+39
Риз, успев переодеться, и не выглядеть, словно мясник, на диван падает, все пространство занимает. Из кармана пачку сигарет достает, закуривает, втягивается. Сейчас его особо ничего не напрягает, а до войны по-любому, время есть.
- Не зря я всё-таки жизнь Тэхену сохранил, - говорит Риз, подкидывая пачку сигарет в воздух. - Как знал, что пригодится.
Намджун в сторону парня поворачивается, хмурится:
- Тэхен жив? Что он за человек такой, никто его убить никак не может.
- Ты тоже смерти его хотел? - улыбается Риз, на локтях приподнимается.
- Да, свои причины были, - говорит Ким, уже никакой злости на младшего брата не держащий.
- Ладно, все будем делать так, как я сказал, - Чонгук на Риза смотрит. - Тебе остаётся предупредить Тэхена.
Намджун прерывает:
- Я знаю, что приказывал тебя убить. Прости.
- Да, прощаю, - еле заметно улыбается Чон. - Постарайся выжить.
- Я должен, - грустно улыбается Намджун. - Я хочу увидеть своего сына.
- Я тоже хочу, - Чонгук к виски тянется. - Но чувствую, что чьим-то желаниям будет не суждено сбыться.
*****
Чонгук спать не может, мысли разные голову тревожат, душу изматывают. Он ворочается, но, словно, куча камней под матрацем, никак покоя не дают. Он на свет неполной луны смотрит, поднимается. Сейчас все рушится, потому что Чонгук вовремя не просек всю подставу со стороны Хуаки. Нужно было не Хосока замуж выдавать, а самому в оковы одеться. Все ненависть к Кимам ослепляла, жизни брату лучшей хотел. Доигрался.
Он на ноги поднимается, ночник включает. Долго в комнате сидеть не может, выходит и к лестнице направляется, только что-то у дверей с охраной останавливает.
- Он спит? - спрашивает Чонгук, ответа ждёт.
- Да.
Чонгук все равно в комнату входит, а врач светильник включает, чтобы убедиться, что это не кто-то посторонний.
- Выйдете все, - приказывает, а сам в это время к мирно спящему омеге двигается. На кровать садится, на белое личико смотрит, как ресницы подрагивают, замечает. Чонгук медленно пальцами по белым волосам проводит, только сейчас понимает, как без этого создания с ума сойдёт. Он все думал, что это ребенок Зверя сдерживал, но на самом деле все это Мин проделывал. «Я в любовь не верю», - вспоминает, а сам же в этих чувствах гибнет, усмехается. Если бы не этот момент, когда он понимает, что больше никогда может и не увидеть своего омегу, он бы так и не понял, что безумно зависим в нем. Все то время, что он знает Юнги, только боль причинял, думая, что времени куча, что омега совсем и не нужен ему в жизни. А теперь жалеет, что не подпускал, не позволял себе любить так, как глубоко в душе хотелось. Времени мало, и вряд-ли кто-то выживет, и это все давит и душит.
- Прости, - тихо произносит Чонгук, медленно голову на чужую грудь опускает. Живота еле касается, вред причинить боится. - Ты - мое продолжение, - ребенку теперь говорит. - Ты обязан быть лучше меня, обязан любить Юнги. Я сглупил, а ты не должен. Береги его, когда меня не будет рядом.
- Что ты делаешь? - сонно спрашивает Юнги, потирая глаза.
- Береги его, - говорит Чонгук омеге, поднимая голову. - Я знаю, что ты меня ненавидишь, и ты бы с радостью избавился от малыша. Но пообещай, что сохранишь ему жизнь.
- О чем ты? - Мин приподнимается. Он ничего не понимает, но от разговоров с Чоном тревожно становится. - Ты тут охраны кучу наставил, что я могу с ним сделать?
- Скоро ты уедешь, - вздыхает Чонгук. - Так далеко, что никто тебя не найдет.
- Куда? Что случилось? - Юнги чувствует, как холодок по спине пробегает. Он никогда не видел Чонгука в таком состоянии, а Чонгук сейчас расстроен, настолько сильно, что Юнги сам в этой тоске тонет.
- Тэхена я не убивал, - грустно усмехается Чонгук. - Он тебя не предавал. Ты его возненавидеть успел, а он позвонил, и сказал, что если ты умрешь, он меня прикончит. Слабая угроза, конечно, но он пытался тебя спасти.
- Зачем ты мне это рассказываешь?
- Потому что спасти он тебя всё-таки сможет.
Юнги переварить все сказанное пытается, ничего все равно не понимает. Что-то случилось. Что-то страшное, и Юнги не знает, хочет ли вообще что-либо знать. Сейчас только то, что свободен будет, понимает, а причина не так уж и важна. Но внутри все болью оборачивается, и это не та боль, которая ему знакома, эта боль каждый миллиметр ошпаривает, царапает, режет. Голос Чонгука заметно изменился, он старается не показывать своих чувств, но не выходит, не в эту ночь, когда он открыто и спокойно говорит с омегой.
- Ты прав был, я так привык к маске беспощадного Мафиози, что показать себя настоящего уже не в силах. Завтра ты уедешь, надеюсь, ты счастлив.
Чонгук на вопросы омеги больше отвечать не будет, поднимается с кровати и удаляется, оставляя Юнги в раздумьях о том что произошло. Юнги чувствует, как внутри все сгорает, но что эту боль вызывает, понять не может. Счастлив должен быть, но за Чонгука переживает, не хочет, чтобы тот ещё хоть раз в таком состоянии с ним говорил.
*****
Юнги в гостиной стоит, документы в руках рассматривает, которые минутами ранее, Риз протянул без слов. Риз новую личность придумал, все до мелочей обдумал, за полтора дня организовал. Юнги в который раз удивляется, какие влиятельные люди эти Чоны. Хоть Риз не был Чоном, Юнги его за Чона принимал.
— Так, я теперь Суппасит Шуга? — еле заметно улыбается, смешно от одной мысли, что под таким нелепым именем жить оставшуюся жизнь придется. А ведь привыкнуть ещё надо, да и фамилию он точно долго запоминать будет. Непривычно, но не в новинку, ведь когда-то и Тэхену новое имя запоминать приходилось, чтобы его не вычислили.
Теперь уже, Шуга, другой документ открывает, на фотографию Чимина смотрит и смеётся:
— Ладно, про свое имя я молчу, а вот Иманотай Парк, — снова смехом заливается. — Это слишком. Чем тебе Чимин не угодил?
Риз чем-то своим занят, печатает на ноутбуке, на омегу внимание не обращает, даже не слышит, что тот что-то ему говорит, лишь шум.
Юнги снова другой документ открывает, готовится ещё что-то забавное увидеть, и видит фотографию Тэхена.
— Коклиан Ви? — Юнги улыбается. — Ты сам имена придумывал?
— Юнги, не мешай, — все-таки выговаривает Риз, но взгляд от текста не отрывает.
— Не Юнги, а Шуга, — строго выговаривает, и снова улыбка лицо озаряет. — Почему у нас новые имена? Мы все в бега пустимся? — омега последний документ открывает, в нем фото Хосока видит. — Хиттер Хоуп.
— Позже, — Риз закладки закрывает, и на ноги поднимается. — Пора ехать.
— Ты же скажешь, что произошло? — Шуга не угоманивается.
— Да, но при всех, — говорит Риз, подталкивая омегу к выходу.