Клетка

Soundtrack

https://youtu.be/nLnpvbBSjUY

Бахи, сидя на складном высоком стульчике, царапала длинным ноготком кожаный браслет на своём запястье и стреляла между делом хитрющими глазками на парня, что расположился на таком же стуле у стены напротив. Вдалеке съёмка шла полным ходом, сновала толпа стаффа, те выстроили свет и декорации, кто-то из моделей уже работал, а они скромно коротали время в очереди. Достаточно промаявшись и вдоволь наигравшись в гляделки, омега раздражённо хмыкнула и поднялась. Прихватив с низкого столика, уставленного сэндвичами и напитками, маленький стаканчик с кофе, направилась к противоположной стене. Джин, мысленно закатив глаза, притворился, что не заметил её манёвра, но было поздно. Ароматный стакан замаячил прямо перед его чутким носом.

- Выглядишь так, словно тебя поезд переехал, или зомби покусали, - ты живой, Хван? - поинтересовалась девушка, завлекающе водя стаканчиком из стороны в сторону, словно резиновой уткой перед игривым пуделем, предлагая своего рода перемирие.

- Не стоит переживать за меня, Бахи...- через силу выдавил Джин и взвыл, когда та, проигнорировав его явное нежелание общаться, плюхнулась на свободный именной стульчик рядом.

- Это стул Свена, он буквально отлить отошёл, - прошипел омега, но девушка расплылась в беззаботной улыбке и насильно сунула стакан Хвану в руки, который тот сразу же обхватил, не желая обзавестись по её милости ожогом от пролитого на себя кипятка.

- Хреново, правда? Встаёшь ни свет ни заря, толкаешься здесь в лучшем случае восемь, а то и все двеннадцать часов, за которые, если зажуёшь канапешку или виноградинку, то считай повезло - не умер от голода, иногда и в туалет сходить роскошь, потому что свет подходящий пропадёт или сет прерывать нельзя и прочее прочее..но хуже всего - заказчики. Конечно, попадаются и милахи, вполне порядочные люди, которые в благодарность за самоотверженный труд дарят, что приглянулось на съёмках, но они редкость. А вот сальных похотливых самовлюблённых тварей, вроде нашего Накамуры пруд пруди....

Девушка кинула ненавидящий взгляд в сторону съёмочной группы и продолжила.

- Обязательно им нужно присутствовать, участвовать в процессе, ведь речь о товаре, их дрожайшем детище, - кривясь, ёрничала омега, складывая руки на груди, а Джин молчаливо пил свой кофе, - лицемеры ублюдочные. Лишь бы за зад помацать. Нравится, когда вокруг них все вертятся юлой и любое пожелание исполняют - чувствуют себя небожителями, а мы так, грязь из - под ногтей...

Бахи, выговорившись, стихла, долго внимательно разглядывала безучастного парня и в конце концов не сдержалась.

- Колись, у него новая пассия? Девчонки, что были вчера на показе - сейчас проходит Сеульская неделя моды - так вот, они говорят, что он заявился туда с Сон Джи...- распахнув глаза и прилепившись к Джину всем телом, захлёбываясь восторгом, поделилась сплетней Бахи, но голос старалась не повышать, - королева сопливых дорам, личико с обложки Космо прошлого месяца - с виду вся такая цаца, на хромой кобыле не подъедешь, а в койку к Бану с лёту запрыгнула, хоть та ещё остыть не успела - вот сука. Это она тебе дорогу перебежала, верно? Никогда на её дурацкие фильмы не ходила...

Джин тяжко вздохнул, и допив кофе, вручил пустой стакан в руки сгорающей от желания выудить из него жареные подробности девушке.

- Мне не интересен Бан и его личная жизнь, прибереги сплетни для других ушей, Бахи...извини, я пойду, скоро мой сет. И, спасибо за кофе, - поставив сплетницу на место, равнодушно поблагодарил Хван и направился в раздевалку.

