6
Выяснилось что под утро я всё же уснул за столом, уткнувшись лицом в книгу. Моё положение спиной к окну давало мне возможность спрятаться от света, но при этом быть укрытым тёплыми лучами сентябрьского солнца.
Опять этот сон, где я вновь вижу руки, я могу к ним прикоснуться. Мягкие, но в то же время крепкие, такие я будто бы уже чувствовал на себе. И улыбка... О боги, я просто плыву при виде неё, она такая отдалённая и в то же время близкая. Я точно её где-то видел, хоть единожды. Она невероятна. Как божество с небес что дало мне такой лёгкий и скрытный подарок, о котором я никогда думать не смел.
К моей голове касаются, аккуратно гладят, я это чувствую как только к моим кончикам волос прикасаются, рука так и лежит на макушке. И мне хочется лишь одного, — чтобы это никогда не заканчивалось.
Но всё ведь не может быть по моему желанию.
Я нехотя открываю глаза и начинаю с небольшой тревогой осматриваться, вижу Рихарда. Он обеспокоенно стоит над мной, что я испуганно срываюсь с места от того что у него больная нога. Переживаю как-никак. Толкаю его на стул и волнуюсь чтобы с ним всё было хорошо. Я так тревожусь, и сам не смыслю от чего же.
— Тише, Пауль, что такое? — он обеспокоенно спрашивает меня, выставляя согнутые руки чуть вперёд, будто бы пытаясь успокоить, а я не осознаю что происходит. Всё перемешалось внутри, а короткий сон заставил путаться в пространстве. Это сбивало ритм сердца и дыхание, первое грозилось выпрыгнуть из груди.
— Я не знаю что со мной такое. — признаюсь я, так бы я никому никогда не сказал об этом, сделал бы вид что со мной всё нормально и ходил как дурачок, который ничего не знает, никого не видит и не слышит.
Хоть я и понимаю что ребята из группы далеко не глупые, но действий от них нет, значит и других вопросов не будет. Вот только меня заставляет задуматься момент с Олли и Шнайдером у окна, было не ясно за что они больше волновались, ведь они несли ответственность по причине нахождения со мной рядом тогда, поэтому терзают сомнения что не я их в этот момент заставил беспокоиться, а статья.
— Ты так сладко спал, я волновался что ты был в неправильном положении, у тебя ничего не болит? — его брови жалостливо сведены, от чего у меня всё переворачивается внутри.
Рихард уже в который раз от своих слов и действий заставляет меня это делать.
— Нет, у меня вроде бы ничего не болит, только у меня правда странные ощущения внутри, возможно я слишком много думал, а потом уснул. Но меня сейчас больше волнует как твоя нога? — я говорю это с выдохом.
— Моей ноге намного лучше, спасибо, но ещё лучше было бы, если бы ты тоже думал о себе. Я ночью выделил тебе место на твоём разложенном диване, и его было достаточно чтобы нормально отдохнуть, только я тебя не дождался. — это звучало с некой долей обиды.
Он ждал меня! Пока я, как упертый баран, боялся нарушить его границы, покой и больную ногу. Каждый из этих пунктов меня волновал, потому что я этого раньше не получал. Выходит, я даю людям то, чего мне самому недостаёт. Поразительно, но факт.
— Я был занят книгой, да и думал я, а потом случайно уснул на этой же книге... — я как-то задумчиво потер шею сзади.
— Это я уже давно понял по отпечатке чернильных букв у тебя на лице, хорошо ты думал. — он расхохотался, так неожиданно. И это повлияло на меня. Моё настроение начало повышаться, и я только заметив, и правда, перепечатаные буквы на части своего лица, в зеркале ванной, поступил в точности как и Круспе, рассмеялся. До самой икоты, от которой мы ещё больше смеялись.
Наше утро всё же было не таким уж плохим, как могло быть.
Но вот новая проблема, и то проблема ли. Нас срочно всех вызывали на репетицию. Значит что-то намечается, и если это сделали наши сомелье, которые видимо со дня ранее не успели просохнуть, я готов им лично в знак мести, сыграть на трубе Шнайдера, чтобы в их головах хоть что-то прозрело (головная боль).
