Глава 1.
На стоящем у стены низком столике пискнул какой-то прибор. Сильнее полыхнуло полено в камине, освещая стену, всю сплошь увешанную портретами, большой массивный стол и самого хозяина кабинета. Этот человек был очень стар, если судить по серебру его длинных бороды и волос. Он сидел за столом и задумчиво протирал носовым платком очки-половинки, потом, надев их на длинный крючковатый нос, глянул на механизм, отдалённо напоминающий часы, и встал. Ещё мгновение и старец исчез, словно растворился, не сходя с места.
Он не мог сегодня не прийти сюда. Тисовая улица встретила его привычной темнотой и неприветливой тишиной. Всё, как и тогда, почти четыре года прошло, но улица никоим образом не изменилась с той ночи, когда он оставил ребёнка, названного Гарри Поттером, на крыльце дома номер четыре.
Каким же он стал теперь? Пять лет – возраст, в котором чаще всего случаются первые магические выбросы у юных волшебников, а этого Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, пропустить не мог.
«Тем более, у мальчика сегодня день рождения. Что бы такого оставить ребёнку, что бы не вызвать подозрений ни у мальчика, ни у его опекунов? Может, трансфигурирую что-нибудь на месте, чтобы мой подарок не отличался от остальных подарков, которые ему сегодня подарят тётя с дядей».
Дамблдор достал из кармана нечто, напоминающее кусок серебристой ткани, встряхнул и накинул на свои плечи, закутываясь и исчезая. То, что ночной посетитель никуда не делся, а лишь стал невидимым, выдал тихий хруст гравия на дорожке и осторожно, как по волшебству, бесшумно открывшаяся и тут же закрывшаяся дверь.
***
Этот день ничем не выделялся из череды других дней для маленького мальчика пяти лет от роду, но по виду мальчику можно было дать года три, не больше. Его в это утро, как, впрочем, и все другие дни до этого, разбудил крик тети и громкий стук в дверь его чулана. Мальчик встал, пригладил непослушные чёрные волосы и вышел.
Он уже знал, зачем его разбудили так рано. На кухне его ждала плита, сковорода и бекон, который нужно поджарить до золотистой корочки - всё, как любит его кузен Дадли. Главное - чтобы бекон не подгорел. Гарри, а мальчика звали именно так, ещё раз глянул на сковороду и сглотнул слюну. Желудок свело, вчера его опять оставили без ужина. Он глянул на стол, где уже собралось всё семейство Дурслей. Дядя Вернон читал утреннюю газету, тетя Петуния ворковала над своим любимым Дадликом. Никто из них так и не вспомнил, что у Гарри сегодня день рождения.
Мальчик чуть слышно вздохнул и взял тарелку и лопатку, приготовившись выложить бекон, но сделать этого он не успел.
- Стой, идиот, он ещё недостаточно поджарился, - крикнула тётя.
Она грубо оттолкнула мальчика от плиты и он не удержал в руках тарелку. Звон фарфора, встретившегося с плиткой, был словно выстрел, от неожиданности мальчик упал и испуганно глянул на тётю, потом на тарелку и ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы тарелка оказалась целой. Он понимал, что этого быть не может, но поделать ничего с собой не мог, и тут, на его глазах, кусочки тарелки стали вставать на свои места, ещё через несколько секунд на полу лежала тарелка, абсолютно целая тарелка.
Гарри чуть улыбнулся одними уголками губ и глянул на тётю, но та, вместо того, чтобы обрадоваться, только испуганно вскрикнула:
- Мерзкий урод, да как ты посмел!
Следом поднялся дядя Вернон.
- Идём, мальчишка! Того, что ты только что сотворил, повториться не должно! - прокричал он, брызжа слюной.
Гарри сжался. Это было плохо, очень плохо... Если дядя называл его мальчишкой, это всегда плохо кончалось для Гарри. Дядя вытолкнул его в коридор, содрал с него рубашку и вытянул из брюк ремень. Гарри успел повернуться к стене и закрыть глаза. Следом его настиг первый удар. Его отпускали после пяти-шести ударов, но, видимо, не сегодня. Удар следовал за ударом, Гарри уже сбился со счёта, стараясь не стонать и тем более не кричать. Это могло сделать всё только хуже. Наконец дядя толкнул его в открытую дверь чулана. Он рухнул на свою продавленную постель, не издав ни звука, мгновенно отключаясь.