Упав на стул в небольшой комнтатке, заставленной передвижными вешалками, рефлекторами на ножках, он посмотрелся в круглое зеркало, обрамлённое лампочками, взялся за расчёску со стола, провёл по тёмным волосам и устало положил обратно на столик. На нём в беспорядке валялись палетки всех оттенков, баночки разноцветных блёсток и всякая дребедень. Джин нахмурился. Он понятия не имел, что случилось, но изменения ощутил, ведь с ними в повседневную рутину вернулись уже подзабытые заботы, страхи и хронический недосып. Началось это неделю назад, когда господин Ким пригласил его в кабинет на разговор. Джин пошёл, ожидая очередную Бановскую авантюру, настроился на бой не на жизнь, а насмерть, твёрдо намереваясь не дать слабину в этот раз перед альфой, но к счастью Ким встретил его в одиночестве. Тот пафосно и не без доли злорадства в голосе сообщил, что расписание Хвана с этого дня меняется, а крупные заказы, отданные ему ранее, переходят другим моделям. Гонорар, уже им полученный, агентство щедро взыскивать не стало, но на новые заказы альфа благодушно посоветовал Джину не рассчитывать, ибо времена сейчас нелёгкие, а модели его ранга - на этой фразе Ким насмешливо пробежался по его фигурке, от чего омега съёжился в кресле - особым спросом не пользуются. Джин из его монолога мало что разобрал, возмущаться не стал, но не сказать, что был счастлив новыми реалиями своей модельной карьеры. Первые дни работы в агентстве с его тяготами, проблемами давно позабылись, да и продлился этот период недолго, а следом обрушились известность, мировые бренды, деньги - плохое стирается из памяти запросто, когда в настоящем тебя окружают исключительно сытость и комфорт. Только сейчас омега осознал, насколько велика была пропасть между ним и другими моделями, и отчасти готов был простить тем недружелюбие и агрессию. Когда сам пашешь как лошадь без какой-либо заметной отдачи, фортуна, осыпающающая подарками и славой какого - то выскочку - дебютанта, видится слепой безмозглой каргой, а вовсе не прекрасной девой в развивающихся парчовых одеждах. Так и Джин, отведав с чужого стола, остался недоволен. Омега катастрофически повсюду не успевал - экзамены не совпадали с нынешним сумасшедшим графиком, учителя возмущались и грозили исключением, Энн бесилась из - за потери былых гонораров, кошельки их и впрямь заметно исхудали - денег едва хватало на аренду квартиры, продукты и мелкие расходы. А тут ещё ЧиМин, организующая одно бесполезное мероприятие за другим, постоянно отчитывающая его за отсутствие. Собрания, футбольные фанчиры, грандиозные проекты четвёрки, вроде защиты пираний в Амазонке от угрозы развития в регионе речного судоходства, больше походили на саморекламу нежели реальную благотворительность. Деятельность омег казалась Джину скучной, никому ненужной, но для ЧиМин был слишком важен статус в обществе, ради которого она и крутилась, как та самая белка в колесе, таская за собой подруг, в списке которых с недавнего времени значился и Джин. Разблокировав телефон и пролистав десять входящих, омега едва не проломил лбом деревянную поверхность стола.

- В пятницу собираемся четвёркой у меня на ночёвку, не забыл?

- Ты обещал, Хван, у нас куча вопросов, которые требуют обсуждения - на носу праздники и пора вечеринок...

- ау...только попробуй продинамить нас и в этот раз, Хван, покусаю....

- Джин, это безответственно, в конце концов, вступив в четвёрку, ты взял на себя определённую ответственность.

Мучительный стон пронёсся по комнате, но в приоткрытую дверь проникла сначала шевелюра, а затем и сам встревоженный менеджер, и Джин отвлёкся от нескончаемых проблем.

- Я сбился с ног, а он тут прохлаждается - дуй на площадку, твой сет ...- прикрикнул альфа, и омега сорвался со стула со скоростью ветра.

