - острый, как клинок, бросал людей в дрожь, заставляя отводить глаза.
Говорила она редко , но если звучал её голос - тихий, словно шелест лезвия по коже - его запоминали навсегда. А смех... Он был редким, почти мимолетным явлением, но те, кто его слышал, потом долго не могли согреться.
17 лет? Взгляд , осанка, властная уверенность - все в ней выдавало холодный расчет двадцатилетней валькирии. Её фигура - гибкая , как кнут , и точенная, как оружие - заставляла мужчин задерживать взгляд. Но лишь на мгновение. Потому что следом приходило острое , животное понимание : это не добыча. Это хищник.
Стать. Воспитанность. Опасность.
Она несла в себе всё это легко, будто врожденный дар.
Сибирская Аделина Всеволодовна.
Единственная дочь человека, чье имя в городе произносили шепотом. Кровь Безликих.
И если сам клан был тенью, то она - тот самый холодный луч лунного света , что предвещает смерть.
_________________________________
-Их больше нет, - холодно, но серьезно противнесла Аделина , заходя в кабинет к отцу.
-Уже? - Всеволод развернулся на своем стуле, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то, что могло бы быть гордостью. -Быстро ты их, Деля.
Его имя боялись произносить. Да что там - боялись даже думать о нем. О главаре Безликих.
Сибирский Всеволод Никитич.
Его фамилия означала суровость , холод, мощь и беспощадность. А имя - «владеющий всем». И это была не метафора.
-Доча, милая , подай мне пульт и включил телевизор,- произнес он, откидываясь в кресле. Аделина без слов взяла пульт с журнального столика из малахита, попутно включая панель из черного стекла.
«Прямо сейчас в центре Казани горит завод по производству бумаги. Спасти здание , скорее всего, не удастся. Причина пожара устанавливается», донесся голос ведущего казанского новостного канала.
Аделина села в кресло напротив, скрестив ноги, и скучающим взглядом уставилась на экран. Она ждала.
-Молодцы, ребята . Нечего нам мешать,- наконец произнес Всеволод , отпивая дорогой виски из хрустального бокала. - Что, Деля, ждет врагов ?
-Смерть,- ответила она , даже не моргнув.
Её с детства учили власти и хладнокровию. И она усвоила уроки на отлично.
В кабинете снова воцарилась тишина , нарушаемая лишь тиканьем часов.
Где-то далеко горел завод.
Где-то ближе - уже горели чьи-то жизни.
Но здесь , в этом королевстве тьмы , все было спокойно.
Потому что так хотел Сибирский.
-Я на сегодня свободна?
Ответ отца был коротким, но достаточным. Она не стала ждать повторения - кивнула и шагнула прочь , оставляя за спиной тяжелые дубовые двери кабинета , где решались судьбы.
Аделина вышла на улицу , и золотой вечер сентября тепло обнял её. Сумка легонько стукнула по бедру , когда она достала сигареты - тонкие , элегантные , как он сама. Импортная зажигалка щелкнула один раз , вспыхнув алым язычком. Первая затяжка - горькая , обжигающая, родная.
Дым клубился в прохладном воздухе, смешиваясь с паром от дыхания. Девушка закрыла глаза, чувствуя, как напряжение дня медленно растворяется в этом в этом ритуале.
Улица была пустынна. Листья - хрустящие , багрово-золотые - уже покинули ветви и теперь лежали под ногами , шелестя под её каблуками. Они напоминали о том, что зима близко.
Но сейчас...Сейчас тихо. Только дым , только ветер , только она, ненадолго забывшая , что она дочь тени. Пока огонь в ее пальцах не погас.
Но даже когда сигарета догорела до фильтра , Аделина не спешила двигаться с места. Она стояла , прислонившись к холодному кирпичу стены, наблюдая как последние лучи солнца цепляются за крыши Казани , будто не желая отпускать этот день . Ветер шевельнул её черные волосы, и она машинально поправила прядь , чувствуя , как металлическое кольцо на пальце холодит кожу. Подарок отца. На внутренней стороне гравировка : «Кровь- не вода».
Девушка провела ладонью по лицу , словно пытаясь стереть усталость. Но усталость не стиралась. Она въелась глубже - в кости, в душу.
Аделина резко раздавила окурок каблуком. «Нужно идти»- прошептала она себе. Но куда? Домой? В тот холодный особняк с охраной у каждой двери? В кабинет отца, где воздух пропитан властью и страхом ?
Или...
Или туда , где нет ни приказов , ни «Безликих» , ни этой вечной тяжести на плечах?
Сибирская сделала глубоких вдох. И пошла вперёд, оставляя за спиной клубы дыма.