Пришёл в себя Гарри уже вечером, потому что из-под двери не пробивалось света и было тихо. Дурсли, скорее всего, спят. Он натянул свою рубашку, но застегнуть не успел, потому что услышал это: осторожные шаги, такие тихие, что если не прислушиваться, то не услышишь. Скрипнула четвёртая ступенька лестницы. Гарри шевельнулся, задевая чуть высохшие раны на спине, и зашипел от боли. Шаги остановились, пропадая, и Гарри, вдруг, очень сильно захотелось спать, веки слипались, и он не стал больше сопротивляться, опуская голову на подушку и проваливаясь в сон.
Мальчик уже не видел, как открывается дверь в его чулан и буквально из воздуха появляется старец.
***
Впервые за много-много лет Альбусу Дамблдору было нечего сказать. Он смотрел на исполосованную ремнём спину ребёнка, прикрытую рубашкой, в немом шоке.
«Как такое могло случиться? Она ведь его родная тётя. Чёрт! Я предполагал, что они будут строги с ним, но… это в мои планы не входило! Ладно, планы можно и пересмотреть, но Гарри здесь больше не останется. И есть у меня на примете человек, который будет с ним строг, но не опустится до телесных наказаний. Хоть это и небезопасно, но других кандидатур, попросту, нет, да и заклинание держится хорошо, мальчик – вылитый Джеймс. Осталось сделать всё так, чтобы инициатива исходила от него самого, иначе он будет отпираться до последнего».
Директор спрятал палочку, аккуратно подхватил усыплённого мальчика на руки, стараясь не касаться спины, и вышел из дома по Тисовой улице, обещая самому себе, что ещё разок он сюда, всё же, вернётся. Крутнувшись на пятках, он вновь растворился в тишине летней ночи, с тем, чтобы появиться на другой улице перед домом, который одним своим видом внушал ужас возможным гостям. В этот раз класть ребёнка на крыльцо было небезопасно, нельзя было нарушать контур охранных чар и выдёргивать жителя этого дома из лаборатории. Мужчина усмехнулся, это было чревато, он знал по собственному опыту. Ехидный и саркастичный зельевар и так-то был не подарок, а в раздраконенном состоянии эти его качества усиливались в разы. Он оставил ребёнка на скамейке перед домом и, укрывшись мантией-невидимкой, приготовился ждать. Знал Альбус ещё один секрет зельевара. После того, как приготовится очередная гад… кхм, зелье, Северус выходил на улицу подышать свежим воздухом. Вот этого и ждал Дамблдор сейчас. И наконец дождался.
Скрип двери и на пороге показалась высокая фигура Северуса Снейпа, преподавателя зельеварения школы Хогвартс. Сделав едва уловимый пас палочкой, Дамблдор снял сонные чары с мальчика, заставляя его проснуться и пошевелиться.
***
Он просыпался медленно, вырываясь из плена сна. Странно, обычно его сон быстро сменялся бодрствованием, иначе это было чревато последствиями. Гарри открыл глаза и недоуменно захлопал ресницами. Он был не в чулане, но где точно не смог бы сказать, как и того, как он здесь очутился. Он огляделся и заметил человека, настороженно на него смотрящего.
- Откуда ты взялся здесь? – спросил незнакомец.
Гарри пожал плечами. А что он мог еще сделать или сказать, если сам не знал ответа на этот вопрос?
- И где твой дом, я так понимаю, ты тоже не знаешь, - скорее для себя, чем для мальчика, пробурчал Северус.
Он глянул на ребёнка, потом окинул взглядом улицу – никого, а спать хотелось неимоверно. Да, в конце концов, что до утра успеет сделать маленький трёхлетний ребёнок?
- Хочешь переночевать у меня? Это всяко лучше, чем спать под открытым небом, - обратился к мальчику Северус.
Гарри кивнул, вставая с лавочки и глядя на странного мужчину в длинном чёрном плаще, с тёмными волосами до плеч и крючковатым носом. Мужчина двинулся к дому и Гарри пошёл следом. В конце концов незнакомец прав - это лучше, чем на улице.
Скрытый мантией директор только радостно потёр руки - всё шло по плану. Теперь нужно придумать, что отвечать разгневанному зельевару завтра утром, ну, или не совсем утром, но в том, что завтра мужчина явится к нему, Альбус не сомневался ни секунды, более того, именно на это он и рассчитывал. Ещё раз глянув на дом, моргнувший ему светом в окне на первом этаже, Альбус Дамблдор исчез.