В съёмочном помещении выставили дополнительное освещение, стилисты сновали как пронырливые мышки, меняя аксессуары, поправляя причёски, а в центре его на гигантском, отделанном гобеленовой тканью диване насыщенно синего цвета с высокой спинкой, украшенной золочёной резьбой в виде лилий, устроилась пара омег. Откровенного дизайна пеньюар до колен из полупрозрачной ткани на одной и топ с кружевными мини шортиками на другой смотрелись эффектно, и несмотря на то, что практически не скрывали нагих тел, скорее намекали на секс, нежели его демонстрировали, однако Джин стушевался. Ничего вульгарного в мизансцене, которую те разыгрывали перед объективом, он не находил, даже назвал бы эстетичной, но вот сам от подобной съёмки предпочёл бы уклониться. Однако то время, когда он имел возможность отменить, перенести сет прошло, приходилось, скрепя сердце, подстраиваться, ведь именно за эту работу ему исправно платили - жаловаться было не на что. Съёмки для эксклюзивных каталогов - утомительное занятие, на которое уходил обычно весь день, вот и сегодняшний не стал исключением. Рабочее время группы истекало, но фотографы, стилисты, сам заказчик и стафф даже не начали сворачиваться, похоже настроившись добить нужный результат во что бы то ни стало. Заказчик, грузный престарелый альфа сидел в сторонке, наблюдая за фотосетом в таком же, как старинный диван синем кресле с золочёной резьбой, закинув ногу на ногу, болтая время от времени кожаным узконосым ботинком в воздухе. Одет он был в добротный с виду, коричневый старомодный костюм - тройку из тонкой шерсти, пастельного тона рубашку, правая рука мужчины опиралась о лакированную чёрную трость с серебристым набалдашником на рукоятке в виде головы рычащего льва. Рядом стоял стол с монитором, за которым помощник фотографа следил за съёмочным процессом, оценивая и отбирая подходящие кадры. Когда какой-то японца особо не устраивал, трость невысоко взвивалась и опускалась с гулким звуком на пол. В этот момент встревоженные глаза омег моделей, отчаявшиеся фотографа и помощника направлялись на альфу в едином порыве, и в них отчётливо читались мольба и дикая усталость. Всем не терпелось закончить затянувшуюся сессию и отправиться домой - кто - то был голоден, кто - то грезил доплестись до подушки и вырубиться на сутки от измождения, а кто - то планировал тупо напиться, чтобы забыть об одном из худших на его памяти рабочих дней, но увы. Клиент всегда прав - таков незыблемый девиз любого агентства, прописная истина, которую вдалбливали сотрудникам на стадии заключения трудового договора, и значил он, что разойтись группа сможет только с милостивого позволения господина Накамура и никак иначе.

- Я не знаком с принципами работы в Корее, но в Японии преданность профессии - дело чести... - сухо ответил альфа менеджеру на робкое замечание о позднем времени и добавил, - завтра я улетаю на Тайвань и не смогу присутствовать на завершающей вёрстке. Пока ничто не внушает мне доверия и надежду на то, что итог будет достойным. Бельё моего бренда эксклюзивное, одно их лучших на международном рынке, и я не позволю испортить впечатление о нём вашим бездарным омегам - вы не разойдётесь, пока не покажете класс....

Очередной гулкий стук трости об пол заставил присутствующих досадливо потупить взгляды, стало очевидным, что пытка не закончится скоро. Уныло съёмочная группа вновь разбрелась по местам, стилисты засуетились. Джина переодели, усадили между двух омег на диван, и они начали позировать. Девушки целомудренно приобнимали парня, руки их плавно скользили, губы растягивались в томных улыбках. Своими касаниями они незамысловато делали акцент на белье, но и тела выставляли напоказ, невзначай соблазняя округлыми формами и женственными изгибами. На Джине были обычные с виду, но очень удобные шёлковые пижамные штаны и полупрозрачная, короткая рубашка с длинными рукавами, едва доходящая до талии и прелестно оголяющая пупок.

- И это знаменитая модель с билбордов рекламы Диор? - невежливо фыркнув, изрёк японец и скривился, глядя на Джина, - да он бревно. Растормошите его как следует. Объясните, что я не кимчи торгую, а бельём, которое призвано сводить альф с ума, хотя едва ли он в курсе, что такое альфы.