Рихарду и правда было лучше, он мог уже сам перемещаться, только с осторожностью. По его настоянию нам пришлось ехать до зала, и конечно же я за рулём. Да и я понимал важность, хотя страх меня почти одолевал, но как говорится — либо так, либо никак. Меня не было за рулём достаточно времени, чтобы вообще забыть комбинации, и вспоминать всё по ходу дела. На меня ещё так-то хорошо повлиял хороший удар головой о кнопку клаксона на руле, сделал я это от злобы, желая собраться с мыслями. Круспе прибывал в шоке после такого действия, но и слова мне не сказал, а вот мне было стыдно за такой дурацкий и юношеский поступок.
Наконец посмыслив, и сделав пару движений, наш путь держался в зал до которого мы доехали за десять минут.
Поругавшись с каким-то дедом, я наконец припарковал машину недалеко от здания в которое нам требовалось. Мысленно я восхищался как же Цвену идут мои кроссовки, которые я ему одолжил. Был удивительный для меня факт, он хоть и выше меня, да и побольше будет, но размер обуви у него меньше моего на один. Выходит что его ноге не могло ничего причинять неудобств.
Стараясь выбить из себя дурацкие мысли, я стукнул себя по голове, благо никто этого не увидел, потому что смотрелось бы это очень глупо, хотя и эффективно.
В зале нас ожидали Оливер, Шнайдер и Тилль. Сидели за нашим столом, так сказать, переговоров (мы часто шутили об этом), и распивали во всю чай. Я прямо уверен что поил их им Ридель, потому что по запаху этот чай мне не знаком (кстати приятен по аромату), значит новый, точно найденный Оливером.
— Ну что братья алкоголики, дожидаемся Флаке или сразу озвучиваем информацию? — спрашивает немного весело Круспе у них, пожалуй из этой сидящей тройки, только Кристоф был каким-то позитивным, улыбка выдавала его хорошее настроение.
— Ждём, нужно коллективное обсуждение, хотя как такового выбора у нас нет... — вымученно говорит Линдеманн, цедя чай.
По нему же видно как в тяготу ему тут сидеть. Сам виноват, нечего скитаться по барам. Ещё не ясно что там с Кристианом.
Он то потом и плетется через десять минут после нашего прибытия, потерянно приветствуя нас.
Похоже они вчера с Тиллем хорошо провели время, даже через чур хорошо.
Когда клавишник плюхается на свободное место, солист откашливается и старается наконец начать рассказывать.
— Нам нужно отправится во Флориду, знакомый моего друга заинтересовался нами, ему понравились наши песни, возможно мы имеем дело со спонсорством. — сказал Тилль, так измученно развалившись на стуле после сказанного.
— Наша поездка оплачивается им? — подал голос Оливер, приподнимая одну бровь устремляя взгляд на Линдеманна.
— Оплачивается наше проживание там, столько, сколько потребуется, но билеты на самолёт лежат на нас.
— Не знаю кто как, а я впервые в жизни попытаю удачу на бизнес-классе! — радостно воскликнул Шнайдер, что Тилль на этот раз подавился чаем, а Флаке яро стал бить его по спине, пытаясь помочь.
Цирк ей-богу.
— Хорошо, шесть билетов на бизнес-класс, у нас тут каждый имеет достаточную сумму чтобы позволить себе это, почему бы и не попробовать? — отвечает будто бы за каждого Оливер, но я намерен протестовать.
— Я не знаю какая у кого сумма, но свои деньги не намерен тратить на этот бизнес-класс, мне и в эконом-классе будет хорошо! — хмурюсь и скрещиваю свои руки на груди.
— Дурак! Это же какая возможность выпадает, а ты вон решаешь сэкономить, когда ты ещё так сможешь?! — Кристофера так и расперало, что начинало раздражать.
Будто бы он больше видел в этих самолётах!
— Шнайдер, уймись! — скомандывает ему Флаке, тот тоже явно недовольный от его поведения. Как у подростка который пытается вырваться из родительского дома, не думая своей головой о последствиях.
— Предлагаю скинуться чтобы кто-то из нас съездил за билетами, что будет, то будет. — вздыхая накидывает идею Рихард.
Теперь никто не мог отказаться, ведь этот маленький переполох уже за каких-то пятнадцать минут успел вымотать.
