+34
Юнги сидит в машине Чонгука, смотрит по сторонам, понимает, что они уже в Корее, и весь полет он высыпался. Альфа не хотел проблем в воздухе, и решил усыпить непослушного и доставучего омегу.
Риз сидит на переднем сиденье, музыку громче делает, а Юнги не выдерживает и выдает:
— Вы не заебались меня усыплять?
Чонгук не может сдержать смех, Риз тоже улыбается, смотря в боковое зеркало на блондина. Им эта ситуация кажется смешной, а вот сам омега так не считает, только больше злиться начинает. Голыми руками разорвать их хочет, лишь бы больше не встречать в своей жизни. Он их уже на дух не переносит, потому что они ему никакого выбора не дают.
— Не веди себя плохо, и все будет хорошо, — отвечает Чонгук на вопрос.
— Я вам, что, ебаный зверёк? — всю дорогу, как очнулся, он молчал и не издавал ни звука, а тут просто возмущению нет предела. Альфы музыку слушают, дрифтуют на дорогах, будто ничего не происходило, а омеге мириться с тем, что снова пойман и в лапах Чонгука.
— Он всегда такой? — с улыбкой спрашивает Риз у друга.
— Представь себе! — наклоняется Юнги ближе. — Хочешь проверить?
— Успокойся, — Чонгук к омеге поворачивается.
— За дорогой следи, — раздражённо произносит Юнги, складывая руки на груди. — Ты мне никто, чтобы указывать.
— Я отец ребенка, — Чонгук на омегу в зеркало заднего вида поглядывает, как тот от злости зубы сводит, видит, и улыбается.
— А, да? Мне тебе медаль выдать за это? — Юнги тоже в зеркало смотрит, чтобы глаза альфы видеть.
Риз сигареты достает, и со смехом говорит:
— Оставьте свои семейные драмы, дома поругаетесь. Может в постели все решите.
— С ним в постель?! — омега смехом заливается. — Я лучше в подвале посплю.
Чонгук на друга смотрит, потом на его, все ещё не закуренную сигарету, и произносит:
— Риз.
Парень его взгляд видит, все тут же понимает. Окно открывает, сигарету в выкидывает:
— Забыл. Не привык, ещё, — смеётся.
Чонгук снова, на омегу в зеркале, взгляд возвращает, серьезным тоном произносит:
— Если ты не заткнешься, я снова тебя усыплю, как ебанного зверька, — альфа слова парня помнит, против него их использует.
— Крутого из себя строишь, когда на самом деле грёбаный трус! Ты даже своего брата в Китае оставил, лишь бы в глазах какого-то урода подняться. Ты без этого урода никто, потому и отдал Хосока. Думаешь я ничего не знаю? Ты психопат! Для тебя ничего святого в этом мире нет!
— Мне его заткнуть? — Риз видит серьезное лицо друга, потому решает прекратить этот цирк. Если Чонгука разозлить, достанется всем, рисковать не хочется.
— Не, — вдруг безразлично произносит Чон, останавливаясь у ворот в свой особняк. Железные ворота медленно открывают вид сада, и Чонгук заезжает внутрь.
— Уверен? — спрашивает Риз, слушая все гадости, что омега продолжает выпрыскивать.
— Да.
Машину у дверей останавливает, ждёт, когда все ее покинут, а потом уезжает в гараж. Юнги злобно в след ламбо смотрит, а потом руки на груди скрещивает и в дом идёт. Риз омегу одного оставить не решается, мало ли, что ему в голову взбредёт, потому следует за ним.
Юнги слышит шаги позади, останавливается, на альфу смотрит.
— Теперь ты моим телохранителем заделался?
Риз на омегу смотрит, отвечать не собирается. Он рядом, пока Гук не прикажет, что делать дальше.
— И? — не угоманивается Мин. — В молчанку играть вздумал?
— Что тебя во мне не устраивает? — усмехается Риз.
— В смысле? — не понимает блондин, хмурится, его в тупик поставил вопрос парня, потому он немного успокаивается.
— С Чонгуком огрызаешься, это понятно, а я? Что я сделал? — Риз время тянет, идти в комнату омеги не хочет, лучше тут его задержать подольше.
— Ты его друг, — тут же отвечает Юнги. — Его друзья - мои враги. Думаю, все ясно.
— Глупо, — Риз о стену облокачивается. — Лучше бы ты вел себя немного сдержаннее. Знаешь, Чонгук терпением не одарен, он омег, как перчатки менял.
— Благодарю, — язвит Юнги, поклон делает. — Никогда не знал этого, думал я единственный.