Недовольство мужчины росло. Все кадры с Джином забраковали, фотограф готов был выдрать себе последние волосы от бешенства. Спустя час душная неприязнь, скопившаяся в воздухе помещения, все проклятия, что мысленно посылала группа, отправлялись только одному адресату - бедолаге Хвану, неумелому по их профессиональному мнению, не заслужившему почестей, славы и абсолютному профану в моделинге. Джин и сам измучился, но как ещё извернуться, чтобы изобразить гламурный шик, посмотреть в объектив аки Клеопатра, сразив всех наповал, ума не мог приложить. Он и правда был новичком, и если совсем честно, не настолько утончённым и искушённым, как омеги рядом и от того лишь сильнее терзался. Через час альфа не выдержал и, подскочив с кресла, сам подошёл к Джину, а тот неловко отшатнулся от разъярённого мужчины, глаза которого недобро поблёскивали в слепящем свете прожекторов.

- Посмотри на них - это омеги, - обвиняюще рявкнул и ткнул пальцем в возлежавших на диване девушек альфа, - гибкие, мягкие словно пластилин в руках, горячие, как раскалённый на солнце песок, тела их манят и сулят райские кущи. Ты же - ледышка, даже у возбуждённого альфы при взгляде на тебя пропадёт желание. В чём твоя проблема? Может в том, что сам не способен возбудиться?

Извергал недовольство альфа, а Джин готов был провалиться под землю от стыда.

- Я заплатил не за фригидную самку на страницах моего каталога, а за гетеру, так что отработаешь свой гонорар до последней воны! - озвучил угрозу японец, и набалдашник с львиной головой болезненно упёрся Джину в грудь, а затем медленно начал спускаться всё ниже и ниже, пока на замер под поясом его штанов, в шаге от паха.

Лицо Джина, блестящее от пота, побледнело, полные розовые губы, как и тело задрожали. Хотелось отодвинуться, закричать, расплакаться, но проморгавшись, парень взял себя в руки и напомнил о том, что помещение полно народа, и поведи он себя, как форменная истеричка, на карьере можно будет ставить жирный крест. Джин прерывисто дышал, но стоял не шелохнувшись, а альфа, выдержав паузу, надменно улыбнулся и убрал трость, всучил её подбежавшему пареньку из стаффа. Подойдя к омеге вплотную, он вцепился в v - образную горловину просторной рубашки и со всей дури рванул вниз, от чего тонкая ткань с треском разошлась, образовав две свободно болтающиеся лохмотками полы. Джин окаменел и даже если бы захотел сопротивляться, ударить мерзавца, то не смог, настолько был шокирован, деморализован происходящим. Негнущиеся пальцы его судорожно пытались прикрыть оголившуюся грудь, но даже это выходило с трудом и выглядело тошнотворно убого.

- Опусти руки -ты модель, а не гаремная девственница, - выплюнул альфа, а Джин оторопело обводил взглядом потрясённые испуганные лица свидетелей отвратительной сцены.

Всё, о чём он мог думать - это о том, как стать невидимым, испариться, стереть из памяти их глаза, в которых плескалось скупое сочувствие, но в основном брезгливость, пренебрежение, в каждом втором он читал упрекающее - слабак. В Джине за секунду вспыхнул порыв послать всё к чёрту и свалить, но он так же мгновенно затух. Договор, контракты, суды, лицей и счета, бесконечные счета, которыми сотрясала воздух Энн с утра до ночи, держали вернее, чем железные кандалы, цепями окольцовывали запястья и щиколотки. Джин не принадлежал себе больше, растерял самое ценное - личную свободу, право сказать обидчику, оскорбляющему достоинство, нет... такому, как этот альфа, что запросто и нагло разодрал на нём одежду.

- Принесите стакан со льдом...- приказал японец, и стафф кинулся исполнять, через минуту протянув тому пластиковый стакан с крупными кусками льда.