— Отлично, вот только за ними поедешь ты! — ставит условие Кристиан, а я уже хочу заикнуться.
— Хорошо! — выдаёт гитарист, и я понимаю что попал по полной программе.
Я кое-как доехал до зала, а теперь ещё и в аэропорт ехать. Ну и длинный же у Круспе язык!
Мне понадобилось десять минут чтобы настроиться на выезд куда дальше, чем эти четыреста метров до репитиционного зала. Прелесть.
Руки так и дрожали на руле, а я делаю вид что со мной всё хорошо.
— Пауль, что такое? Ты вроде бы водить умеешь, мы с тобой сегодня вполне нормально доехали, а сейчас ты весь холодным потом обливаешься выехав на главную дорогу. В чём дело? — хмуро спрашивает он, его тон больше походит на возмущение.
— Всё в порядке, просто давно не садился за руль. — отвечаю ему, стараясь быть как можно спокойным и настроиться на дорогу как это можно.
— У меня так дед водил, ты чего так вцепился в руль?
— Да нормально всё, прекрати говорить под руку! Доедем мы до этого чертового аэропорта! — чуть срываюсь на него я, и злюсь. Вот только не на него, а на себя. За этот поганый язык, за истрепленные нервы, самим же собой.
Но это помогает мне настроиться. Я прибавляю разрешённой скорости, съезжаю на дорогу, которая ведёт куда короче к этому аэропорту, активно переключаю скорости, мысленно составляя план как лучше объехать через этот поток машин перед мной.
Прибываем мы раньше моего рассчитанного времени в голове, и Рихард в шоке от такой поездки. Вот только понять его реакции я был не настроен.
— Ты со мной или подождëшь здесь? — спрашивает он меня, в его голосе мне ничего не удалось расслышать, ни ноток злости, ни раздражения, ни даже спокойствия или чего-то ещё. Никогда не любил подобное, так мне тяжело понять человека. Трудно когда не знаешь что человек чувствует, не получается считывать его эмоции и намерения.
Я просто отрицательно мотаю головой и смотрю в окно. Сейчас мне не до этого.
Круспе уходит и я остаюсь один со своими мыслями.
От событий что так быстро происходят, я теряюсь. Меня это пугает и в то же время заставляет думать, а разве я этого не хотел? Я же рвался раньше к этому, а теперь всё наоборот, меня сводит с ума то что успело произойти за несколько дней.
Где то желание привлечь внимание? Стать чем-то? Иметь своё место?
А этот Рихард.
Что вообще происходит? Почему он решил обратить на меня это же внимание? Какого-то хрена я на него срываюсь и пытаюсь во время поездки заткнуть.
Идиот, тебе хотят помочь выбраться со дна, а ты сопротивляешься причиняя боль единственному человеку который тебя понимает!
Дыхание спирает, сердце дико бьётся, а я рисую пальцем немыслимые узоры на чуть запотевшем стекле водительской двери.
За такое по рукам нужно давать и заставлять все окна автомобиля мыть!
Рихард возвращается через сорок минут, которые проходят поразительно быстро для меня.
— Сущий кошмар, я потерялся! Билеты взял на завтрашний вечер, уже предупредил остальных. — выдыхая говорит он, улыбаясь.
Смотрит на меня такими блестящими глазами, а мне стыдно.
— Прости.
Такие слова мне сложно говорить, поэтому говорю так тихо и коротко, что вряд ли разобрать сказанное.
— Прекрати, всё в порядке, я порой тоже злюсь когда за рулём. — выдыхает он и кладёт мне руку на плечо, в успокаивающем жесте.
— Ну не значит же это, что я имею право сбрасывать свой пыл на человека поблизости, это же отвратительно!
Цвен тихо посмеивается сощурив глаза.
— Шоколад? — всё что он говорит мне, а я выпучив на него глаза, что норовят выйти из орбит, не понимая на него смотрю. — Я тебе шоколад предлагаю, он хорошо помогает при стрессе! — после такого убеждения отказаться нельзя.
Пока я отвозил Рихарда домой, я объелся сладкого, от чего создавалось впечатление что я скоро лопну. А Круспе так всю дорогу рассказывал какие-то весёлые истории из жизни, что в некоторых моментах я пропускал удар, потому что пролетали мимолетные шутки которые совсем не смешные, а наоборот, слишком серьезные и раздирающие душу.
