Друзья?

Я совершенно точно помнила, что брала его. Не могла же я быть настолько глупой. Но вот данная ситуация говорит об обратном.

С одной стороны это было плюсом, я могла еще раз увидит того, кого пообещала себе забыть и нарушить еще одно свое обещание, переступить через порог бывшего нашего дома. К тому же в душе была маленькая надежда на то, что мы помиримся.
А минусами была долгая дорога обратно и то, что мои надежды могут не оправдаться.

Наверное, самое ужасное, что существует в этом жалком мире, это когда рушатся надежды. Человек надеется только на лучшее, он питается этой надеждой, живет так долгое время, а потом, в один момент, один человек все непоправимо рушит. И все, что ты строил так долго - теперь пыль, не более. Да и для тебя это уже особого интереса не представляет.

Мое сердце все еще стучало с большой скоростью, под влиянием адреналина. Я чувствовала, паспорт здесь, со мной, вот только куда я могла его деть?
Конечно, оставить дома.
Я была уже готова пойти на выход из здания аэропорта, но моя рука, как будто не подчиняясь мне, начала проверять карманы в пальто, что было одето на мне.
И да, Аллилуйя, такой важный мне документ оказался во внутреннем кармане! Я облегченно вздохнула и прошла за своим билетом.

Уже сидя в самолете, меня охватила волна воспоминаний. Я не плакала. Просто не видела смысла в лишних слезах. И только тогда я остро почувствовала, что это конец. Конец всему. Буквально вся моя жизнь, с самого детства, связанна с Гарри. А сейчас я пытаюсь похоронить эти воспоминания, как будто их и не было. То есть - похоронить всю прожитую жизнь, иначе я этого никак не видела. С тринадцати лет, я поняла, что Стайлс - это именно тот, кого я вижу в качестве своего единственного. Но могла ли я понимать что-либо в таком раннем возрасте? Оказывается, могла, и я не ошиблась. Хотя это достаточно спорный факт, ведь мне мог бы подвернуться кто-то с большей душой и сочувствием.
Я помню, как радовалась, когда нас отправили жить вместе, помню, как было неловко первое время видеть его в ситуациях, в которых я не видела его прежде. Я помню его еще чутким и понимающим, а потом пошел колледж, девушки и его характер испортился к черту. Это стал грубиян, которому все по барабану. И первое время было очень обидно, что такое его отношение ко всему затронуло и меня. Какие-то нелепые оскорбления, игнорирование, чувство собственности - то, как можно было охарактеризовать отношение Стайлса ко мне.
А потом появилась Камилла. И он стал меняться. Он и вправду стал лучше, но я подозреваю, что его перемены стали происходить немного раньше появления девушки. Теперь-то он хоть и на меня внимания стал обращать больше.
Но все равно проблески старого характера Гарри рвались наружу, иногда больно цепляя меня.
Именно тогда, когда мой милый кудрявый друг начал меняться, я почувствовала что такое боль и чувство, как будто тебя бросили. С тех пор я чувствовала это практически регулярно. По идее это должно было закалить мой характер, но мне все равно было больно. С каждым разом по-разному. Но все-таки, сколько раз человек может погибать внутри и, все же, оставаться в живых? Это уже какое-то издевательство получается.

Представьте, насколько сильно можно ранить словами, что до этого жизнерадостный человек, который без ума влюблен в свое положение, то есть ходьба на учебу, город, в котором я живу, люди, что меня окружают, перестает интересоваться даже элементарными вещами, что раньше приносили ему радость.
Представьте, насколько сильно можно возненавидеть человека, чтобы из-за него бросать город, в котором находится так много важного.

До конца учебного года оставалось фактически чуть больше трех месяцев, и я думаю, что подыщу новое учебное заведение, все-таки у меня нет таких знакомых, которые отмазали бы меня, как делают это для Стайлса.

И опять все сводится к нему.

POV Гарри

Когда Эмма решила уйти, я собирал за ней вещи и думал какого цвета рубашку мне одеть в колледж. Странно, но за завтраком я не почувствовал ничего, абсолютно. Никакого опустошения, или чувства потери. Возможно, я просто плотно поел, но скорее всего я просто был уверен, что к вечеру она вернется.
Я обедал с Камиллой, и случайно я разлил на себя кофе, оставив большое пятно на своей любимой футболке. Но это меня не огорчило, напротив, я знал, когда вернусь домой, она мне его застирает, как всегда это делала.
Открыв дверь вечером, в доме было темно, а на положенном месте, ее ключей не оказалось. Не было запаха ужина и кружка недопитого чая так и стояла на своем месте. Еще никогда наш дом не был таким пустым. И впервые за все время, проведенное здесь, я задержался на пороге.
В воздухе не витал ее запах, я не чувствовал, что кто-то присутствует в доме, помимо меня.
И в тот момент, я понял, что она таки ушла.
Оставила меня одного, разбирать это дерьмо самостоятельно.

Злился ли я на нее?
Безусловно, злился. Я готов был возненавидеть ее за то, что она ушла от меня. Бросила и вот так просто ушла.
Но как бы сильно я не хотел свалить всю вину на нее, я не мог, попросту потому, что виновный был только один,- и это я.
Я дал ей причину уйти, я помог ей в этом, я не остановил ее.

Я поднялся к Эмме в комнату, прежде чем заглянуть в ее шкаф.
Там было пусто.
Такая же пустота постепенно появлялась и в моем сердце, когда я осознавал, что судьба так жестоко обернулась к ней.
До моего сознания постепенно начало доходить, как же жесток я был. Я ранил, обижал, уничтожал ее гордость и достоинство, а она все равно надеялась, что мы будем вместе. А потом я начал уничтожать все ее надежды. Я надеюсь, что все-таки у нее осталось еще что-то, чего я не успел уничтожить.

Я лег на ее кровать, но она казалась слишком большой и неудобной. Я отчаянно водил рукой, пытаясь нащупать ее плечи. Руки и теплые пальцы. Пустота. И ее подушка все еще пахла ее волосами, но она была, как никогда холодной.

Через пару часов я все-таки решился позвонить Зейну, хоть прекрасно понимаю, что он может ее прикрывать. Но ни Зейн, ни Дилан, ни Эффи, никто из ее близких не знали, где она, собственно, как и то, что она уехала.

Позвонить Камилле и отлично провести время с девушкой, в которую я действительно влюблен, но сделать так больно той, которую любил всем сердцем. Это все имело значение и казалось таким гениально важным. Но не сейчас. В эту минуту. До невыносимости. Одиночества. Страха.

Пятно на футболке, как никто другой, напоминал мне, насколько я жалок, да и гордость с размером в дом принимала размеры пятна, но я не имел понятия, где теперь ее искать.
Она испарилась, никому не сказав.

А я ничтожен.

Но ведь она предупреждала, а я не взял это во внимание.
Я слышал, когда она ушла, но я пренебрег этим.
Она прощала мне все, а я пользовался, пока мог.

А теперь я не могу ничего.
Абсолютно.