Прямой и худой Джин напоминал в этот момент поруганного ангела - макияж еще не успел растечься, и на лице, усеянном бисеринками пота, смотрелся сочно, выразительно. Распахнутая рубаха, лохмотья которой живописно поддувал вентилятор, развевались на ветру подобно пёрышкам, а выражение затаившейся боли в глубине карих прекрасных глаз, словно тому под кожу загнали нож и забыли вытащить, придавало его внешности особый надрыв, драматизм. Однако до секс бомбы он по мнению японца всё еще не дотягивал, видимо, потому что тот, взяв кусок льда из стакана, поднёс к груди и коснулся им соска. Омега вздрогнул, на рубашке расползлось влажное пятно, и тончайшая ткань тут же прилипла к коже. Альфа отвёл руку, и на рубашке с тёмным разводом отчётливо проступила вызывающе острая пика. Уголки губ мужчины дёрнулись в улыбке, он обвёл ореол и снова потёрся тающим куском льда о сосок. Удовлетворённый результатом, взялся за другой, пока Джин стучал, не переставая, зубами не то от колющего нежные горошины холода, не то от тихой истерики и прелюдного унижения. Непослушные прядки волос на висках от того, что он нещадно потел, выбивались, вьясь, из укладки, рубашка неумолимо промокала, брызги оседали повсюду, в том числе на штанах, а Хван на глазах притихшей публики перевоплощался в прямом смысле во влажную блядскую мечту. Подбородок Джина неконтролируемо трясся, слёзы, которым тот не давал выхода, душили, и в горле образовался плотный противный ком, но он всё ещё держался.

- Будь мы наедине, я бы показал тебе, что такое настоящий альфа, - интимно шепнул омеге на ухо мужчина, чей взгляд вместо прежней злобы источал чистую похоть, и повысив голос, обратился к группе.

- Вот теперь он похож на омегу, которого мечтает трахнуть пол страны - начинайте, я ночевать в этом клоповнике не намерен.

Омеги на диване меняли позы, руки их то взмывали в воздух, то скользили по невесомой ткани белья, повторяя очертания фигуры, льнули к Джину, что находился посередине. Затвор фотоаппарата щёлкал, не переставая, от лучей множества рефлекторов щипало в глазах. С него снимали ожерелье, надевали браслеты и кольца, бесконечное число раз подкрашивали кроваво - алой помадой посиневшие губы, что казались в конец онемевшими, чужие руки трогали то здесь, то там, укладывали на женские полуголые тела в лёгчайших одеждах, вновь поднимали и так по пятому, шестому, десятому кругу, а вспышки камер всё не меркли...

В какой - то момент дополнительный свет погас, и в центре площадки, где проходил сет, стемнело. Он горел теперь на выходе, где группа, измочаленная в хлам и раздражённая, собирала на автомате вещи, аппаратуру - все потихоньку расходились к семьям, любимым, питомцам...фотографии Джину так и не показали, но по реакции фотографа и стаффа, активно жестикулирующих, их восхищённым глазам и наконец - то присмиревшей трости японца, его масляному сытому взгляду сделал вывод, что фотосессия удалась, и все остались довольны. Кто - то, уходя, выключил ещё пару ламп, и Джин, стоящий одиноко у дивана в промокших насквозь рубашке и штанах, очнулся и тоже поспешил убраться. Не хватало ещё, чтобы охранник закрыл его здесь одного, подумав, что помещение опустело. Суетливо подобрав со стула телефон, он вспоминал, где бросил свои вещи, мотая головой по сторонам, и напоролся на знакомый тёплый взгляд. Телефон выскользнул из рук Джина и оглушающе звонко брякнулся об пол. Бан всё это время провёл на стуле в самой неосвещённой части площадки, и омега непроизвольно прикидывал, как много тот видел и слышал....в строгом, чуть приталенном костюме, непременно от одного из мастеров с Сэвил Роу, подчёркивающий его атлетичную фигуру, безукоризненный как всегда, горделиво несущий ауру баснословного богатства и альфьей непоколебимости - Джину было невыносимо смотреть ему глаза, мучительно осознавать, что предстал перед ним таким....жалким. Хуже было только услышать привычные покровительственные нотки во вкрадчивом голосе, уловить то самое сочетание твёрдости, грубой силы и щемящей нежности, что всегда сквозило в его обращении с омегой. Чан неспеша подошёл, остановился на расстоянии вытянутой руки, скурупулёзно изучил внешний вид, просканировал с ног до макушки, а Джин поверженно склонил голову.