Со смешанными чувствами после мне пришлось возвращаться домой. Рихард настаивал на такси, ему не хотелось чтобы я самостоятельно, после того как помог ему добраться домой, петлял своим ходом. Но меня было не переубедить, я попросил его, чтобы они не настаивал и дал возможность проветриться и подумать. Да и куда там, я наконец выздоровел и могу погулять, разве это не хорошо?
Часть пути я даже не задумываясь шёл как помнит не голова, а ноги. Берлин я с детства помню наизусть, знаю где ходить не стоит, а где достаточно безопасно, поэтому прокладывал дорогу по безопасным местам. Успел я посидеть на лавке, втягивая в лёгкие табачный дым.
Опять эти сигареты, будто бы без них жизни не имею, но что же это тогда было, когда я наткнулся на Риха, и частично от него отхватил. Мне же не с проста, не хотелось курить?
Так далеко, однако, до моего дома. Уже стемнело, а мне оставалось пройти два района, три моста и пятнадцать остановок, по которым я и высчитывал свой путь, мне так легче.
Я шёл один глубокой ночью, поздние птицы больше не пели.
Возникало с каждым часом ещё больше вопросов, чем до этого.
Например — как у Рихарда появлялись дела в такой глуши, как у меня? Почему он преодолевает такое расстояние чтобы приехать сюда?
Как я знаю, многие живут далеко не близко к залу, но всё равно предпочитают приехать именно сюда, потратив сил, времени и ресурсов. Я бы вполне мог ездить в город, чтобы им было не так долго добираться, в особенности Цвену, когда он живёт дальше всех. Возможно позже не помешает обсудить этот вопрос.
Приволок я наконец себя в свой двор, только теперь я хотел зайти в другое место. Туда, куда давно не решался войти.
Гараж, всё такой же, как и другие
рядом, коричневые, отличал их только номер на воротах. Полустертая цифра девять, хорошо виднелась под слоем пыли и грязи. Удивительно что рядом с гаражом не имеется засохших луж грязи.
Внутри меня поджидает моя, некогда отцовская, восемдесятая ауди. Красная, немного мятая на капоте, покрытая царапинами на боковинах. Тяжёлое чувство стоит в груди.
Ручка водительской двери легко поддаётся, когда я её тяну на себя. Сажусь, даже не думая, в пыльный салон, совершенно не боясь испачкаться.
И что же я здесь забыл спустя два года?
Я всегда думал что подойду к ней не раньше десяти лет, так что же заставляет меня это делать?
В напряжённых и тревожных чувствах я вернулся домой. Ещё бы чуть-чуть, и машину пришлось чинить собственными силами, после срыва. Свою выдержку я проявил удивительно хорошо, но чувства остались внутри, омерзительно. Противно, страшно, печально, больно находиться там, в этой железной ржавой коробке, покрытой воспоминаниями, горести и в кои-то веки обидами.
Не меняя одежды, я ложусь в кровать, он же и диван, и без задней мысли проваливаюсь в сон.
Такие перевороты и удары меня слишком утомляют, они болезнены и давящие на раны, но больше тянущие уснуть и забыть об этом хотя бы на короткое время во тьме.
Свои глаза я вновь открываю днём, только с трудом вспоминая что мне нужно успеть собраться, потому что вылет вечером. Как Круспе сказал в половину девятого, а мне ещё предстоит сделать дел, включая по дому.
Как на зло я не мог найти спортивную сумку, которая всегда по жизни со мной. Потрëпанка находится за холодильником, как она вообще там оказалась, только сам бог знает, ну точно не я.
Все вещи запросто собираются, я даже рад что у меня их не много. С остальными предметами, в особенности гигиены, я тоже не мучаюсь, всё на видном месте перед глазами.
И что же мне то остаётся.
Прибраться в квартире, решить вопросы с щитками, меня же не будет дома некоторое время. А ещё не помешало бы привести себя в порядок. Потому что выгляжу я неважно, будто бы был на каторге, вместо сна.
Я бы прилег обратно поспать, вот только времени у меня то немного. Ещё и страх проспать не давал покоя, хотя не только это пугало.