— Не язви, — устало вздыхает альфа. — С теми омегами, с которыми Чонгук больше ночи проводил, такие вещи случались. До тебя был Пак Чимин, которого он отдал подарком врагу. У Чимина уже своей жизни не было, она Чону принадлежала, а сейчас Киму. До Чимина был Остин Грин, который сказал, что забеременел, его машину Чонгук подорвал, когда узнал про его измену, ребенок Кима оказался. Я сам это только недавно узнал. До этого был Дио Мин. Славный омега был, боевой. Его Чонгук в своем клубе шлюхой сделал, его насильно имели, наркотой пичкали, спустя месяц умер от передозировки. Думаю, о других рассказывать не стоит, смысл понятен.
— Знаешь, уж лучше сдохнуть, чем ждать, когда я ему надоем, и он мне тоже подобную участь придумает.
— Хочешь выжить, влюби его в себя, — говорит Риз. — Зверь лишь с теми мил, кто сердцу приглянулся.
— Да, верю, охотно. Хосок брат, а его выдали за неизвестно кого.
— Все известно, Юнги. Хосок сам захотел, да и альфа ему приглянулся. А вот у тебя положение шаткое.
Дверь в дом открывается, входит Чонгук с удивлением, что эти двое так и стоят в дверях.
— Секретничаем? — спрашивает.
— Обсуждаем, какой ты законченный кретин, — Юнги снова не может удержаться от оскорблений в адрес альфы. Злость и ненависть так и хлещет через край, стоит его только увидеть.
Риз еле заметно головой мотает, какой глупый омега, поражается. Чонгук резко к омеге приближается, за горло к стене прижимает. В испуганные глаза смотрит, а сам разорвать это несносное существо мечтает.
— Ещё одно слово, которое мне не понравится, — Чонгук пальцы сжимает, и Юнги чувствует, как кровь к лицу приливает, вены вспухают. Дышать трудно, в ушах пульсирует. Омега за руку альфы хватается, вырваться пытается, но все безуспешно. — По-хорошему больше не будет. Надеюсь, я на понятном тебе языке объясняюсь.
Чонгук руку убирает, и Юнги на пол валится. Кашель горло разрывает, а глаза предательски слезами набираются. Омега больше глаз не поднимает, слезы показывать не смеет, слишком много чести для такого урода, как Чон Чонгук.
— Организуй круглосуточную охрану, — говорит Чонгук серьезным тоном. — Пусть сидит в комнате, пока не поумнеет.
Юнги снова кашляет, за горло держится. Жарко стало, настолько душно, что раздеться бы прямо сейчас.
— Даже этот ребенок тебя не спасет, — теперь злым тоном обращается Гук к Юнги. — Башкой своей думай, прежде, чем мне что-то сказать.
Чонгук дальше идёт, прямо к бару, заставленному множеством бутылок алкоголя. Выпить должен, иначе прямо сейчас пистолет вытащит, башку глупому омеге прострелит.
Риз в это время омеге подняться помогает, на что Юнги только что-то злобное произносит, и сам поднимается. В комнату идёт, в кровать забирается, а люди снова комнату караулить приходят, и врач рядом усаживается.
Как только Риз все организовывает, спускается к другу, чтобы выпить за компанию. Наливает открытый виски в бокал, глоток делает, и тогда Чонгук решает заговорить:
— Все же, омеги - это самое настоящее зло, которое есть на этой земле.
— Каждого усмирить можно, ты сам говорил, — Риз улыбается.
— Он ребенка носит. Моего. Если я начну его усмирять, выкидыш случится, — Чонгук допивает содержимое бокала.
— Тогда, может другой подход нужен?
— Пулю в лоб? — усмехается Чон.
— Нормальное отношение.
— Ты же знаешь меня, — Чонгук друга по плечу хлопает, и к дивану направляется.
— У тебя же, что-то есть к нему, — Риз с бокалом тоже к дивану идёт. — Не смей скрывать, я тебя хорошо знаю.
— К такому омеге у меня ничего нет, он меня вымогает, — смеётся Чонгук, понимая, что это ложь. Тянет к нему безумно, хочется быть рядом, обнимать, ласкать. Бесят двоякие желания. Сейчас вот, он зол, потому задушить его хочет.
— Если несколько способов, Чонгук. Первый: ты меняешь к нему свое отношение, он постепенно привыкает, и все нормально, как и было. Второй: держишь его все эти месяцы в комнате, он родит, ты от него избавишься. Третий: прямо сейчас идёшь и убиваешь. Для тебя подходит третий, — Риз смеётся.
— Да, его проще убить.
— Убьешь?
— Подумаю, — улыбается Чонгук.
— И все же, если он доживёт до родов, я буду рад, наконец, стать дядей, — Риз допивает виски и ставит бокал на стол.
— Проверишь, чей это ребенок?
— Снова недоверие?
— А ты вспомни, что было в последний раз.
— Хорошо.