- Ким рассказал, что поменял твой график, как тебе перемены - справляешься? - спросил Бан, и кровь хлынула к щекам омеги, но уже не от смущения, а от запаздалой догадки.

Бредни Бахи о новом увлечении альфы, его ссылка в низший эшелон модельной братии, сегодняшняя кошмарная фотосессия и сколько ещё сюрпризов, маячивших впереди - для Джина это обернулось подлой подножкой, и обида неожиданно кольнула острым жалом в самое сердце.

- Это месть? - прошелестел срывающимся от волнения голоском омега, всё еще не решаясь поднять на альфу глаза.

- Месть? - невозмутимо переспросил альфа, словно не понял вопроса, и качнул головой, - нет, Джин, это не месть. Это твоя обычная жизнь, в которой нет меня. Такая же, как у твоих коллег. Тяжёлый труд, забитый график, нехватка денег и грызня за более менее лакомый контракт со средней руки брендом - будни любой модели этого города. Спроси, как часто хотя бы один из них удостаивался рекламы Диор спустя пару месяцев пребывания в агентстве, кто хоть раз видел контракт с суммой, отдалённо напоминающий твой гонорар? Ради кого ещё могли перенести сет, простой которого обходится агентству в двадцать тысяч баксов в день? Кто работал от силы пару тройку часов в сутки, с кого сдувал пылинки стафф и подхватывал любое желание, потому что в приоритет всегда ставились его нужды, а не прихоть какого бы то ни было клиента?

Звучал голос Бана без претензий, обыденно, как если бы тот перечислял фамилии сотрудников одного из своих отделов или номера из телефонной книги, но Джин почувствовал себя до жути неудобно. Альфа без обиняков ткнул носом в то, на что он раньше малодушно прикрывал глаза, а по сути вёл себя инфантильно и безответственно. Омега, разозлившись, поднял уязвлённый взгляд на альфу и гневно ответил.

- Я не просил ни преференций, ни особого отношения. Всё, к чему стремился - это заработать денег на университет, добиться хоть какой-то независимости, - горько усмехнулся он, - знал бы, что попаду в ещё большую кабалу, ни за что не подписал этот чёртов контракт.

Чан приблизился, и парня окутал бодрящий морской бриз, повеяло северной свежестью с ноткой пряности, от которой сладко защемило в груди. Омега вмиг осёкся, что случалось каждый раз, когда сталкивался с его ароматом, потерял нить мысли и храбрость. Джин и сам не мог объяснить, как это происходило, тот будто вытягивал из него всю силу, тащил клещами, оставлял беззащитным и голым как младенец, без единой здравой мысли в голове. Омега невольно отвернулся - ответного честного взгляда Бана он тоже вынести не мог.

- Да, не просил, - произнёс тихо альфа, - но пользовался на протяжении нескольких месяцев. Ты быстро привык к устроенной, комфортной жизни, от души наслаждался ей и работой, которую раньше терпеть не мог.

Бан затих, сочувственно разглядывая его сказочный, метущийся профиль. Руки тянулись обнять, прижать к себе и не отпускать. Отказываясь причинять ему боль в наказание, которое тот несомненно заслужил, Бан нарушал свои же принципы, но делал это не из - за бескорыстности или доброты, на которые в принципе не был способен. Просто боль парня удивительным образом отызвалась в нём помноженная вдвое, втрое, причиняла такие страдания, о существовании которых он ранее и не подозревал. Душевные муки, так их, кажется, называют? Смешно. Двадцать лет назад Бан собственными руками отправил на тот свет истинную пару, мать своего ребёнка и справедливо полагал, что души лишился в тот момент, когда Юрим испустила последний вздох, что ни одно чувство, ни одна человеческая слабость над ним отныне не властны, что он несокрушимее вековой каменной тверди и искренне считал бесчувственность свою преимуществом. Однако судьба определила иначе, сыграла каверзную и жестокую шутку, послав ему в злосчастную ночь в клубе Хвана. Всё в этом омеге не соответствовало его пристрастиям, между ними не было ничего общего, ни единой точки соприкосновения, да и сам омега был создан природой для другого, но Чану уже было плевать. Он, ни секунды не колеблясь, решил, что юноша этот принадлежит только ему.