Предстоящий полёт на самолёте, в котором мне впервые в жизни придётся разрезать облака, заставлял надумать кучу всякого бреда. И я уже даже не знал, прав ли я был, упрямясь и пытаясь сэкономить деньги на билет в бизнес-класс, или совсем полажал и теперь буду в другой части самолёта, совершенно один со своими страхами, лететь.
Я же умру от страха.
Устав от таких размышлений, я плюхнулся на стул и посчитал что мне совсем не помешает чашка кофе, тем более перед поездкой. Ещё стоит подумать как я собираюсь добираться до аэропорта, учитывая что сегодня вторник, общественный транспорт наверняка битком, а я ещё и с сумкой.
Чёрт, всё же стоит покончить с этими делами, а потом уже придумывать. И без того дурно выходить в люди.
Чем больше времени проходило и близилось к самолёту, тем больше я боялся. Это знаете, как тревога перед каким-то через чур серьëзным делом, а из более знакомых вещей, так это экзаменом. Боимся что после него всё пойдёт наперекосяк и станет жизнь кошмаром. Ну а чем могла обойтись эта поездка я не знаю, вот по этому мне и страшно, как маленькому мальчику в темноте.
Вечером, в шесть часов (удивительно ровно), позвонил Тилль, и предупредил что заберёт меня. С чего вдруг он решил это сделать мне предстояло узнать.
Через двадцать минут я уже стоял возле своего подъезда и ждал пока за мной приедут. Сумка моя, мне казалась через чур легкой, от чего создавалось впечатление что я абсолютно всё забыл, ничего не взяв, но я до этого успел её перепроверить достаточно раз чтобы знать что всё на месте.
Сегодня на улице куда более прохладно и я не пожалел о том, что надел кофту.
Пауль синоптик воплоти.
Звучит забавно что я улыбаюсь самому себе, и к счастью машина через минуту подъезжает за мной.
Как оказывается, внутри уже есть Флаке и Рихард, последний меня удивляет. Но и тут есть объяснение самому себе, Тилль может поставить свою машину на стоянку, и к тому же оплатить её всего-то ничего, чтобы не было хлопот и с другими машинами.
Моё коронное место достаётся впереди, рядом с водительским.
Приветствую каждого пожимая руку и улыбаюсь (как же без этого). Ребята удивляются моей одной сумке и шутят о том, какой по размеру человек такой по размеру и багаж, в ответ я предполагаю что Круспе взял чемодан, Кристиан — комод, а Тилль — шкаф купе. Хохот стоял на весь салон машины.
В аэропорт мы ехали по укороченному пути, который успел сдать Риха до того как они заехали за мной, а я то ведь совсем не против. Мы таким образом экономим время на сдачу багажа, проверку билетов и остаётся время посидеть, в нашем кругу из шести человек, в каком-то заведении перед вылетом.
Собственно именно когда мы проходим все эти пункты, у меня появляются вопросы. Особенно после озвучивания работника проверяющего билеты о том что, всё соответствует и все шесть (чёрт) билетов на бизнес-класс верны и не имеют опечатки.
Я демонстративно, хотя это вышло случайно, при всех четверых, отвожу Круспе в сторону.
— Что за чёрт, почему шесть на дорогую категорию? — в недоумении спрашиваю я, хмуря брови.
— А что тебе не нравится? Я взял то что подходило под твою вложенную сумму. — расслабленно говорит он, а я вижу по его глазам что всё совершенно не так.
— Ну-ка скажи правду, потому что мне не верится в твои слова! — требую я от него, а он закатив глаза вновь устремил на меня свой взгляд.
— Сейчас мы это обсуждать не будем! Всё в самолёте, Пауль, всё в самолёте! — повторил он и потянул обратно в стаю (шесть волков которые готовы убить нежелателей и друг друга).
— Что это у вас за выяснения отношений? — спрашивает недоверчиво Олли, который всё это время наблюдал за нами.
— Неужто Пауль купил бизнес-класс и теперь жалеет. — шутит Шнайдер, и он тут же собирает на себя пять недовольных взглядов. Барабанщик пропадает за спиной бас-гитариста.
— Шнай, беги до похоронного бюро, больно разбушевался!— угрожаю я ему холодным тоном, от чего уже я чувствую на себе парочку поражённых взглядов.
— Ладно, лучше отправимся в кафе, я весь день не ел и вам бы советовал подкрепиться. — озвучивает Линдеманн вздыхая, и все соглашаются, тем более у нас есть достаточно времени перед вылетом.
В одном небольшом кафе, где мы расположились, было довольно таки уютно и мило. Официанты хорошо обслуживали и это нравилось не только мне, но и остальным. Я так и довольствовался своим эспрессо и небольшим тортиком, на котором настоял Круспе, он так долго распинался что мне нужно сладкого для повышения настроения, что я не выдержав всё-таки заказал тирамису. Чем же ему не угодило моё лицо, не знаю.
— Есть какие-то подробности по поводу нашей поездки, мы же не просто так туда полетим потратив время? — заинтересованно спрашивает Оливер, потягивая чай с булочкой.
— Ничего сверх удивительного, возможно человек что нас пригласил, станет нашим партнёром, который будет продвигать нашу группу, мы ведь не так долго существуем, поэтому стоит начинать движение вверх. — поясняет Тилль, он больше увлечён своими сэндвичами, чем разговором, и это смотрится весьма забавно. Тут каждый ест по своему, не будем говорить о Флаке (нет, я скажу о том, что он макал овсяное печенье в свой кофе, и половину от изделия утопил в чашке). Ну ничего каждый довольствуется по своему, поэтому осуждать за такое просто недопустимо.
Наша трапеза прошла в спокойствии, поэтому я очень даже был удовлетворен такими посиделками, даже с души немного отлегло тревоги из-за предстоящего полёта. И возможно Рихард был прав по поводу сладкого, моё настроение и правда улучшилось, и я прямо таки ходил улыбчивым, а всё наше время провождения перетекло в приятные разговоры. Каждый из нас озвучивал свои надежды от сего путешествия в Америку, а я вот не знал что ответить, поэтому сказал что хочу веселья и об, хотя-бы малом, отдыхе на другом континенте, в особенности рядом с океаном. Меня поддержали в озвученных пожеланиях.
Через кучу махинаций и передвижения, мы оказались в прекрасном, по моему мнению салоне. Место было достаточно чтобы разомнуться и не скрючится в маленьком пространстве. Я уже вроде бы не жалел о том что Круспе взял билет на бизнес-класс, но выпытать у него зачем же он это сделал я всё же был намерен. Меня через чур волновал такой поступок с его стороны и вложения. Я же знаю что он положил своих денег на этот билет, не мог он стоить таких малых грошей для своей роскоши.
Как раз Цвен и оказался поблизости со мной, чтобы я выяснил причины данного поступка. Но как только я хотел спросить, он поднял руку в жесте "подожди", и как-то увлеченно, смотрел в предложенный стюардессой журнал. Закатив глаза, я продолжил настраиваться.
Это мой первый полёт и ожидать от него можно всё что угодно. Наверное именно поэтому я вцепился в своё сидение и боялся его опустить. Можно забыть о том что меня немного отпустило с тревогой, как раз таки она вернулась с новой силой. Было боязно даже пошевелиться, не то чтобы вообще дышать.
Я уже проклинал что согласился на это. Можно автобусами, поездами, на лодке в конце концов, но только не на этом дурацком самолёте, который взлетает на высоту больше тысячи метров от земли.
Стоит ли вспоминать молитвы?
Я искренне не понимал, как можно спокойно, пристëгнутым, сидеть и смотреть какой-то журнал когда взлетаешь. Ведь каждая секунда может стать радикальной и судьбоносной.
— Эй, Хайко, ты боишься? — окликает Тилль неподалёку, а я хочу испариться. Быть честным я даже не сразу понял что обращение было мне, хотя моё имя и было произнесено.
— А по мне не видно? — сдавленно отвечаю я, а потом стараюсь прикрыть свои глаза, чтобы не видеть что происходит вокруг, но я же всё равно чувствую как самолёт отрывается от земли и это пугает.
— Пауль, вероятность погибнуть в авиакатастрофе в сто раз меньше, чем а автокатастрофе, поэтому тебе нечего бояться! — успокоить меня Оливеру не удаётся (нашёл чем успокаивать).
— Мне всё равно, вероятность то есть, значит отрицать ничего нельзя! — этими словами я делаю хуже только себе.