- Впервые за много много лет я захотел о ком-то позаботиться...ты вызвал во мне это желание, я поверил тебе, Джин. Пойми, я сказал это всё не для того, чтобы ты чувствовал себя обязанным, а надеясь, что здраво оценишь ситуацию и бросишь ребячество, примешь моё единственное условие. Посмотри на себя....- уговаривал Бан, а Джин не знал куда деться, им овладевала странная паника, боязнь слепо поддаться альфе в каком - то необъяснимом для него состоянии аффекта - этот человек умел убеждать, давить, ломать волю даже когда голос его лился слаще елея.

- Неделя, Джин, и ты расклеился. Ничего не успеваешь, не спишь толком, опыта не хватает даже на самые элементарные заказы, а среди коллег ты пария, потому что исключительная красота конкурента - главная угроза их благополучию. Ты не создан для грубости, грязных интриг и мразей вроде Накамура, а впереди десятки, сотни таких как он, для которых ты чудная экзотическая птичка в клетке, отданная им на потеху, с которой нет нужды цацкаться, которая всё стерпит, потому что такова работа модели.

Слова Бана ранили гордость, задевали что - то очень личное, распаляли дух противоборства в Джине. Альфа открыто заявлял, что без его протекции он пустое место и взывал к рассудку, но рассудок глух и ослаблен оковами там, где властвует пылкое сердце. Юношеские порывы, мечты о свободе воинственно заявляли о себе, подстрекали Хвана к риску и где -то фоном им мелодично вторила любовь. Стоило лишь раз произнести мысленно имя Минхо, вспомнить о том, кто являлся для омеги синонимом этого слова, и всё для Джина встало на свои места. Он отважно взглянул Бану в глаза.

- Значит придётся научиться держать удар, приобрести навыки, без которых в профессии не выжить, справляться самому - без чужой помощи, - поставил точку в разговоре омега.

- Как скажешь, - еле слышно обронил Бан после напряжённой паузы, и по выражению лица его было не разобрать взбешён он отказом или примирился.

Чем являлась фраза - согласием с его выбором или объявлением войны Джин не имел понятия, и неизвестность эта страшила. Убийственное равнодушие альфы рождало иррациональный страх, нечто на уровне животных инстинктов, ведь дурацкая мысль догнать и, развернув, глядеть в непостижимые глаза, пока в них не появится хоть какой - то намёк на эмоцию, необходимость убедиться, что тот не держит зла, иначе, как примитивным инстинктом, дурью не назовёшь. Бан ушёл, а Джин, подобрав своё барахло, отправился домой на такси следом, но чувство тревоги не покидало больше ни на минуту. Последняя фраза альфы всплывала в сознании снова и снова по дороге, в апатах, своей комнате, родной постели, даже в беспокойных снах, ни один из которых он на утро так и не вспомнил.

Спустившись на улицу, Бан вдохнул освежающий ночной воздух, огляделся и направился к подъехавшему бесшумно лимузину. Джексон догнал альфу в паре шагов от авто.

- Господин Накамура улетает на Тайвань, думаю оставить ему на память сувенир, Джекс...- произнёс альфа и пристально глянул в лицо подчинённого, - завтра он не досчитается двух пальцев на правой руке, той самой, которой лапал моего омегу...

Весомо замолчав, Бан дождался понимающего мимолётного кивка от альфы и добавил.

- Хочу, чтобы каждую минуту до конца своей сраной жизни, глядя на обрубки пальцев - когда жрёт, принимает душ или ходит поссать, он вспоминал этот день. Да, и не забудь передать ему от меня пожелание мягкой посадки...

Подобие улыбки исказило губы Джексона и так же незаметно исчезло. Шивон торопливо открыл заднюю дверцу, и он, не став задерживать босса, предупредительно отошёл в сторону, пока Бан садился в лимузин.