— Что нужно сделать, чтобы тебе стало легче? — спрашивает Риха, так я и молчу, съëжившись как высыхающий кактус.
Я даже не заметил как время успело пройти, сам же отсчитывал по своим воображаемым часам свою кончину. А ведь раньше я думал что ничего не боюсь, во как вышло.
Я подпрыгнул почти с сидением когда ко мне прикоснулись.
Набравшись смелости я открыл свои очи, и стал осторожно осматриваться. Круспе совсем рядом сидел на корточках и держал меня за руку, а с ним был Тилль и Кристофер. Они обеспокоенно смотрели на меня, Шнайдер вообще выглядел так, как будто бы сейчас заплачет.
— Мы уже летим двадцать минут, всё в порядке, тебе не нужно так переживать. — говорит Тилль ложа свою руку мне на плечо, а Шнайдер протягивает бутылку воды.
— Бледный как поганка, и ты ещё хотел лететь в экономе, кто бы был с тобой рядом, а? — жалостливо говорит Рихард не отпуская руку, мелкая дрожь присутствует, но от какой поддержки потихоньку легчает.
Растолкали меня только ещё через двадцать минут. Очень сладкий чай, от которого и до стоматолога не далеко, к нему булочка с вишней, слева от меня Рихард. В какой-то степени нам даже повезло, потому что людей поблизости было совсем мало, только впереди два человека и сзади три, а наши места были, так скажем, по одной линии, можно было спокойно смотреть кто что делает и даже общаться.
Хорошие места выбрал Круспе, постарался молодчина.
— Рихард, ты ведь добавил свои деньги к моим? Сколько я тебе должен? — спрашиваю я сосредотачивая своё внимание на нём, чтобы уловить всю сумму и отдать до копеек.
— С чего вдруг ты решил что я добавил свои деньги? — он приподнял одну бровь, оглядывая, будто бы пытаясь найти признаки того что я схожу с ума.
— Как же, я вполне соображаю сколько стоит эконом, поэтому я и дал определённую сумму именно на этот класс, бизнес куда дороже, мне бы даже не хватило на премиум-эконом, что тут дальше думать. — поясняю я, настойчиво ожидая что же он мне скажет, сверкая глазами.
— Так ты разбираешься, не думал, это весьма похвально. — задумчиво потирает он подбородок, пытаясь увильнуть от темы.
— Да, брошюрка в твоём авто многое мне рассказала. — усмехаюсь, а он видимо попадает в свой же капкан.
— Ну так что по поводу должка?
— Да ну тебя, отработаешь натурой. — бурчит он, а рядом на соседнем сидении через проход, от Рихарда, только услышав слово «натура», подпрыгивает барабанщик, заинтересовано разглядывая нас. Я краснею и отвожу взгляд.
— Так-так, это кто там натурой собирается брать? — интересуется Шнай, по-гадски потирая руки, как муха на варенье.
— А ты что, так часто слышишь это слово, что уже как по команде оборачиваешься? — выпаливаю я, с явным намёком усмирить его, но все вдруг заливаются хохотом, и я тоже не могу сдержать усмешку.
— Ну всё, я обиделся, весь вечер над мной издеваетесь, сил на вас нет! — складывает руки на груди, и как обидчивый ребёнок садиться прямо. — Не поделюсь я с вам пончиками!
Вдруг резкое:
— Где пончики?! — проснулся наш ярый фанат этих изделий только услышав одно слово. Тилль так и водил глазами по салону пытаясь найти любимую сладость.
— Договорился, нечего было подслушивать! Ну что ж, разбирайся с этим сам, Шаня! — улыбаясь говорит ему Цвен, а затем поворачивается ко мне обратно, продолжая не сильно смеяться. Мы оба чувствуем победу.
— Мне хватит и тех гулянок вместе по Америке, давно мечтал об этом!
Я не в силах сдержать своей улыбки, соглашаюсь на эту сделку. Мне же самому будет это в удовольствие.
Теперь мне совсем не страшно, в особенности когда рядом есть Круспе, который в нужный момент поддержит.
____________________
Боже, спаси наши души грешные. Я наконец закончила писать эту главу, на которую ушло слишком много сил и кваса. Буду благодарна увидеть оценку и комментарий к этой главе! Спасибо за прочтение!